A crossroad for Russia and America 1January 11, 2009 A Crossroad for Russia and America

By ELLEN BARRY

MOSCOW — In August of last year, a

new Russia presented itself to the world. From the

battlefield of Georgia, the message said: We are no

longer seeking the good opinion of the West. The new

taste for confrontation was seen by many as a

byproduct of oil and gas wealth, which had given

Russia’s leaders the confidence to risk international

isolation. In the title of a book he published in April,

the scholar Marshall Goldman offered a one-word

explanation: “Petrostate.”

That thesis may have a short shelf life. Russian leaders,

no longer hoping to make the ruble an international

reserve currency, now face a confluence of disasters:

The price of a barrel of oil has slid below $40, shares

of Gazprom fell 76 percent in a year and more than a

quarter of Russia’s cash reserves have been spent

shoring up the ruble.

But does that mean we can expect a thaw between

Russia and America?

The question arises at a moment of high tension. The

deadlock between Russia and Ukraine on gas prices has

drawn in all of Europe; violence in Georgia could flare

up again. Barack Obama’s Russia policymakers are

taking office under the pressure of unfolding events.

Henry Kissinger, who was in Moscow last month, is

offering the hopeful view that the global financial crash

could lead to “an age of compatible interests.” But

others see the crisis pushing Russia in the opposite

direction. So there are two paths:

SCENARIO 1: COOPERATION In the global financial

collapse, as Alexander Rahr of Germany’s Council on

Foreign Relations put it:

Россия и Америка на перепутье ("The New York Times", США) Россия вернулась, и точка, и этого не изменить. Она больше под стол не полезет Эллен Бэрри (ELLEN BARRY), 11 января 2009 МОСКВА - В августе ушедшего года Россия предстала перед миром в новом облике. С полей сражений в Грузии она как бы заявила: "Мы больше не нуждаемся в расположении Запада". Новообретенное пристрастие к конфронтации, давшее российским лидерам достаточно уверенности в себе, чтобы идти на риск международной изоляции, многие расценили как побочный эффект нефтегазового богатства. В опубликованной в апреле книге ученый Маршалл Голдман (Marshall Goldman) дал очень краткое объяснение этого феномена прямо в ее заголовке: "Нефтегосударство". Но срок годности у данного определения может оказаться недолговечным. Российские руководители, которые уже не надеются превратить рубль в международную резервную валюту, сталкиваются сегодня с целой чередой катастрофических событий: цена нефти опустилась ниже 40 долларов за баррель, курс акций "Газпрома" за год опустился на 76 процентов, и более четверти валютных резервов России уже потрачено на поддержание рубля. Но означает ли это, что нам следует ожидать потепления в отношениях между Россией и Америкой? Вопрос этот возникает в момент острой напряженности. Тупиковая ситуация между Россией и Украиной в вопросе цен на газ втянула в спор всю Европу. А насилие в Грузии может вспыхнуть вновь. Определяющие политический курс в отношении России руководители из администрации Барака Обамы начинают действовать под давлением разворачивающихся событий. Побывавший в прошлом месяце в Москве Генри Киссинджер (Henry Kissinger) обнадеживает, высказывая мнение о том, что мировой финансовый кризис может привести к "эпохе совместимых интересов". Но другие люди считают, что кризис вынуждает Россию идти в противоположном направлении. Таким образом, есть два пути: СЦЕНАРИЙ ПЕРВЫЙ: СОТРУДНИЧЕСТВО. В обстановке глобального финансового спада, как говорит Александр Рар (Alexander Rahr) из Совета по внешней политике Германии,

A crossroad for Russia and America 2

“We have all become weaker. We have all become

poorer .” So, pressed by domestic concerns, both sides

pare back their foreign ambitions. Washington slows its

timetable on NATO expansion and missile defense;

Russia defers the dream of recapturing the Soviet

“privileged sphere of influence.” Leaders in Moscow

present this to the public as a victory.

The logic here is straightforward: A cash-strapped

Russia would need Western money and technology to

develop its energy fields. State monopolies would seek

foreign partners, and bare-knuckled power grabs like

Russia’s past moves against BP and Shell Oil would look

counterproductive. The “battle of ideas” within the

Kremlin, as Igor Y . Yurgens, an adviser to

President Dmitri A. Medvedev, describes it, would turn

away from “isolation, seclusion, imperial instincts” and

toward long-term partnership with the West.

“If we take care of the crisis by isolating ourselves, if

we don’t learn the lessons from what is already being

done, then the fate of Russia can be the repetition of

the fate of the U.S.S.R.,” Mr . Yurgens said. “I don’t

think we are stupid enough.”

SCENARIO 2: RETRENCHMENT AND NATIONALISM “Less

resources means more selfish behavior ,” as Sergei A.

Markov , director of the Institute of Political Studies in

Moscow, has said. In this case, Russia finds itself facing

internal dissent and the threat of regional separatism,

and lacking large piles of oil money to disburse in hopes

of keeping control. Forced to fight for their own

survival, political leaders tailor their policies to

domestic public opinion. They focus on an external

enemy — the United States, which leaders have already

blamed for Russia’s financial crisis, and with whom

Russia is already deeply irritated over the prospect of

American military influence reaching Ukraine.

"все мы стали слабее, все мы стали беднее". Таким образом, обе стороны под давлением своих внутренних проблем вынуждены умерить собственные внешнеполитические амбиции. Вашингтон замедляет процесс расширения НАТО и создания ПРО. Россия откладывает в долгий ящик свою мечту о восстановлении советской "привилегированной сферы влияния". Лидеры в Москве представляют обществу такое положение дел как свою победу. Логика здесь очень проста. Испытывая дефицит денежных средств, Россия нуждается в западных инвестициях и технологиях для освоения своих энергосырьевых месторождений. Государственные монополии в такой обстановке станут искать зарубежных партнеров, и жесткие силовые действия России против компаний BP и Shell будут выглядеть контрпродуктивно. "Битва идей" внутри Кремля, как это называет советник президента Дмитрия Медведева Игорь Юргенс, уйдет от "изоляции, затворничества, имперских инстинктов" в сторону долговременного партнерства с Западом. "Если мы в рамках борьбы с кризисом будем самоизолироваться, если мы не извлечем уроков из того, что уже делается, то судьба России может стать повторением судьбы СССР, - сказал Юргенс, - я не думаю, что мы настолько глупы". СЦЕНАРИЙ ВТОРОЙ: САМОИЗОЛЯЦИЯ И НАЦИОНАЛИЗМ. "Уменьшение ресурсов ведет к усилению эгоизма в поведении", - говорит директор московского Института политических исследований Сергей Марков. При таком развитии событий Россия столкнется с усилением внутренних разногласий и с угрозой регионального сепаратизма. И у нее не будет тех крупных средств от продажи нефти, при помощи которых она может надеяться на сохранение контроля. Столкнувшись с необходимостью бороться за собственное выживание, политические лидеры будут вынуждены подгонять свой политический курс под общественное мнение внутри страны. Они ищут внешнего врага и находят его в лице США. Российское руководство уже возложило вину за финансовый кризис в России на Соединенные Штаты, которые вызывают у него сильное раздражение еще и в связи с перспективой усиления американского военного влияния на Украине.

A crossroad for Russia and America 3

By this logic, it would be absurd to cede ground to the

West now, after the long-awaited taste of satisfaction

that Russians got in Georgia. Many Russians see the

August war as a restoration of Russia’s rightful place in

world events — a product not of oil wealth, but of the

Russian society’s recovery from the Soviet collapse.

“Russia has returned, period,” said Vyacheslav A.

Nikonov, president of the Kremlin-aligned Polity

Foundation. “That will not change. It will not get back

under the table.”

WHICH scenario is more likely? To begin, it is clear that

Russian authorities are preparing to defend their

political power . After presenting himself to the world as

a liberal modernizer , President Medvedev has

prioritized one major reform — lengthening the

presidential term to six years. Last week, he signed a

law eliminating jury trials for “crimes against the

state,” and pending legislation would expand the

definition of treason.

The authorities are nervous, it seems. Mr . Medvedev , in

his State of the Nation speech, sent a barbed warning

to “those who seek to provoke tension in the political

situation.” And last month, riot police were sent 6,000

miles from Moscow to Vladivostok, where hundreds of

people were protesting automobile tariffs, The

Associated Press reported. “I just think they don’t trust

what they can’t control,” said Clifford Kupchan of the

Eurasia Group, a global risk-consulting firm based in

New York. “Their instinctive reflex is to clamp when

faced with uncertainty.”

The first scenario, in which economic considerations

dictate a more subdued foreign policy, requires

conditions that may not exist. In the government,

economic liberals might challenge hardliners. The

constituencies who might back them up are ones that

fell silent during the boom.

В рамках такой логики было бы абсурдно уступать позиции Западу сейчас, когда русские почувствовали долгожданное удовлетворение после Грузии. Многие россияне полагают, что августовская война вновь дала России принадлежащее ей по праву место на мировой арене. И это является результатом не нефтяного благосостояния, а возрождения российского общества после распада Советского Союза. "Россия вернулась, и точка, - говорит президент прокремлевского Фонда 'Политика' Вячеслав Никонов, - и этого не изменить. Она больше под стол не полезет". Какой из сценариев более вероятен? Для начала следует ясно понять, что российское руководство будет защищать свою политическую власть. Представ перед миром в качестве современно мыслящего либерала, президент Медведев затем выдвинул в качестве основного приоритета одну важную реформу - продление президентского срока до шести лет. На прошлой неделе он подписал закон о запрете на рассмотрение в судах присяжных "преступлений против государства". А еще один ожидающий утверждения законопроект предусматривает расширенное толкование понятия "государственная измена". Похоже, власти нервничают. Медведев во время своего обращения к нации жестко предостерег тех, кто "пытается провоцировать напряженность в политической обстановке". А месяц назад отряды милиции по охране общественного порядка были направлены за 9000 километров из Москвы во Владивосток, где сотни людей протестовали против повышения пошлин на автомобили. Об этом сообщало агентство Associated Press. "Я думаю, они просто не доверяют тому, что не в состоянии контролировать, - говорит Клиффорд Купчан (Clifford Kupchan) из нью-йоркской консалтинговой компании по оценке глобальных рисков Eurasia Group, - у них существует инстинктивный рефлекс - усиливать нажим, когда впереди неопределенность". Для первого сценария, в рамках которого соображения экономического порядка требуют проведения более смиренной внешней политики, нужны такие условия, которых может и не существовать. Экономические либералы в правительстве, может быть, и бросили вызов сторонникам жесткой линии. Но те избирательные округа, которые могли оказать либералам поддержку, во время экономического бума хранили молчание.

A crossroad for Russia and America 4

“People in epaulets who feel they are middle class,

people in bureaucracy who feel they are middle class,

they could be part of this coalition,” Mr . Yurgens said.

“Whether this coalition will be strong enough, I have no

way of knowing.”

These days, Stephen Sestanovich, a senior fellow at the

Council on Foreign Relations, sees signs of “policy

confusion” as Moscow’s leaders adjust to Russia’s

sudden economic slide. Moscow has allowed the Georgia

crisis to subside, but has escalated tensions over gas

with Ukraine.

The choice the elites face, Mr . Sestanovich said, is

whether to keep talking in ways that make them look

like “angry risk-takers and disturbers.”

“Is that still their real view of themselves, and of the

appropriate policy in a time of crisis?” he said. “It may

be. But I’m not sure, and I don’t think they are.”

The United States has real interests in a cooperative

Russia; it wants help in curbing Iran’s nuclear

ambitions, and NATO needs more supply routes into

Afghanistan. And with Mr. Obama’s arrival in the White

House, there seems room for compromise on two big

Russian concerns: possible NATO expansion to Ukraine

and Georgia, and the plan to station missile-defense

facilities in Poland and the Czech Republic.

But in the deep freeze of a Moscow January, the gains

of August are still thrilling. When Mr . Putin went on

television last week to cut gas shipments to Ukraine —

retaliation, he said, for thefts from Russia’s pipeline —

who could miss the glint of satisfaction at another

tough-guy stance? Foreign policy emits an energy that

goes far beyond mere economics, and the new year will

call for all the resources Moscow can muster . To a

Russia intent on reclaiming great-power status, there

may be something elemental about resisting America.

"Люди в погонах, считающие себя средним классом, люди в чиновничьем аппарате, ощущающие свою принадлежность к среднему классу, эти люди могут войти в такую коалицию, - говорит Юргенс, - но я не знаю, насколько сильной может она оказаться ". Старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) Стивен Сестанович (Stephen Sestanovich) усматривает сегодня признаки "политического замешательства" в Москве, поскольку российские лидеры вынуждены приспосабливаться к внезапному экономическому спаду. Москва позволила стихнуть грузинскому кризису, однако усилила напряженность в отношениях с Украиной из-за газа. По словам Сестановича, сегодня элита сталкивается с необходимостью делать выбор. Она должна решить, может ли и дальше вести себя так, чтобы выглядеть "рассерженным и рискующим нарушителем общественного спокойствия". "Так ли она смотрит на себя и на проведение соответствующей политики во время кризиса? - спрашивает Сестанович, - возможно. Но я в этом не уверен, и не думаю, что это так". Соединенные Штаты реально заинтересованы в сотрудничестве с Россией. Они нуждаются в ее помощи для сдерживания ядерных амбиций Ирана, а НАТО нужны новые пути снабжения для обеспечения действий в Афганистане. Сегодня, когда в Белый Дом вот-вот прибудет Барак Обама, появляется возможность для компромисса по двум вопросам, вызывающим наибольшую озабоченность у России. Речь идет о вступлении в НАТО Украины и Грузии, а также о плане размещения объектов противоракетной обороны на территории Польши и Чехии. Но августовские победы вызывают возбуждение в Москве и сегодня - в холодные дни зимы. Когда Путин на прошлой неделе выступил по телевидению и объявил о прекращении поставок газа на Украину (по его словам, это был ответ на воровство российского газа из трубопроводов), трудно было не заметить огонька удовлетворения в глазах этого человека, вновь круто завинтившего гайки. Внешняя политика генерирует такую энергию, которая переходит рамки экономики. И в новом году Москве понадобятся все ресурсы, которые ей удастся собрать. Для России, которая твердо намерена восстановить свой статус великой державы, есть нечто базисное и фундаментальное в противостоянии Америке.

A crossroad for Russia and America 5

“It’s just the way things are,” said Mr . Nikonov , whose

grandfather , Vyacheslav Molotov , was Stalin’s foreign

minister . Searching his memory for periods of warmth

between the two countries, Mr. Nikonov came up with

two: March and April of 1917, and August through

December of 1991.

"Просто так вот обстоят дела", - говорит Никонов, чей дед, Вячеслав Молотов, был министром иностранных дел у Сталина. Пытаясь отыскать в своей памяти моменты потепления в отношениях между двумя странами, Никонов смог назвать всего два: с марта по апрель 1917 года и с августа по декабрь 1991 года.