АКАДЕМИЯ НАУК ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

АДИЗ КУСАЕВ

ПИСАТЕЛИ ЧЕЧНИ/Био-библиографические очерки/

Книга вторая

ГрозныйГУП «Книжное издательство»

2009

Печатается по решениюПрезидиума Академии наук Чеченской Республики

Редакционный совет: Гапуров Ш.А., Дадашев Р.Х., Халидов А.И., Мунаев И.Б.,

Магомадов С.С., Тимаев А.Д., Овхадов М.Р.

Литературный редактор: Арсанукаев Ш.А. – Народный писатель Чечено-Ингушетии

Научный редактор: Магамадов С.С. – директор Института гуманитарных

исследований АН ЧР, к.и.н.

Рецензенты: Арсанукаев А. Джамбеков О.

Кусаев А. Писатели Чечни. Книга вторая. – Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2009. – 496 с.

Биографические очерки о чеченских писателях XIX и ХХ веков и русских писателях, живших и творивших в Чечено-Ингушетии.

О себе

Я, Кусаев Адиз Джабраилович, родился 3 января 1938 года в с. Шуани Ножай-Юртовского района Чечено-Ингушской АССР. В 1944 году был депортирован в Киргизскую ССР. Жил в с. Исфана Ляйлякского района Ошской области. Там же окончил среднюю школу в 1957 году. В том же году вернулся на Родину и в 1959 году окончил с отличием Грозненский статистический техникум. В 1959 году призван в ряды Советской Армии, стал курсантом Кирсановского военного авиационно-технического училища, которое окончил в 1962 году. В 1963 году поступил и в 1969 году закончил факультет журналистики Ростовского государственного института.

Работал: с 1962 по 1966 год – авиатехником Грозненского аэропорта Гражданской авиации;с 1966 по 1970 год – редактором, старшим редактором радио Госкомитета ЧИАССР по телевидению и

радиовещанию;с 1970 по 1972 год – заведующим отделом культуры и быта республиканской газеты «Ленинский путь»

(чеч. яз.);с 1972 по 1995 год – старшим, главным редактором телевидения Госкомитета ЧИАССР по

телерадиовещанию, Гостелерадио Чеченской Республики;в 1995–1997 годах – директором радио ГТРК «Вайнах»;с 1993 по 2009 год работал старшим преподавателем, доцентом кафедры журналистики филологического

факультета Чеченского госуниверситета;с 2003 по 2006 год – главным редактором телевидения ГТРК «Вайнах», с 2007 года работаю

шефредактором ГТРК «Вайнах».Литературная и журналистская деятельность началась в 1958 году с опубликования первого стихотворения

и первой зарисовки на русском языке в республиканской газете «Комсомольское племя» и первого стихотворения на чеченском языке в альманахе «ДоттагIалла» («Дружба»). Затем регулярно публиковался в альманахе «Орга», газетах, коллективных сборниках литераторов Чечни: «Звезды в ладонях» (1965), «Зовут нас горизонты» (1966), «Продолжение пути» (1967), «Строки, опаленные войной» (2003), «Возвращение» (на казахск. яз.) и др.

Первая персональная книжка стихов на чеченском языке вышла в свет в 1968 году – «Амал» («Характер»). Затем в разные годы издал сборники стихов, поэм, переводов, публицистики: «Дороги» (1972; чеч. яз.), «Горный сокол» (1978; чеч. яз.), «Необходимость» (1975; рус. яз.), «Единство» (1982; чеч. яз.), «Весенний

край» (1987; чеч. яз.), «Писатели Чечни» (Библиографические очерки) (2005; рус. яз.), «Чечня: годы и люди» (2007; рус. яз.), «Говорит и показывает Грозный» (История чеченского радио и телевидения) (2008; рус. яз.), «Амал» («Характер») (Избранные стихи, поэмы, переводы) (2008; чеч. яз.).

Награжден: медалями- МВД РФ «За службу России»;- Министерства культуры РФ «За достижения в культуре»;- Чеченского госуниверситета «За заслуги перед ЧГУ»;- Региональной общественной организации «Интеллектуальный центр ЧР» «За профессиональную честь»;- «За личный вклад в развитие мира и стабильности на Кавказе (190-летие М.Ю. Лермонтова)»;- Союза писателей РФ «70 лет Союза писателей»;- «100 лет профсоюзам России»;дипломами- РОО «Интеллектуальный центр ЧР» «За верность профессии» (в области литературы) (2007);- РОО «Интеллектуальный центр ЧР» «За профессиональную честь» (в области литературы») (2008);- Литературной премии журнала «Вайнах» за 2008 год.

Человек, который удивляет

«Не обещать, а делать, не витать в облаках мечтаний, а ежедневно настойчиво писать, изучать, творить», – таково жизненное кредо известного чеченского писателя, публициста, историка, переводчика, литературоведа и краеведа Адиза Кусаева. Это человек, который удивляет всех своим трудолюбием, неустанностью поисков и находок, умением делать все новые и новые открытия.

Вот и на этот – уже в который! – раз он удивляет всех своим творчеством: выходит в свет новая книга Адиза Кусаева – вторая книга «Писатели Чечни». В нее вошли библиографические очерки и зарисовки о жизни и творчестве семидесяти двух писателей XIX–XX веков.

Есть в этой книге, как и в первой, изданной в 2005 году и сегодня уже ставшей библиографической редкостью, и открытия – жизнеописания неизвестных сегодня чеченцам писателей XIX века К.М. Айбулата-Розена, Умалата Лаудаева, малоизвестных и забытых – Х. Мехтиева, М. Ясаева, Р. Хаджиева, Б. Чалаева, Ю. Сулейманова, и сейчас активно работающих в чеченской литературе – М. Бексултанова, Х. Юнусова, А. Исмаилова, В.-Х. Амаева и др.

Вместе обе книги – первая и вторая – включают в себя библиографические очерки о ста двадцати пяти писателях Чечни. Считай, что Адизом Кусаевым впервые в истории написана энциклопедия чеченской литературы, выполнена работа, которую никто из литературоведов никогда до него не делал. А. Кусаев осилил труд целого института.

В новой книге литературовед снова уделил должное внимание русскоязычным писателям, которые жили и творили в Чечне.

Игорь Трунов, Владимир Прядко, Ия Николаенко, Анатолий Передреев и Виктор Богданов, оставившие заметный след в истории литературы Чечни и неизмеримо много сделавшие для создания образа Чечни, популяризации и развития чеченской литературы своими прекрасными переводами, вошли в данную книгу. Адиз Кусаев лично знал их всех: одни были его наставниками, с другими работал на телевидении и в печати, с многими дружит до сих пор. Он лично знал и знает и всех чеченских писателей, о которых пишет в своей книге. Разумеется, за исключением К.М. Айбулата-Розена, У. Лаудаева, А. Шерипова.

И еще. Новая книга отличается от первой тем, что в ней автор дает не только биобиблиографические очерки о писателях, но и образцы творчества их в своем переводе: два-три стихотворения, отрывки из рассказов, поэм, повестей, романов.

Как всегда, не сомневаемся, что новая книга найдет своего благодарного читателя и станет отличным подарком для поклонников чеченской литературы, преподавателей, школьников и студентов нашей республики. Верим, что и она, как и первая, станет настольной книгой читателей Чечни. Потому что книга достойна этого.

Анзор Матаев,член Союза писателей РФ

Адиз Кусаев и его творчество

Адиз Кусаев сохранил энергию молодости и в творчестве, и в жизни. Мы с ним познакомились в далеком 1958 году, когда Адиз Кусаев, студент Грозненского статистического техникума, приходил к нам в общежитие Чечено-Ингушского педагогического института и читал свои только что написанные стихи. Мы были студентами-филологами и Адиз, видимо, считал, что мы должны понимать его стихи. Нам действительно нравились стихи Адиза. Наверное, потому что произведения Адиза Кусаева всегда рождались на основе увиденного, пережитого и прочувствованного. А чувства у нас были одинаковые, юношески радужные. Радость была от вновь приобретенной Родины, от надежды, что она будет процветать, и мы приложим для этого все свои силы. Вайнахская студенческая молодежь конца 50-х – начала 60-х годов была полна энтузиазма, желание участвовать в возрождении родной культуры, в восстановлении республики было безмерным. Этот дух патриотизма объединял молодых людей и давал им возможность быть первыми не только в учебе, но и в работе студенческих бригад на целине, в строительных отрядах, в общественной жизни и вообще во всех делах многотысячной студенческой молодежи республики. Этот патриотизм и исключительный энтузиазм молодости находил отражение в творчестве Адиза Кусаева, также как и в стихах его сверстников, начинающих поэтов Саида Гацаева, Хусейна Сатуева, Магомеда Дикаева и др. Все они впоследствии стали крупными писателями и поэтами и каждый из них своим неповторимым творчеством внес существенный вклад в сокровищницу родной культуры.

Адиз Кусаев прошел сложную школу жизни. В пятилетнем возрасте депортирован в Киргизию. В ссылке закончил среднюю школу. Вернувшись на родину, учится в Грозненском статистическом техникуме и заканчивает его с красным дипломом. Затем поступает в военное авиационно-техническое училище в городе Кирсанов Тамбовской области. После успешного завершения учебы в училище направляется на работу в Грозненский аэропорт техником по ремонту и эксплуатации самолетов. Работа была связана с частыми командировками и Адиз Кусаев изъездил чуть ли не всю огромную страну, называвшуюся Советским Союзом. Пребывание в разных регионах и городах, встречи и общение с разными людьми, новые наблюдения и впечатления способствовали углубленному познанию жизни и расширению общего кругозора.

Постоянная тяга к писательскому труду привела Адиза Кусаева на отделение журналистики филологического факультета Ростовского государственного университета. В 1966 году, еще до завершения учебы в университете, его принимают на работу старшим редактором Государственного комитета республики по телевидению и радиовещанию. С тех пор вся жизнь Адиза Кусаева посвящена журналистике и литературе.

Адиз Кусаев один из немногих современных чеченских писателей, которые одинаково свободно чувствуют себя и в поэзии, и в прозе. Он автор семи замечательных поэтических книг и четырех книг в жанре документальной и художественной прозы. Проза Адиза Кусаева – это книги «Чечня: годы и

люди», «Говорит и показывает Грозный», «Писатели Чечни» и др. За что бы Адиз Кусаев ни брался, за документальные ли вещи или художественное произведение, он это делает после тщательной подготовки, пропуская наработанное через свое сердце и душу. О том, как готовился, например, к написанию истории города Грозный, автор пишет: «...Я начал читать все, что написано о Грозном (и Чечне) с первых дней возведения крепости Грозная и до нашего времени. Делал записки, выписывал старые книги… записывал воспоминания старожилов и свои впечатления. Восстанавливал старые дореволюционные названия улиц, скверов, площадей, биографии зданий – памятников истории, культуры, архитектуры и события, связанные с Грозным и Чечней... Я решил по-своему написать документальную историю города, в том числе и поэтическую, собрав воедино крупицы, разбросанные в многочисленных книгах и воспоминаниях. Очерки и стихи эти печатались в газетах и журналах, но для книги я их, естественно, расширил и усилил документальность и подробности. Работал над ними более десяти лет: вначале писал черновики, потом шлифовал и переделывал помногу раз, работая над ними и военными ночами» 1.

Являясь журналистом и на протяжении десятилетий работая на телевидении и радио, в редакциях республиканских газет, Адиз Кусаев встречался, близко общался, брал интервью, приглашал на телевизионные передачи, имел дружеские, профессиональные или просто человеческие связи со многими героями своих очерков и поэм. Наверное, поэтому они выглядят не сухим документальным повествованием, а живым рассказом о хорошо знакомых и близких автору людях. Автор рассказывает о героях своих очерков и поэм тепло и сердечно, он как бы гордится ими и своим знакомством с ними. Вообще Адиз Кусаев обладает уникальным свойством: о ком бы ни писал, он находит светлые, добрые слова в адрес своего героя-писателя, он окружает его удивительно дружелюбными чувствами, которые передаются и читателям. И это характеризует не только тех, о ком пишет автор, но и самого Адиза Кусаева, его отношение к своим коллегам-писателям и вообще к людям.

Абдулла Арсанукаев, директор института проблем образования ЧР,

член-корреспондент РАЕН

Константин (Озебай) Айбулат-Розен(1817–1865)

Село Дади-Юрт было обречено уже тем, что выросло на берегу Терека и беспокоило жестокого А.П. Ермолова, как заноза в сердце. Алексей Петрович считал его «гнездом разбойников» и решил уничтожить «в наказание за набеги и в назидание всей остальной незамиренной Чечне» 1.

«В сем намерении приказал я Войска Донского генерал-майору Сысоеву с небольшим отрядом войск, – пишет А.П. Ермолов в своих «Записках», – …окружить селение Дадан-Юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное, и буде станут противиться, наказать оружием, никому не давая пощады. Чеченцы не послушали предложения, защищались с ожесточением… Многие жители, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие женщины бросались на солдат с кинжалами» 2.

«Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, – продолжает А.П. Ермолов, – и ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери, ибо кроме офицеров простиралась

оная убитыми и ранеными до двухсот человек… Селение состояло из 200 домов; 14 сентября (1819 г. – А.К.) разорено до основания» 3.

С того времени село Дади-Юрт перестало существовать, и сегодня на том месте, где оно стояло, – пустыри, заросшие бурьяном, холмики да пасущиеся стада. Но память о нем не умерла. И не только потому, что сохранили ее люди, но и потому, что прославили на весь мир уже не существующее село свое два его великих уроженца, два великих чеченца – первый чеченский художник, академик живописи Императорской Академии Художеств России Петр Захарович Захаров 4 и первый чеченский поэт, друг великого Александра Сергеевича Пушкина Константин (Озебай) Айбулат-Розен. Хотя они и записаны в истории, как русский художник и русский поэт, но оба они – чеченцы по рождению, и никогда, до смертного часа, не забывали об этом.

П.З. Захаров всегда подписывал свои полотна: «Петр Захаров из чеченцев», «П.З. Захаров из Дады-Юрта», «Чеченец из Дады-Юрта» и т. д. И потому еще, что художник, рисуя свой «Автопортрет в бурке с ружьем», уже смертельно больной, думал только об одном: «Пройдут годы. Увидят его глаза и поймут, как тосковал он по Родине. Как хотел ее увидеть. Да не довелось…» 5.

К.М. Айбулат-Розен писал в основном о любви, был романтиком в поэзии, но создавал (и это не случайно) стихи и на восточные темы, как, например, «Галей Мирза» 6, в котором есть такие строки:

Галей Мирза не знает страха,Его рука верна, смела:Он рубит с одного размахаОт головы и до седла.Всегда его стрела доходит,Куда назначил верный глаз,Кинжал раздора не заводит,Но мстит всегда один лишь раз.

Это ли не о чеченцах написано?Так кто же он такой этот загадочный первый чеченский поэт Айбулат-Розен, который вошел в

библиографический словарь «Русские писатели 1800–1917 гг.» издательства «Советская энциклопедия» (М., 1989)? Кто же этот чеченец, который был знаком с великими русскими поэтами А.С. Пушкиным, В.А. Жуковским, П. Вяземским и другими, сотрудничал с журналом «Современник», издаваемым А.С. Пушкиным, и начал публиковаться в первых его номерах, которые Александр Сергеевич успел выпустить под своей редакцией до своей трагической гибели на дуэли 29 января 1837 года? И было чеченцу-поэту в тот год всего девятнадцать – в 1836 году.

В поисках ответа на эти вопросы я перечитал всю доступную мне литературу и исследования и наткнулся на такой факт:

«В ходе военной операции в Дади-Юрте кроме будущего живописца Петра Захарова в плен попал еще один двухлетний малыш – Озебай Айбулат. (Видимо, тоже был подобран возле погибшей матери. – А.К.). Его взял на воспитание прапорщик Нижегородского драгунского полка барон Михаил (Мартын) Карлович Розен. После Кавказа он служил в Польше. В Варшаве мальчика крестили и нарекли по имени восприемника (наследника престола. – А.К.) – великого князя Константина. Под этим именем Константин Михайлович (по имени воспитателя. – А.К.) Айбулат-Розен вошел в историю русской поэзии. Его романтической лирике были свойственны восточные мотивы, а стихотворение «Смерть» часто перепечатывалось и даже приписывалось М.Ю. Лермонтову» 7.

Ознакомился я и с интересной публикацией писателя, литературоведа и журналиста Э. Минкаилова «Душа на чужбине (о жизни и творчестве Айбулат-Розена)» в журнале «Вайнах» 8. Он, в частности, писал: «С именем К.М. Айбулат-Розена я встретился впервые в 1986 году, в Москве,

когда разрабатывая «курс лекций для студентов филологического факультета университета, я решил ознакомиться с публикациями северо-кавказских авторов, сделанными в XIX веке… Имя К.М. Айбулата-Розена часто встречалось среди авторов «Современника». От этого имени веяло Востоком и Западом, но кто скрывался за ним, мне тогда не удалось узнать» 9.

Я решил провести свой поиск. Написал письмо губернатору Санкт-Петербурга В.И. Матвиенко с просьбой помочь мне разыскать в архивах города данные о К.М. Айбулате-Розене, который много лет жил и работал, умер и похоронен там. Валентина Ивановна оказалась человеком чутким, она переслала мое письмо в Региональное архивное агентство с просьбой помочь мне. Оттуда оно попало в Российский государственный исторический архив, а руководители его прислали мне обстоятельное и подробное письмо – выписки из архивных дел. По ним я и восстановил жизненный путь К.М. Айбулата-Розена.

Константин Михайлович Айбулат-Розен родился около 1817 года в с. Дади-Юрт, на реке Терек, умер 20 апреля (мая) 1865 года. Воспитывался бароном Михаилом (Мартыном) Карловичем Розеном, который, будучи прапорщиком Нижегородского драгунского полка, при штурме селения в 1819 году Кавказским корпусом генерала А.П. Ермолова взял к себе «из числа военнопленных» (надо же – двухлетний военнопленный! – А.К.) двухлетнего раненого младенца Озебая Айбулата» 10. По свидетельству самого Айбулата, он был 17 июня 1826 года крещен в Варшаве и получил имя восприемника – великого князя Константина Павловича 11.

В 1826 году М.К. Розен вышел в отставку, переехал в свое имение в Харьковской губернии, где и протекала жизнь Айбулата около тринадцати лет. Здесь он познакомился с Александром Сергеевичем Пушкиным, был знаком с его приятелями-друзьями М.А. Щербининым и П.П. Ка-вериным. В феврале 1839 года – двадцати двух лет от роду! – был определен по «высочайшему повелению» в канцелярские служители Комиссариатского департамента Военного Министерства, где за четыре года вырос до коллежского регистратора (1843). С 1844 года Айбулат работает в канцелярии статс-секретаря по принятию прошений (коллежский секретарь – 1851), с 1855 года – в хозяйственном управлении при Синоде, где дослужился до должности помощника столоначальника и чина коллежского асессора (восьмой чин в Табеле о рангах, которых четырнадцать; на гражданской службе этот чин соответствовал званию майора воинской службы).

В 1858 году К.М. Айбулат-Розен выходит на пенсию. В деле, хранящемся в фонде Министерства Императорского двора, говорится «О производстве некоторому лицу пенсии 200 рублей серебром в год за 1858–1867 годы». В том же фонде имеется «уведомление в канцелярию Кабинета Его Императорского Величества за подписью Министра императорского двора В.Ф. Адлерберга о назначении негласным образом пансиона в размере 200 рублей серебром К.М. Айбулату» и доверенность от К.М. Айбулата на получение денег и «копия приказа о прекращении выплаты пособия с апреля 1865 года, в связи с неявкою К.М. Айбулата-Розена…» 12.

А не являлся Константин Михайлович за получением пособия потому, что в апреле 1865 года он умер. Это подтверждается решением Святого Синода о выделении «пособии на погребение Помощника Столоначальника Хозяйственного управления Коллежского Асессора Айбулата», принятым в 1865 году, предложением обер-прокурора к Св. Синоду о выдаче денег на похороны К.М. Айбулата от 22 апреля 1865 года» и указом Св. Синода о выдаче этих денег 13. С тех пор прах К.М. Айбулата-Розена покоится на одном из кладбищ города Санкт-Петербург.

Кто же были бароны Розены, воспитавшие Озебая Айбулата? Они были выходцами из Прибалтики и оставили заметный след в истории России. Так, А.Е. Розен был декабристом и при этом решительным. О нем так пишет в своей книге «Во глубине сибирских руд» А.И. Гессен: «А.Е. Розен, поручик Финляндского полка, услышав о возмущении Московского полка (в день восстания 14 декабря 1825 года. – А.К.), вернулся в казармы, поднял свою часть и направился с нею к

Сенатской площади. Встречая по пути солдат, шедших на подкрепление к Николаю (императору Николаю I. – А.К.), он удерживал их, угрожая первого, кто пойдет, заколоть шпагою…». За это А.Е. Розен был арестован, приговорен к десяти годам каторжных работ, причем, император, проявляя милость к другим, Розену оставил «все десять лет каторги без всякой скидки» 14. После одиннадцати лет, проведенных в сибирских острогах, в 1837 году А.Е. Розен был переведен рядовым на Кавказ, «в теплую Сибирь», как его тогда называли. В годы службы на левом фланге Кавказской линии декабрист бывал и в Чечне, в крепости Грозная, но в экспедициях против чеченцев участия не принимал.

Другой А.Ф. Розен был известным русским поэтом и драматургом. В 1835 году он, по личной рекомендации В.А. Жуковского, наставника императора, был назначен личным секретарем при наследнике престола. Третий же М.К. Розен, воспитатель чеченского мальчика, был, как мы писали выше, военным. Благодаря их обширным связям Айбулат и был знаком со многими выдающимися личностями своего времени: знаменитыми поэтами А.С. Пушкиным, В.А. Жуковским, которому Константин Михайлович посвятил стихотворение «Послание отцу по музе», П. Вяземским, известными журналистами и издателями А. Краевским (журнал «Отечественные записки»), П. Плет-невым (журнал «Русский инвалид»), Н. Некрасовым и др.

Писать стихи К.М. Айбулат начал, как все талантливые люди, еще в юношеские годы. И сразу же заявил себя как поэт-романтик, потому что все его стихи эмоциональны, полны возвышенных чувств, мечтательны, таинственны и в то же время просты, мелодичны и изящны:

Она не дева красоты,Зато милей ее едва лиПоэта стройные мечтыВ восторгах светлых создавали.Люби ее: она скромна;Она меж нас, как добрый гений;Люби: твоей любви онаТак много даст благословений.

Стихи К.М. Айбулата сразу нашли путь к читателю: они публиковались в самых популярных российских журналах середины XIX века: «Современнике», «Отечественных записках», «Русском инвалиде» и др. Поэзия его высоко оценивалась литературной критикой того времени. Константин Михайлович (Озебай) Айбулат-Розен до конца своих дней продолжал печататься в журналах и все же остались после него и неопубликованные рукописи 15. Найти их, восстановить поэтическое творчество первого чеченского поэта и издать все его стихи отдельной книжкой – дело чести наших ученых-филологов и литературоведов.

И в завершение – образцы поэзии К.М. Айбулата-Розена, стихи, опубликованные в журнале «Современник» в 1839 и 1840 годах.

Вал

Кипучий вал, тревожный вал,Любимец вольный Океана;Что так таинственно, так раноГлаву кудрявую поднял?

Куда направить путь крылатый?Не там ли смолкнешь ты, бегун,Где льются песнею богатой

Октавы звучные ТоркватаСредь поэтических лагун?

Не там ли, у брегов Тавриды,Где гордый мавр и кипарисТак романтически сплелись?Или к скалам твоей КипридыПомчишься, говорливый, ты –И с неожиданным налетомТы брызнешь гордым водометомИ вскинешь радуги-мечты?

Иль на заре твоей прощальной,Как лебедь белый на водах,Тихонько, с песней погребальнойЗаснешь в Морейских тростниках?

Счастливый путь, дитя свободы?Зачем я не могу с тобойВозлечь на зеркальные воды,Уплыть от прихоти людскойПод сень безлюдную природы!

Но я дождусь: когда-нибудьС тобою братски обнимусяИ в безграничный, вольный путьЯ с песней шумной понесуся.

И, может быть, у той скалы,На Океане, где валыТеснятся вкруг могилы славной,Где долго страшен был в цепяхКумир, низвергнутый во прах,Державный узник, раб державный,Мы гордо выплывем на брег,И там, у царственного гроба,Найдем желанный свой ночлег –И успокоимся мы оба.

Но, может быть, ты надо мной,Как над венчанным славой флагом,Окрепнешь каменной скалой –И станешь чудным саркофагом.

Слезы

Я так счастлив! Великий Боже!Я так счастлив!.. Но для чегоПорой мне грустно, для чего жеБоюсь я счастья своего!

Что, если б мог я так же, Боже,Пред ликом тройственным, в тиши,Упасть, заплакать больше, больше,Под стон тоскующей души:

Я той бы скорбию суровойСвои восторги освежил,И я б тебя с улыбкой новойЗа слезы те благодарил.

Красная

Пойдем-ка, брат, – ведь ты знаток:Я покажу тебе смуглянку;Не сада барского цветок –Не просто, милый, поселянку.Что за красавица она!А стан, а взгляд, а по заплечьюЧто за коса распущена!И как пленяет красной речью!Пойдет ли в пляс она – как пава;Моргнет – надежду подарит.Иль вдруг налево и направоНачнет раскидываться – право,Без слов злодейка говорит.А как поет!.. Когда зальется –Куда и что твой соловей?Ах, запоет – в груди твоейТа песня громко отзовется!Но для меня милей онаВ кружку семейственной картины:Зимой у дремлющей лучины,Весной у светлого окна,Когда, сердечная, грустна,На друга бросит взгляд украдкойТак любо, дорого, так сладко,Что мне дарит мечты она.Гляди на красную, знаток, Да не заглядывайся больно:Не садовой она цветок –Но простенький цветок напольный.

Умалат Лаудаев(1829–1904)

Имя этого человека за более чем ста тридцати лет, прошедших со дня публикации его знаменитого труда «Чеченское племя» 1, стало сегодня легендой и мифом. О нем написано очень много, но не сказано толком почти ничего. Одни поругивают его согласно установкам идеологии общественно-политического строя той или иной эпохи за «отдельные досадные, а порою некомпетентные выводы» 2, критикуют за необъективность и искажение истории чеченцев 3, пренебрежительное и унизительное отношение, очернительство их и т. д. Вторые восхищаются им, вознося до небес, считая, что: «Из журнальных статей лучшей нужно признать статью Лаудаева, природного чеченца, в «Сборнике сведений о кавказских горцах» 4, утверждая, что У. Лаудаев – «один из первых чеченских интеллектуалов, описавший жизнь чеченцев в 1860-х годах…» 5.

Но, что интересно, никто не остается равнодушным и все сходятся в главном: во-первых, в том, что первое в жизни народа чеченского исследование, рассказ об истории, характере, быте, традициях, верованиях и общественном устройстве чеченцев – явление уникальное в своем роде; во-вторых, в том, что труд У. Лаудаева «Чеченское племя» – произведение великое, бесценное и бессмертное в научном и познавательном отношении; в-третьих, в том, что сочинение это – самое компетентное и достоверное, потому что написано человеком, хорошо знающим все сферы жизни своего народа, накопившим огромный полевой материал; и, наконец, в-четвертых, в том, что «Чеченское племя» – труд самый авторитетный и востребованный: с первых лет опубликования и по сегодняшний день без ссылки на него и без цитат из него не обходится ни один ученый, пишущий о чеченском народе книги, исследования, монографии, диссертации в разных сферах науки. И не обойдутся в дальнейшем.

Происходит это потому, что читатель получает информацию из первых рук, притом информацию самую точную, написанную чеченцем о чеченцах. Недаром же Умалат Лаудаев с гордостью заявлял: «Из чеченцев я первый пишу на русском языке о моей родине, еще так мало известной» 6. Достоверной эта информация получается и потому, что сородичи легче открываются своему человеку, который изучает их изнутри. В связи с этим Умалат Лаудаев писал: «Верность описания края, на основании личного изучения, или только посещения его, зависит от весьма многих обстоятельств, в числе которых главное: умственное развитие населения описываемой страны и ее отношение к своим более цивилизованным соседям» 7.

Обосновав таким образом трудности описания любого края, У. Лаудаев продолжает, что «путешественнику, взявшемуся за описание домашнего быта и общественного строя народа, предстоит почти непреодолимый труд – бороться со всевозможными предрассудками и предубеждениями и иногда, в результате всех усилий, остается основать свое описание на самых поверхностных личных наблюдениях и на сведениях, собранных без всякой проверки. Подобные основания послужили для большей части сочинений, касающихся быта горских племен Кавказа…» 8.

Умалат Лаудаев же пошел другим путем и показал, каким должно быть подобное описание на самом деле: очерк его написан по собственным многолетним наблюдениям, исследованиям и полевым материалам, собранным и проанализированным. Он охватывает огромные хронологические рамки от первых сведений о чеченцах до конца семидесятых годов XIX века. Удовольствие прочитать его с большой пользой для себя оставляем читателям.

Собираясь написать этот очерк о прославленном писателе и публицисте Умалате Лаудаеве, я прочитал все, что написано о нем в научной и художественной литературе в прошлые и в последние годы в Чечне, России. Но сведения о нем были очень скудные: «из надтеречных чеченцев», «учился во втором кадетском корпусе г. Санкт-Петербург», написал «Чеченское племя» – и все. Желая восстановить истинную биографию этого удивительного человека, я написал письмо губернатору Санкт-Петербурга В.И. Матвиенко с просьбой помочь разыскать материал об Умалате Лаудаеве в архивах. По ее поручению Региональное архивное бюро направило мое письмо в г. Москва в

Российский государственный военно-исторический архив, где хранятся все документы, касающиеся русской армии. Оттуда мне прислали счет расходов на поиск, копирование и пересылку материалов и после оплаты я получил копию дела Умалата Лаудаева. По этой выписке я и восстановил его жизненный, ратный и творческий путь.

Умалат Лаудаев прошел долгий жизненный путь, полный приключений, ратных дел, творческих поисков. Родился он 15 мая 1829 года (Ибрагимова З.Х. Чечня в зеркале царской статистики. М., 2006. С. 203) в с. Ногай-Мирза-Юрт в семье влиятельных и передовых для своего времени людей. Живя по соседству с казаками (их станицы от чеченских сел Надтеречья разделяет только река Терек) и общаясь с ними, мальчик рано выучился русскому языку.

В 1838 году (по другим данным – в 1842 году) Умалат Лаудаев был зачислен во второй кадетский корпус г. Санкт-Петербург. По окончании его 20 августа 1845 года он был произведен в корнеты 10. Служил в армейской кавалерии – в 46-м Донском казачьем полку до 1857 года, затем в 31-м (1857–1859), в 22-м (1859–1862). Отчислен из этого полка с переводом в Терский конно-иррегулярный полк 9 августа 1862 года. За годы службы получал офицерские чины: поручик – 23 июня 1849 года, штаб-ротмистр – 4 июня 1857 года, ротмистр – 5 марта 1865 года.

Участвовал во многих военных кампаниях, в том числе в Венгрии и Трансильвании, а, возможно, и в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов по освобождению Болгарии от трехсотлетнего османского ига 11.

О том, что служил он Отечеству хорошо и воевал отважно, говорят его награды, очень почетные и высокие по тем временам. За ратные дела Умалат Лаудаев был отмечен: Серебряной медалью «За усмирение Венгрии и Трансильвании» в 1849 году (девятнадцати – двадцати двух лет от роду!). В том же 1849 году он получает орден Святой Анны с надписью «За храбрость», в 1860 году – «Высочайшее благоволение» (благодарность Императора всея Руси за верную службу), а 24 января 1878 году Умалат Лаудаев награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, установленным для нехристиан (видимо, за подвиги в Русско-турецкой войне на Шипке в Болгарии) 12. Кроме того, Умалат Лаудаев был награжден Серебряной медалью «За покорение Чечни и Дагестана», светло-бронзовой медалью «В память войны 1877–1878 гг.» (Русско-турецкая война) и медалью «За службу на Кавказе» (Ибрагимова З.Х. Указ. соч. С. 200–201).

Только после пятидесятичетырехлетней службы Умалат Лаудаев был уволен Высочайшим указом от 4 февраля 1892 г., как сказано в нем, «в звании подполковника, с мундиром и пенсией», т. е. с правом ношения оружия и воинской формы. После увольнения из армии У. Лаудаев прожил еще десять-двенадцать лет и умер предположительно в 1904 году (не раньше, если верить данным Российского военно-исторического архива).

Исследовательской и литературно-публицистической деятельностью в области этнографии чеченского народа Умалат Лаудаев начал заниматься, видимо, в 1862 году, когда был причислен к Терскому конно-иррегулярному полку и постоянно жил и служил в Чечне. Работу он проделал огромную и серьезную. По охвату времени, событий, фактов и территорий, описанных в его объемном очерке, видно, что изъездил Умалат Лаудаев всю Чечню и неоднократно бывал во всех ее уголках. Это и позволило ему первому «из чеченцев» написать на русском языке о своей Родине, «еще так мало известной» в России, Европе, мире. И при этом написать «на хорошем русском языке, владея прекрасно и родным языком» 13.

Именно так и написан очерк Умалата Лаудаева – живо, ярко, образно, с глубоким знанием предмета исследования. Хотя редактор-издатель «Сборника сведений о кавказских горцах» В.И. Воронов и пишет, что «предлагаемая статья заключает в себе несколько отрывков из доставленной в редакцию «Сборника» рукописи, составленной природным чеченцем У. Лаудаевым» 14, после ее прочтения остается впечатление цельного, законченного труда. Видимо, очерк в целом был

довольно-таки объемным, но, как пишет кандидат исторических наук М. Адуев, «несмотря на все попытки, предпринятые учеными, найти в архивах Тбилисских издательств рукопись У. Лаудаева не удалось». А впечатление цельности, законченности создает мастерство писателя-исследователя и его богатый язык.

В подтверждение сказанному приведем два небольших отрывка из великого сочинения (не побоимся этого слова) талантливого чеченского писателя-просветителя Умалата Лаудаева «Чеченское племя», чтобы читатель мог увидеть, как точен, богат и чуден язык автора.

О происхождении чеченского племени и его расселение

Много народов перебывало на Кавказе; могущественные и сильные занимали его северную плоскость, слабые же племена, для безопасности своей, удалялись в глубь гор и более укрепленные места. Новый наплыв народов, шедших из Азии и Европу через Кавказ, вытеснял прежних жителей с занятых территорий; вытесненный народ должен был подаваться далее на северо-запад. Но при этом движении он не мог продолжать путь прежним целым обществом. Отставшие от следования люди удалялись в горы и, там укрепляясь, смешивались с туземцами. Предание говорит, что первобытные фамилии Чеченского племени вышли из-за снеговых гор на северные их подножия, откуда стали уже разветвляться по другим местам. Можно допустить, что во время великого переселения народов, когда все страны востока находились в сильном брожении, движение это отозвалось и на чеченцах…

Первобытные жители этой страны занимали дефиле между снеговыми и лысыми горами, т. е. юг бывшего Аргунского округа, часть Назрановского и часть Чаберлоя. Племенные остатки, водворявшиеся на этой территории, селились ниже их и ближе к плоскости, почему первобытных обитателей пришельцы называли ламорой, от слова лам – гора, т. е. живущими на лысых горах; сами же получили название шотой, т. е. живущими ниже их и ближе к плоскости, на черных горах. Водворяясь в горах, племена эти имели каждое своего предводителя или главу, водворившего их на занятой земле…

Предание говорит, что до переселения в Ичкерию, всех фамилий Чеченского племени было 59, или как выражаются чеченцы: три раза двадцать без одного; теперь их более 100.

Ичкерия не была еще населена этим племенем; ею владели аварские ханы. С своими зелеными холмами и тучными лугами, она сильно манила к себе полукочевых чеченцев. Предание умалчивает о причинах, побудивших половину фамилий тогдашнего Чеченского племени переселиться в Ичкерию. К тому могли побуждать их многие причины: 1) недостаток земли от умножившихся фамилий и народонаселение; 2) несогласие и раздоры за поземельные участки и 3) их могли побудить к тому политические причины.

(Стр. 8, 9, 11)

Общественный быт чеченцев

Чеченцы не имели князей и были все равны между собой, а если случалось, что инородцы высших сословий селились между ними, то и они утрачивали свой высокий род и сравнивались с чеченцами. Чеченцы называют себя узденями (озди или уздель); слово это у них имеет другое значение, чем у соседей. У последних узденство делилось на степени, у чеченцев же люди стояли на одной степени узденства, различаясь между собою только качествами: умом, богатством, щедростью, храбростью, а нередко и дурными делами, разбоями, воровством и т. д. Слово уздень, заимствованное ими от соседей, означает у чеченцев: человек свободный, вольный, независимый, или, как они сами выражаются, вольный как волк (борз сена). Соседи их жили на княжеских землях по праву ли, или силою приобретенных; у чеченцев же земля была общею, и если случалось, что они селились на

княжеских землях, с условием платить подать, то, усилившись, переставали ее платить и завладевали землею. Им было стыдно платить за землю, которую Бог создал для всех равно…

Мало помалу маслагат (вид суда у чеченцев) перешел в суд по адату. Выбирали людей известных умом, честностью, бескорыстием и беспристрастием, и возлагали на них обязанность разбирательства тяжб и их решений. Подобных людей называли каной, т. е. стариками или судьями, и народ обязан был с общего согласия исполнять их приговоры. Со временем стали улучшать порядок судопроизводства, именно: до того тяжущиеся шли для разбирательства в дома судей; найдя это неудобным, и чтобы судьи были более беспристрастны, определили места, где старики-судьи, при стечении народа, творили правосудие и объявляли приговоры. Места подобных сходок назывались скромным именем – хаттам, т. е. расспрос, от слова хатта, означающего «спроси». Судьи выслушивали дело и тут же объявляли приговор; затем шли домой; от тяжущихся зависело подчиниться приговору. Так как чеченцы постепенно выходили на плоскость из гор, то и учреждение хаттама образовалось первоначально в горах. Жители бывшего Аргунского округа разбирались в Маасте и Нашахе, ичкеринцы собирались на кургане около аула Цонтари, а плоскостные чеченцы собирались в Ханкальском ущелье и Качкалыке. Собрания эти еще до появления Шамиля назывались махками; название это перешло к существующему ныне народному суду.

(Стр. 23, 25)

Асланбек Шерипов(1897–1919)

В семье царского офицера уроженца высокогорного села Гатен-Кале Аргунского округа Джемалдина Шерипова было пятеро сыновей – Назарбек, Денилбек, Асланбек, Заурбек и Майрбек. Каждый из них оставил заметный и яркий след в истории чеченского народа: Назарбек был первым чеченским драматургом и режиссером; Денилбек – первым редактором, издателем газеты «Терец»; Заурбек – первым чеченцем-директором областного краеведческого музея в 1926–1936 годах; Майрбек – высокообразованным юристом, борцом с коммунистическим режимом 1.

Но самый яркий и неизгладимый временем след оставил Асланбек Шерипов – политический, государственный и военный деятель, писатель, публицист, переводчик и исследователь устного народного творчества. Его литературная деятельность исследована в нашем литературоведении недостаточно, потому мы и решили в меру своих сил и возможностей хотя бы штрихами восполнить этот пробел.

Явился в этот мир и покинул его Асланбек Шерипов в одном и том же месяце: 18 сентября 1897 года он родился, а 11 сентября 1919 года погиб, ровно неделю не дожив до своего двадцатидвухлетия.

О дне рождения будущего героя в документальной повести Н. Шипулина «Юность боевая» читаем: «Из Сержень-Юрта в Шали, припав к холке коня, несся всадник. Гонец вез радостную весть офицеру Шерипову: жена Арубика родила ему сына. Есть теперь у Джемалдина еще один наследник. В горах вырастет еще один джигит. Известие обрадовало Джемалдина, гостившего у Шалинского старшины. Он тепло обнял гонца, дал ему горсть серебряных монет и заспешил домой взглянуть на наследника».

Мальчик рос смышленым, рано научился читать и писать по-русски. В 1909 году Асланбек был определен в Полтавский кадетский корпус, где готовили детей офицеров для поступления в офицерские школы.

Началась Первая мировая война, в г. Полтава резко ухудшилось отношение к инородцам. И по просьбе сына отец перевел его в 1915 году в пятый класс Грозненского реального училища, которое Асланбек окончил в июле 1917 года. Свершилась Февральская буржуазно-демократическая революция, в стране (в том числе в Чечне) царили анархия и хаос, вспыхивали кровопролитные межнациональные стычки. Дело шло к Октябрьской социалистической революции.

В Грозном снова резко активизировались националистические вылазки, которые начались сразу же после Февральской буржуазно-демократической революции (9 февраля 1917 года). Бывший одноклассник А. Шерипова по реальному училищу, ставший впоследствии одним из лучших языковедов Чечни, Ахмад Мациев вспоминал: «В начале Февральской революции учащиеся реального училища собирались по национальным признакам и устраивали летучие митинги. В классах вывешивались лозунги: «Армения для армян!», «Чечня для чеченцев!», «Грузия для грузин!» и т. д. И вот однажды к нам в класс пришел Асланбек и заявил: «До тех пор, пока мы будем кричать «Армения для армян!», «Чечня для чеченцев!», у нас не будет ни Армении, ни Чечни. Задача состоит в том, чтобы всем вместе идти рука об руку!». Уже тогда он оказался мудрее и прозорливее нас, потому что убедил всех, что только вместе мы добудем свободу и для чеченцев, и для армян, и для грузин – для всех народов Кавказа» 2.

Конечно же, Асланбек не мог остаться в стороне от этих бурных событий. После окончания училища он сразу же включился в общественно-политическую деятельность. Не зная отдыха и усталости, разъезжал он по селам, аулам, хуторам Чечни, разъясняя горцам суть и смысл новой власти, цели и задачи революции, которые вначале были, в общем-то, привлекательными для трудового народа.

И не было предела мужеству и вере не по годам мудрого, убедительного и целеустремленного Асланбека Шерипова. Об этом говорит и то, что он был единственным чеченским делегатом Второго съезда народов Терека, состоявшегося в Пятигорске с 16 февраля по 4 марта 1918 года.

Горские и казачьи контрреволюционные верхи предприняли все, чтобы не допустить на съезд делегатов Чечни. Находившийся в то время в Чечне будущий самозваный имам Узун-Хаджи даже грозил отрубить голову Асланбеку Шерипову, если он осмелится поехать на большевистский съезд. Но для Асланбека не существовало никаких преград. С огромным риском для жизни он сквозь казачьи окопы пробрался через ингушские селения в г. Беслан и 23 февраля 1918 года прибыл в Пятигорск. Таким храбрым, отчаянным и упрямым Асланбек Шерипов оставался всю свою жизнь. И с этого дня он принимал участие во всех съездах народов Терека, по нескольку раз выступая на каждом из них.

В 1918 году Асланбек Шерипов создал первую Чеченскую Красную Армию и стал ее командующим. Много ратных подвигов было на счету отважных конников. Когда в Грозном начались знаменитые Стодневные бои с белоказаками Г. Бичерахова и возникла опасность окружения города, Чеченская Красная Армия первая пришла на помощь его защитникам и, заняв линию обороны от кирпичных заводов на берегу реки Сунжа (район нынешнего моста на ул. им. Жуковского) до Ханкальского ущелья, не дала сомкнуться гибельному кольцу вокруг Грозного, обеспечила коридор, по которому рабочие отряды беспрерывно снабжались всем необходимым: оружием, боеприпасами и продовольствием. Об этом комиссар военного отдела Совдепа Грозного И. Сафонов писал чрезвычайному комиссару Юга России С. Орджоникидзе: «На помощь защитникам города пришла Чеченская Красная Армия под командованием Асланбека Шерипова. Она рассредоточилась в районе городских садов (ныне район пос. им. Калинина. – А.К.) и несколько южнее, прикрывая собой расстояние незамкнутого белоказаками кольца. Пополнение данной армии и защитников города продолжается за счет аульной чеченской бедноты» 3.

В городских схватках Стодневных боев конница А. Шерипова появляется то тут, то там в самую критическую минуту и спасает положение.

Участвовала Чеченская Красная Армия и в последних решающих боях за город Грозный в ноябре 1918 года. Город был освобожден полностью, а бичераховцы были отброшены за Терек.

Но недолго длилась радость победы. Уже в январе 1919 года в Чечню вошла деникинская армада, очень скоро «прославившаяся» своей жестокостью. Красным пришлось оставить город, и Асланбек Шерипов, не зная ни сна, ни отдыха, размещал красноармейцев по селам и аулам Чечни. Уже в конце года в Шатое собралась сильная, хорошо вооруженная грозненская группа терских повстанческих войск под командованием Н. Гикало и начались бои за освобождение Чечни от деникинских оккупантов. В одном из них у бывшей крепости Воздвиженская (недалеко от с. Старые Атаги. – А.К.) и погиб славный сын чеченского народа Асланбек Шерипов. М. Мамакаев в своем романе «Мюрид революции» об этом его последнем бое писал: «Перестроившись и получив подкрепление, деникинцы снова шаг за шагом стали приближаться к окопам красных. Положение партизан становилось отчаянным: патроны были на исходе. Вдруг заклубилась пыль на дороге. Это мчались всадники Шерипова с обнаженными клинками. На ветру, словно крылья, развевались полы их черкесок и разноцветные башлыки. Вся степь оглохла от протяженного и неистового «вур-р-а!». От неожиданности белогвардейцы повернули назад, оставляя на поле раненых.

И тут вперед вырвался всадник в серой папахе на горячем коне. Размахивая в воздухе высоко поднятым над головою маузером, он опередил знаменосца. «Асланбек! Асланбек!» – закричали горцы. Стремительно мчавшийся конь Шерипова внезапно вздыбился, преграждая путь отступающим белогвардейцам…

– Солдаты! – крикнул юноша, во весь рост поднимаясь на стременах. – Сдавайтесь, и вы будете свободны! Я – Асланбек!.. – и вдруг резко смолк, сраженный выстрелом из зарослей кукурузы…

С этого рокового дня остался жить Асланбек Шерипов в памяти народной как национальный герой, как политический, государственный и военный деятель.

Но, к сожалению, сегодня мало кто знает, что Асланбек Шерипов был и литературно одаренным человеком. И талант его имел много ярких граней: он был мудрым переводчиком, публицистом, страстным оратором, исследователем истории и фольклора.

Раскрылся его многогранный дар еще в детстве, особенно ярко – в годы учебы в Грозненском реальном училище, которое он закончил в 1917 году «с отличными показателями в учебе и прилежным поведением».

Асланбек Шерипов «был блестящим оратором и публицистом, красноречивым выразителем интересов, настроений и чаяний горской бедноты. Его выступления и статьи (очерки, записки и переводы героических песен-сказаний. – А.К.) отличались страстностью, правдивостью, ясностью и предельной убедительностью. Свое искусство оратора, мастерство публициста, талант литератора он поставил на службу интересам трудящихся горцев» 4.

Будучи учеником реального училища А. Шерипов много читал, изучал и хорошо знал не только русский, но и немецкий и французский языки. Художественная литература расширяла кругозор юноши, учила его лучшему пониманию жизни.

«В реальном училище Асланбек Шерипов увлекается также историей. Он самостоятельно изучает историю героической борьбы горцев за свободу и независимость. В 1916 году он написал реферат по истории кавказских войн. С этим рефератом Асланбек выступал в Грозном, Нальчике, Владикавказе. В 1917 году реферат был переработан в очерки по истории завоевания Кавказа и подготовлен к изданию. Эта работа Асланбека Шерипова пока не найдена. Сохранились лишь предисловие и послесловие (в нашем приложении. – А.К.). Судя по предисловию, автор очерков стремился “дать

понятие о причинах событий и характеристику их, описательную же сторону… по возможности старался оставить в стороне”» 5.

О том, что талант Асланбека Шерипова пробудился рано, говорит и другой исследователь истории чеченской литературы Л. Ибрагимов: «Еще в годы учебы в кадетском корпусе Асланбек понял важность художественного слова как средства духовного пробуждения народа. В 1916 году в газете «Терек» он поместил ряд чеченских народных песен в переводе на русский язык. О том, какие фольклорные герои были особенно интересны ему, Асланбек говорит в предисловии к книге «Из чеченских народных песен»: «Власть терроризировала мирное население, а абреки терроризировали эту власть. И, конечно, народ смотрел на абреков как на борцов против притеснений и зверств власти. Вот этот характер политического протеста и борьбы с властью придавал абрекам в глазах народа ореол национальных героев, что в свою очередь отразилось в песнях» 6.

Слушая, записывая и обрабатывая чеченские героические песни почти с детских лет, Асланбек Шерипов имел их немало в своей объемной тетради, но перевести на русский язык и издать в 1918 году во Владикавказе успел только три из них:

«В сборник «Из чеченских народных песен» вошли три песни: «Абрек Геха», «Юсуп, сын Мусы», «Асир-абрек», которые претерпели значительные изменения при переводе на русский язык. В основе песни «Абрек Геха» – история гибели известного в народе удальца.

Чувствуя приближение «красавицы-смерти… в последней страстной молитве Аллаху вылил всю свою душу и приготовился к последней абреческой игре – к веселой игре со смертью. И огнем зажег геройский Геха души людей, и огонь тот спалил и разметал всю гниль людских сердец… Ободренный женщиной, которая удесятерила силу Гехи, он бился с безграничной отвагой… Он играл своим смертельным оружием последнюю лебединую песню абрека – песню о красивой смерти…

И абрек Геха погиб красивой смертью, погиб победителем. Ибо победитель не тот, кто сражает врага, а тот, кто в жертву борьбе, на верную смерть без раздумья бросает душу и тело свое…» 7.

Из этих трех песен и сюжетом, и развитием композиции (действия), и идеей, и мятущимся характером героя особо выделяется песня «Асир-абрек». Это дает повод некоторым исследователям творчества Асланбека Шерипова говорить в данном случае об авторстве его (с чем мы готовы с радостью согласиться).

«Своеобразие сюжета и композиции песни «Асир-абрек» позволяет утверждать, что мы имеем дело с собственным (авторским) произведением А. Шерипова, созданным по мотивам чеченских героико-исторических песен» 8.

«Дело в том, – пишет Л. Ибрагимов, – что в «Асир-абреке» Шерипова впервые в истории этого жанра чеченской литературы фиксируется герой, абсолютно оторванный от нужд и чаяний народа, живущий лишь для себя, для удовлетворения собственных страстей. Традиционная идея песни-илли, утверждающая общенародную консолидацию, единение с народом в переводе претерпевает заметное изменение. На первом плане – идейный разлад между героем-одиночкой и серой толпой» 9.

Тут для ассоциации приходят на память подобные мятежные герои из мировой и русской литературы: Чайльд-Гарольд Дж. Байрона, Вертер И.В. Гете, Алеко А.С. Пушкина, Лойко Зобар М. Горького, произведения которых А. Шерипов, несомненно, хорошо знал. Но ему хватило ума не приравнивать к ним своего героя, а сохранить его национальную особенность. В этом тоже выразилось мастерство – поэтическое мастерство! – Асланбека Шерипова.

Поэтому, если в мировой романтической литературе герой – это гордый одиночка-аристократ, потерявший цель жизни или не нашедший ее, то своеобразие и историческая достоверность идейного разлада чеченского героя-одиночки причинно обусловлены. Асир и европейский аристократ – дети разных культур и цивилизаций, разного уровня общественного сознания».

«Разлад между толпой и Асиром произошел из-за того, – продолжает Л. Ибрагимов, – что наш герой не находит среди нее «непреклонных и смелых духом героев», похожих на него, готовых, как и он, «бороться и умирать за свободу гор и людей Кавказа… На мятежные и свирепые горы Кавказа надел свои оковы свирепый победитель. Победитель накинул цепи рабства и на души детей Кавказ-ских гор; и из гордых, непреклонных и смелых духом героев они превратились в толпу забитых и жалких рабов: прекрасная мечта о красивой жизни – нежная и пугливая птица – отлетела от поруганных гор Кавказа. Поколение же рабов дает поколение еще худших рабов… После каждой смерти героя толпа рабов ликует; она рада тому, что избавилась от живого укора прошлой героической жизни…

Но Кавказ не ликует, он грустит и свято хранит в гуле лесов, в реве потоков и в недрах своих гор дивные образы и песни о погибшей, прекрасной и могучей душе… И разносит потом пандурист по всему Кавказу песни о вольных людях. Рабы Кавказа слушают песни внимательно, вспоминают рассказы стариков, грустью откликаются на зов далеко улетевшей мечты старины… а потом – потом мирно пашут поля свои, сменив шашку буйной свободы на плуг позорного рабства…»

Асир-абрек умирает в одиночестве – таков был удел всех борцов-абреков за народное счастье 10.И все же доминирующей темой в песне «Асир-абрек», по мнению некоторых исследователей

творчества Асланбека Шерипова, является безответная любовь. В отличие от романтических героев А.С. Пушкина и М. Горького Асир не убивает свою возлюбленную за то, что она предпочла ему другого, а приводит ее в дом любимого ею человека. Обостренное чувство благородства не дает ему поступить по-другому.

«И тут Асланбек Шерипов остался верен лучшим вековым традициям своего народа: в художественной традиции народной песни-илли нет ни одного примера, когда из-за отвергнутой любви герой совершает насилие над девушкой. В заключительной части песни автор предельно обнажает этическую и психологическую суть своих героев. «Услышала однажды Нанта, что Асир «ворвался в казачью станицу и сложил там свою буйную голову… Услышала и низко опустила голову. Частые и крупные слезы одна за другой падали на ее колени.

– Ты что? – спросил Кагерман.Но на вопрос мужа и на тревожные взгляды детей Нанта ничего не ответила: она переживала что-

то страшное, огромное, плакала о чем-то навсегда ушедшем, о невозвратной мечте…» 11

Асланбек Шерипов не только глубокий знаток устного творчества, истории и народной жизни, но и могучий мастер слова. Возьмите любую его речь, статью, записку, письмо, переводы песен и т. д., вы сразу же увидите, как ярко, цветисто, просто и образно, с использованием всего богатства оттенков русского языка, который он прекрасно знал (как, впрочем, и чеченский), написано все. Он тщательно отделывал и шлифовал каждое свое произведение, всегда находил точное, емкое, единственное слово и ставил его там, где оно должно было стоять. Каждое сочинение Асланбека Шерипова говорит о том, что оно создано человеком большой требовательности, который четко знает, что хочет сказать и кому это говорит. И сообразно этому и слова подбирает, и произведение строит, что говорит о том, что язык его был очень богат, что изучал он его серьезно.

Вот пример, первый попавшийся отрывок из его речи: «Мы, горцы Кавказа, в течение последних столетий (написано в 1918 году. – А.К.) жили уединенно и были отрезаны от всего мира, не имели общих интересов с Россией, ибо Россия была для нас тем бронированным кулаком, который раздавил нашу свободу. Россия ради самодержавной политики награждала наших изменников и шпионов землей, для чего сносились целые аулы. Мы никогда не могли простить, что предатели и изменники народа получили благодарственную бумагу с возведением в потомственное дворянство… История нашей борьбы за свободу написана народом… собственной кровью. На стороне царизма были наши предатели и предки Нажмуддина Гоцинского, который сейчас в нашем крае является

главой турецкой ориентации и вдохновителем агитации против советской России. С революцией положение в России резко изменилось в… сторону раскрепощения и освобождения. Революция дала горцам те свободы, за которые они боролись столетиями. Мы видим, что теперь за турецкую ориентацию стоят все те, кто предал нашу свободу. Народ знает, что все помещики, князья, предавшие народ самодержавию, теперь ради сохранения своих богатств переменили фронт. Знайте, товарищи и граждане, мы вместе со всеми пойдем защищать свободу… Пойдем потому, что на языках горских племен приветствие говорит: будь свободен! Приходи свободным! Пойдем потому, что империализм Турции, Германии заинтересован не в нашем освобождении, а в захвате природных богатств и нефтяных недр нашего края» 12.

Такими жемчужинами прозы, публицистики, переводов и ораторского искусства наполнено все литературное творчество Асланбека Шерипова. Мы хотим, чтобы все об этом знали.

Послесловие к очеркам из истории завоевания КавказаНоябрь 1917 года

Среди чеченцев сохранились рассказы о Шамиле, прекрасно характеризующие ту безграничную веру в своего вождя, которой были полны горцы минувших поколений...

Рассказывают такой эпизод.Во время одного сражения около Шамиля упал чугунный снаряд и, готовый разорваться, шипел и

подпрыгивал...Стоявший рядом с Шамилем мюрид спросил: «Имам! Может ли случиться то, что не предписано

Аллахом?».Имам ответил: «Нет».Тогда мюрид поднял снаряд, положил его на ладонь и спокойно дал ему разорваться…Здесь не важно – исторический факт это или нет; не важно, что случилось с мюридом.Важна та вера в вождя свободы, которая была сильнее страха смерти и дала нищим горцам

Кавказа проявить необычайную любовь к свободе и силу самоотречения...Прошлое ценно всегда, но особенно оно ценно для кавказцев, ибо в нем, в прошлом,

выковывались наши вековые традиции, которые в дни опасности создавали из Кавказа грозную силу...

Эти традиции нам скажут, что мы должны и что мы можем сделать… Прошлое говорит нам, что Шамиль и горцы минувших поколений были мюридами религии, родины и свободы, что любовь к этим святыням убивала в горце все инстинкты самосохранения и заставляла его, поднятого на штыки, в предсмертных муках петь гимн свободы...

Мы переживаем время смертельной опасности для всего Кавказа.И как при Шамиле, наша чудная родина требует и ждет воскрешения мюридов... И если мы –

сыны Кавказа, мы должны стать мюридами культуры и самоотречения во имя той же родины и свободы. Во имя возрождения Кавказа мы должны бросить в жертву упорному труду, в жертву счастью родного Кавказа все свои силы и личное счастье...

И когда мы будем бороться и страдать во имя культурного и национального возрождения, когда в предсмертных муках мы будем благословлять свободу, наши геройские предки и все наши враги увидят в нас отражение мюридов Шамиля, узнают в нас ту непобедимую силу, которая после взятия аула Ахульго русскими войсками заставила с ребенком броситься в пропасть сестру Шамиля – Фатьму. И еще один неизбежный и обязательный этап на пути к возрождению Кавказа вырисовывается в туманной дали нашего прошлого. В сороковых годах, когда Шамиль был еще простым мюридом, русские войска разгромили аул Гимры…

Сам имам – знаменитый Кази-Мулла – погиб при этом штурме; Шамиль же был смертельно ранен…

Мюридизм еще не успел утвердиться, и казалось, все погибло: среди горцев пошли раздоры. Чеченцы и дагестанцы не могли столковаться между собой; в Дагестане происходили разногласия из-за кандидатуры на пост имама… А межу тем русские генералы один за другим громили горские свободные аулы… Тогда Шамиль, еще не оправившийся от ран, выпустил воззвание к горцам Кавказа.

Он говорил в воззвании, что имам убит, Гимры взяты и «урусы торжествуют»… С горячим пылом призывал объединиться всех для защиты свободы…

И воззвание свое заканчивал так:«Помните! Если вы будете грызться из-за кости и властолюбия, то собака похитит эту кость, а

потом загрызет и вас самих». И после этого Шамиль, кандидатура которого тоже была выставлена на пост имама, пошел первым к своему сопернику Гамзат-Беку и признал его имамом… Им удалось объединить Чечню и Дагестан в железный кулак, который в течение 30 лет сокрушал всех врагов свободы кавказских орлов… Но призыв Шамиля не везде встретил поддержку – и это было одной из главных причин поражения Кавказа. Помня призыв того, кто лучше всех ценил и защищал свободу, кавказские народы должны сказать, что между ними не может быть никаких «костей раздора» – ни властолюбия, ни «кости» экономических, политических и иных интересов…

Не должно быть потому, что «собак», которые угрожают загрызть Кавказ и его свободу, сейчас больше, чем их было при Шамиле… Кавказу угрожает не только контрреволюция и анархия, но угрожает враг, гораздо более опасный.

Россия должна «союзному» капиталу Англии, Франции и Ко более 60 миллиардов.К тому же еще не ликвидировали войны.Кавказу угрожает самая реальная и страшная опасность быть колонией этого «союзного» капитала

или Германии, колонией, из которой они будут выколачивать долги, проценты и всю кровь и жизненные силы…

Если вся эта опасность выльется в реальные формы и осуществится, то племена Кавказа сделаются жертвой хищнической эксплуатации европейского капитала. Власть европейского капитала будет гибелью для народов Кавказа: эта власть бросит нас из области полукультурного состояния в цепкие и безжалостные лапы развитого и культурного международного капитала. Перед нами грозным, предостерегающим примером должна стоять участь американских индейцев, которых погубил англосаксонский капитал. Эти вполне реальные перспективы, уроки прошлого и мощный, мудрый образ имама Чечни и Дагестана нам говорят: «Объединяйтесь, забудьте все счеты для защиты свободы и родины от анархии, контрреволюции и всяких внешних покушений…».

Уроки прошлого перед нами снова выдвигают несбывшуюся мечту имама Шамиля – мечту о союзе всех горских племен Кавказа.

И лозунг всех, кто сознает невозможность разрыва с прошлым, кто любит не отдельную часть Кавказа, а весь Кавказ, – этот лозунг должен быть: «Кавказцы всех племен, объединяйтесь!»

А. Шерипов

Хасан Мехтиев(1906–1997)

В первые годы возвращения чеченцев на Родину после тринадцатилетней ссылки в Казахстан и Среднюю Азию, в шестидесятые-семидесятые годы ХХ века, по радио почти ежедневно, а позже и по телевидению, звучала очень популярная песня «Милый Кавказ» с очень простыми, запоминающимися и волнующими словами (перевод – мой):

А ты ничуть не изменилсяЗа дни, что разбросали нас.Такой же ты, каким мне снилсяВ разлуке дальней каждый час,Любимый, дорогой Кавказ,Родной и милый мой Кавказ.

Записана она была хоровой группой Чечено-Ингушского ансамбля песни и танца, солировал знаменитый уже в те годы Султан Магомедов. Эта песня нравилась всем, но вряд ли кто знал, кроме, разумеется, узкого круга родственников и друзей, автора этого чудесного, полного сыновней любви к Родине стихотворения. И я узнал о нем случайно, когда побывал на одном юбилейном концерте, данном в Чечено-Ингушской государственной филармонии в 1972 году в честь пятидесятилетия СССР. Когда назвали песню и представили автора, в первом ряду недалеко от меня встал высокий, крепкого телосложения мужчина в больших роговых очках, с коротко подстриженными седыми волосами, безукоризненно одетый в серую тройку. Он скромно поклонился гостям концерта и сел. После концерта познакомиться с ним не удалось, потому что он быстро ушел, плотно окруженный родственниками и друзьями-коллегами. Познакомился я с ним позже – на одном из собраний Союза писателей и на юбилейных торжествах республиканской газеты «Ленинский путь» в 1973 году – на праздновании ее пятидесятилетия.

Автором стихотворения был поэт, драматург и журналист Хасан Мехтиев – человек, проживший суровую и тяжелую жизнь, переживший немало испытаний, но не сломленный ими.

Родился Хасан Мехтиев в высокогорном небольшом селе Шуни Галанчожского района Чечни 15 декабря 1906 года в семье бедняка. В детстве лишился родителей и сироту берет к себе на воспитание дядя Садо, работавший сторожем в школе крепости Назрань. Когда мальчику исполняется семь лет, дядя отдает его учиться в эту школу, где Хасан занимается до 1917 года.

Начинаются смутные времена – революции, Гражданская война, деникинщина – и школа, естественно, закрывается. Но мальчик страстно мечтал учиться и поэтому, как только с установлением Советской власти в школе открывается интернат для детей-сирот, четырнадцатилетнего Хасана зачисляют в него. Происходит это в 1921 году. Учился он охотно и поэтому школу окончил с отличными показателями. Это сыграло свою роль в судьбе Хасана – в 1923 году его принимают в комсомол и направляют учиться в г. Владикавказ в Ингушский областной педагогический техникум.

Спустя два года его судьба снова делает неожиданный поворот – в 1925 году Ингушский обком Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) /ВКП(б)/ в числе лучших комсомольцев направляет Хасана Мехтиева на учебу в Москву в Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ) им. И.В. Сталина. Там в годы учебы он знакомится и быстро сходится со студентами-земляками – будущими писателями Абдул-Халимом Саламовым, Магометом Мамакаевым, Ризваном Хаджиевым и другими, дружбу с которыми поддерживал всю жизнь. Там же в годы учебы Х. Мехтиева принимают сначала в кандидаты, а год спустя – в члены ВКП(б) в 1928 году. После окончания университета по традиции с отличием в 1930 году Хасан и его друзья были направлены на работу в Центральный комитет ВКП(б), откуда «доброжелатели» в том же году быстро сплавили их в г. Ростов-на-Дону, в Северо-Кавказское бюро ВКП(б). Оттуда Х. Мехтиев был

направлен в Чеченский обком ВКП(б) и в 1931 году назначен инструктором Областного исполнительного комитета.

Не проработав и несколько месяцев, решением Обкома ВКП(б) Х. Мехтиев назначается редактором чеченской областной газеты «Серло» («Свет») – главного органа Обкома партии, Облисполкома и областного Совета профессиональных Союзов, где становится инициатором переименования ее в «Ленинский путь». И тут осуществляется его главная мечта: всегда любивший и хорошо знавший родной язык и литературу, мечтавший познакомиться с настоящими писателями и самому писать, Хасан Мехтиев быстро оброс друзьями-литераторами, журналистами и сам стал сочинять.

Но недолго проработал он и редактором – в конце 1934 года его избрали первым секретарем Грозненского райкома партии, а в начале 1935 года впервые в истории назначают прокурором Чечено-Ингушской автономной области, а в 1936 году – прокурором Чечено-Ингушской республики.

Спустя три года снова крутой, на этот раз трагический, поворот в жизни Хасана Мехтиева: его, совершенно безвинного, объявляют «врагом народа», арестовывают и водворяют в печально известную внутреннюю тюрьму НКВД (до первой чеченской войны 1994–1995 годов здание ее стояло на самом берегу р. Сунжа, в начале ул. Московская, и в нем располагалась детская поликлиника №1 г. Грозный. – А.К.). Там его подвергали унизительным допросам и пыткам, морили голодом, требуя признать несуществующую вину и оговорить невинных людей. Обвинение было одно: создание троцкистской партии и подготовка к восстанию с целью освобождения (отделения) Чечни от СССР. Но Хасан Мехтиев не был сломлен и поэтому в 1941 году его оправдали и еще до начала Великой Отечественной войны полностью реабилитировали «ввиду отсутствия состава преступления». И снова Хасан Мехтиев до 23 февраля 1944 года – до дня депортации чеченского народа – работает на разных хозяйственных и юридических должностях. Все тринадцать лет Х. Мехтиев, живя с семьей в Казахстане, работает в воспитательных и хозяйственных учреждениях.

В 1957 году Х. Мехтиев вернулся на родину и до 1963 года работал в органах прокуратуры: вначале – прокурором Шатойского района, а затем – первым заместителем прокурора Чечено-Ингушской Автономной Республики. В эти годы он «за многолетнюю работу в органах прокуратуры» первым почти из чеченцев получает высокое и почетное звание «Старшего советника юстиции».

В 1963 году решением Чечено-Ингушского обкома КПСС Хасан Мехтиев снова назначается редактором газеты «Ленинский путь», где он и работает до того дня, когда в 1971 году становится персональным пенсионером Союзного значения. Но его деятельная натура не давала ему сидеть без дела, поэтому Х. Мехтиев до середины 1978 года работает заведующим отделом писем и заявлений (обращений) Совета Министров Чечено-Ингушетии. После этого проживет он еще шестнадцать лет, занимаясь творчеством, и покинет бренный мир в смутные времена – в 1994 году.

Начиная с 1957 года Х. Мехтиев активно занимается и общественно-политической деятельностью: он неоднократно избирается членом Чечено-Ингушского обкома партии, депутатом Грозненского городского Совета депутатов трудящихся. Он многократно награждается Почетными грамотами Президиума Верховного Совета ЧИАССР, Верховного Совета РСФСР и Совета Министров Чечено-Ингушетии. Его принимают в члены Союза журналистов СССР.

Литературной деятельностью, как мы ранее отмечали, заниматься начал еще будучи учащимся Ингушского педагогического техникума. Но первые стихи опубликовал только в 1931 году, работая редактором газеты «Серло». Печатал их часто под разными псевдонимами: Х. Итаров, Х. Дударов, Х. Бекович и др. Это говорило о скромности и огромной требовательности и ответственности молодого поэта, прозаика и публициста. Об этом же говорит и то, что за более чем шестидесятилетнюю творческую деятельность Хасан Мехтиев издал всего две авторские книжки: поэтическую «Под

грушевым деревом» («Кхуран дитта кIел») и сатирических и юмористических рассказов «Верная дорога» («Нийса некъ»). И тот факт, что эта была поэзия высокой пробы, доказывается тем, что многие стихи из его сборника («Милый Кавказ», «Другу», «Россия» и др.) сразу же становились популярными песнями.

Пробовал себя Хасан Мехтиев и в драматургии: им написаны короткие пьесы «Отчий дом» («Ден цIа»), «Серая папаха» («Мокха куй») и др. По ним в свое время ставили спектакли Чеченский государственный драматический театр им. Героя Советского Союза Ханпаши Нурадилова и радио Госкомитета ЧИАССР по телерадиовещанию.

Основными темами поэзии и драматургии Хасана Мехтиева были: любовь, Родина – земля отцов, дружба, природа родного края и мирный созидательный труд.

Любил он отчий край сильно и возвышенно, как пишет, например, в стихотворении «Родине» (перевод – мой):

Как не испить все родники земли,Как Терека волн не остановить,Как звезд не счесть намВ голубой дали,Так и любви к тебе не угасить.И не могу с тобой расстаться я,Свой на дорогах не оставив след.И надо будет –За тебя, Чечня,Я даже жизнь отдам на склоне лет.

След, оставленный в чеченской литературе поэтом, прозаиком, драматургом и публицистом Хасаном Мехтиевым не подвластен времени и не сотрется никогда, покуда живы наш народ и наша память.

Россия(перевод – мой):

Россия,Ты – любовь моя и гордость,Земля чудес,Земля богатырей.Я счастлив,Что черты родимых гор естьВ частицах необъятности твоей.

Россия,Вся в березах и былинах,Россия,В половодьях и дождях.Ты – РодинаНарода – исполина,Живущая всегда в благих делах.

Россия,Поразившая, как громом,

Повсюду ложьВсей правдою в речах.И радость битв,И крутизну подъемовНа богатырских несшая плечах.

Россия,Как скала,О чью твердынюВраги, сшибаясь,Разбивали лбы.Россия,Стала ты семьей единойКак символ мира,Правды и добра.

Россия,Ты – любовь моя и гордость.Ты с каждым днемДороже и родней.Я счастлив,Что черты родимых гор естьВ частицах необъятности твоей.

Хотел ли ты…(сатирическая миниатюра)

– Ты был вчера на собрании?– Не был. Почему ты спросил?– Об одном я хотел тебя спросить. Не об идеологии ли был сделанный вам доклад?– Послушал бы сам!– Да слушал я и очень внимательно. Но этот был не таким, чтоб могли его понять ни я, ни люди.– Это вина лектора. Кто вам читал доклад?– Говорили, что из района. Так вот об этом докладе я тебя и хотел спросить.– Ну, спрашивай.– Если все присутствующие на собрании чеченцы, и сам лектор чеченец…– Почему он не сделал доклад на родном языке? – хотел ты спросить?

Ризван Хаджиев(1906–1985)

Он всегда стоит перед моими глазами – строгий, стройный, высокий, подтянутый, с военной выправкой. Он и в гражданке оставался офицером: всегда носил или китель, или подпоясанную широким ремнем гимнастерку цвета хаки, галифе, сапоги и фуражку военного типа. Помню его тонкое лицо с большими седыми прокуренными усами, высоким лбом, умными глазами. Голос у него был с хрипотцой, потому что невозможно было себе представить его без папиросы в губах.

Одним словом, никто бы и представить себе не мог, что это талантливый поэт, прозаик, журналист, который достойно прошел свой долгий жизненный и творческий путь. А это было действительно так: немногие в те годы могли похвалиться такой популярностью, как он, особенно в сатирической поэзии: редко какой номер газеты и альманаха выходил в семидесятые-восьмидесятые годы ХХ века в Чечне без его едких и разящих сатирических стихов, миниатюр и басен, клеймящих пьянство, подхалимов, бюрократов-чиновников, тунеядцев, хапуг и т. д., которые мастерски и точно переводил на русский язык не менее талантливый острослов, грозненский поэт и художник Игорь Трунов. Многие из них актуальны и сегодня, например:

* * *Как ни крути, а все ж вино –Веселый гость в застолье, ноНе пей, джигит, того вина,В котором вся твоя вина… 1

* * *Абдул-Саид пришел к врачу:Мол бюллетень иметь хочу.– Но ты ж без всяких дураков,Абдул-Саид, как бык, здоров.Но врач,Смахнув усмешки тень,За взятку выдал бюллетень… 2

Родился Ризван Хаджиев в 1906 году в с. Ойсунгур (Ойсхара) Гудермесского района. Рано лишился родителей, воспитывал его дедушка по отцу. В селе не было школы, поэтому только в 1921 году стал учеником только что открытой четырехлетки. Окончив четыре класса, вступив в созданную в селе комсомольскую организацию, был избран ее лидером. Позже он вспоминал об одном курьезном случае, происшедшим с ним в те годы: «Молодые люди не спешили вступать в комсомол, несмотря на мою пропаганду, боясь, естественно, Божьего наказания, – вспоминал он. – Однажды друзья потащили меня купаться на сельский пруд, не слушая мои отговорки – не хочу, мол, купаться. Уговорили. Пришли. Я стал раздеваться, а они же стоят вокруг, не раздеваясь, внимательно разглядывая меня. «Что же вы?» – спрашиваю. А они: «Извини, – говорят, – мы и не собирались купаться, а хотели посмотреть, есть ли у тебя на плече знак проклятия, которым, как нас убеждали, Аллах метит всех комсомольцев», – и расхохотались все. Я обругал их всех дураками и назло им хорошо искупался. После этого многие мои друзья пополнили нашу комсомольскую организацию» 3. Членом компартии он стал в 1928 году.

После школы Ризван Хаджиев окончил в г. Грозный курсы советско-партийной работы (1928), затем – рабфак (1929) 4. В том же году он вместе с Магометом Мамакаевым, Абдул-Халимом Саламовым, Хасаном Мехтиевым и др. был направлен на учебу в Москву в Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ). Все они стали верными друзьями за годы учебы. По возвращении на родину Ризван Хаджиев с 1934 по 1938 год работал заведующим отделом пропаганды и агитации Чечено-Ингушского обкома ВКП(б), а в 1939 году был назначен редактором чеченской республиканской газеты «Ленинский путь».

В самые первые дни Великой Отечественной войны Ризван Хаджиев в июне 1941 года добровольцем уходит на фронт, получает звание капитана, воюет до 1944 года. О том, что воевал хорошо, говорят его боевые награды и главные из них – Орден Отечественной войны и медаль «За

боевые заслуги». Их он получил за участие в знаменитой наступательной операции под Москвой, закончившейся победой. С 1942 по 1944 год Р. Хаджиев продолжает войну в составе 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса.

В приказе о его награждении, зачитанном командиром этого корпуса генерал-лейтенантом В.И. Кириченко в 1943 году, было сказано: «За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить капитана Хаджиева Ризвана Хаджиевича медалью “За боевые заслуги”».

Кроме того, за храбрость, проявленную в боях, он был награжден личным оружием (саблей) с надписью «За отвагу и доблесть», медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За оборону Москвы» и др.

В мае 1944 года отозванный с фронта Ризван Хаджиев через всю почти страну беспрепятственно (боевой офицер все-таки!) приезжает в Грозный, находит свой дом на ул. им. Дзержинского разоренным и узнает о депортации чеченцев. От соседей (русских) узнает и об аресте своих друзей М. Мамакаева, А. Авторханова, А.-Х. Саламова и о том, что приходили арестовывать и его и, как приставив к голове пистолет, требовали у жены отдать его именное оружие и при этом лейтенант грозил расправиться с четырьмя детьми Ризвана. Несмотря на опасность, побывал в родном селе Ойсунгур, в г. Гудермес, откуда и был под охраной выслан в Казахстан. В поисках семьи он обошел весь Казахстан с севера на юг, с запада на восток и через два-три месяца нашел ее в г. Джамбул. В этом городе до 1957 года он работает на разных хозяйственных должностях и печатает свои сатирические стихи и корреспонденции в газете «Знамя труда».

По возвращении в Чечено-Ингушетию Ризван Хаджиев работает в 1957–1958 годах заведующим отделом республиканской газеты «Ленинский путь», в 1959–1969 годах – директором Чечено-Ингушского республиканского книжного издательства, а с 1970 года до кончины своей – редактором Госкомитета Совета Министров ЧИАССР по телевидению и радиовещанию.

Писать стихи и рассказы Ризван начал еще до Великой Отечественной войны, но печатать их не спешил, хотя работал редактором газеты. Это говорит о большой требовательности поэта к себе. В годы войны некогда было думать о поэзии, а потом – годы депортации. Печатать свои произведения писатель начал только в 1955 году в газете «Знамя труда», которая стала выходить для чеченцев и ингушей в г. Алма-Ата, в те годы бывшей столицей Казахской ССР.

За более чем пятидесятилетнюю литературную деятельность Ризван Хаджиев издал около пятнадцати поэтических и прозаических книжек на чеченском и русском языках. Это «Не ради смеха единого» (1966), «За ушко да на солнышко» (1968), «Не кривя душой» (1970), «Уголек из ада» (1971), «Жизнь наизнанку» (1975), «Колючие усы» (1981) и др.

И все они наполнены мастерски вырисованными, запоминающимися образами и являются образцами сатирической поэзии; прототипы героев ее живут среди нас и сегодня, не старея и не меняясь.

Усердный…

Все довольны Хасбулатом:Премирован был не раз.Не за страх,Не за зарплатуОн работает у нас.Просто он усердный малый,И в конторе говорят:Пыль начальству в нос попала,

А чихает Хасбулат 5.

Про Абдуллу

Он ловкач.И если надоУголек достать из ада, –Вмиг добудет он огня:У него и там родня 6.

В 1973 году Ризван Хаджиев написал и издал свое главное произведение – автобиографическую повесть «Они поднимали целину» (о жизни чеченского села в годы строительства колхозов в тридцатые годы ХХ века).

Об этой повести известный литературовед Гилани Индербаев писал в свое время: «Действие повести Р. Хаджиева «Они поднимали целину» происходит в начале 30-х годов (ХХ века. – А.К.). В повести автором делается попытка рассказать читателю о том, как в предгорных районах нашей республики проходила коллективизация сельского хозяйства» 7.

В подтверждение сказанного критик приводит строки из повести (перевод – мой): «В равнинных районах широко шел процесс вовлечения крестьян в колхозы. Дыхание его пришло и в горы. Но, как ежик, свернувшись при опасности, противопоставляет врагу все свое оружие, так ощетинилось против нового старое…» 8.

Естественно, разгорается классовая борьба, «в селе кем-то плодятся и распространяются всевозможные слухи… Вести о колхозах встревожили кулаков, и они объединяются, чтобы помешать делу коллективизации» 9.

Далее Г. Индербаев точно подмечает, что повесть автобиографична. Он пишет, что «в повести автор описывает те жизненные факты, свидетелем которых когда-то был сам…». Он пишет далее: «Тема коллективизации нова в чеченской литературе, и Р. Хаджиев заслуживает внимания за обращение к ней» 10.

Добавим от себя, что повесть написана хорошим образным чеченским языком, особенно красочны и живо выписаны картины природы. Они узнаваемы. Например, в этой панораме читатели легко увидят родное село автора – Ойсунгур, на склоне Качкалыкского хребта (перевод – мой): «На склоне черной горы тянется на север чеченское село, о котором не скажешь, что оно большое. Снизу вверх идет дорога, которая, широкой улицей рассекая село, уходит в горы. По ту и эту стороны дороги стоят дома сельчан, покрытые красной черепицей и опрятно побеленные женскими руками, скрытые садами и широко раскинувшимися орешинами. Посредине села тек ручей из верхнего родника, который люди сохраняли в чистоте.

Наступила осень, люди готовились к зиме. Подвозили ко дворам оставшиеся на поле стебли, ставили их в стога, шли последние работы урожайного года. В садах пожелтевшие листья сбрасывал на землю слабый ветерок, прилетающий с Каспийского моря. Только листья тутовника зеленели, как и летом: они в одну ночь густо падают, лишь тогда, когда на них садится первый иней…» 11.

И в завершение – образцы поэзии Р. Хаджиева из книги «Колючие усы»:

Махмуд, да не тот

Что за диво,Что за чудо:Подменили вдруг Махмуда.Раньше был Махмуд –

Не скрою –Привередливым и наглым.А теперь он –Тих и скромен:Не Махмуд, а просто ангел!

Не дичится,Не бранится,Взяток тоже не берет.А при встрече не кичится –Даже руку подает!

Отчего такое чудо,Вы не знаете случайно?Сняли с должности Махмуда,И теперь он –Не начальник.

Соринка

Хасан все видел,Все приметил.Хасан в суд вызван,Как свидетель.В суде ж сказал:Клянусь, судья,Что ничего не видел я!

Я мимо шел,А тут как разСоринка мнеПопала в глаз…

«Захватчик»

У совхоза ИсрапилПолгектара отхватил,Но никто в селе за этоНе привлек его к ответу.

Сельсовет –Молчком, молчком…Рабочком –Бочком, бочком…Ох, стеснительный народ!

А на поле третий годЛишь бурьян один растет…

Графин

Оратор вот уж третий часСулит всем золотые горы,И воду пьетИ всякий разГрафин с водой берет за горло.

Графин потел,Графин терпел,Но есть терпению предел –И он вскипел,Разжав уста:– Я задыхаюсь!Я устал!

Устал от фраз,От пышных слов,От громких споров и баталий…Эх, взять бы этих болтуновЗа горло,Чтобы не болтали.

И то хорошо

– Послушай,У тебя есть зам,А ты все – сам!Чем занят зам твой,Что решает?– Работать не мешает…

Мовла Ясаев(1912–1986)

Повесть «Родной аул» 1 – одно из немногих произведений чеченских писателей, которое я прочел, как говорится, в один присест, не отрываясь, взахлеб. Меня поразил чистый и красочный язык автора, его вера в красивые национальные обычаи, уважительное отношение героев повести друг к другу. Например, в сцене, когда кровники после долгих поисков находят главного героя в далеком забытом, казалось бы, Богом и людьми уйгурском селе. Туда тайно, надеясь, что никто не догадается, увозит кровника Лох-Беташа уйгурка Гюльджан – жена брата. Но кровники догадываются, находят его. Они ночью подходят к дому и останавливаются у окна, прислушиваясь к голосам внутри: Лох-Беташ разговаривает с супругой и говорит о том, что убил человека случайно и прячется не потому, что боится смерти. О своих кровниках он говорит с большим уважением и восхищением, как о людях честных, чистых, смелых и милосердных (перевод – мой): «Знаешь, – говорит он, – эти люди, чтящие наши народные традиции, неспособны на подлость. У них добрые

сердца и гордые нравы. Они умеют и наказывать, и прощать. Я очень надеюсь на их мудрость и рассудительность. Я уверен, что они простили бы меня, если бы знали всю правду».

Услышав все это, кровники вошли в дом, успокоили встревоженных беглецов, поговорили с кровником, простили его и вместе с ним вернулись в родной аул. Все сельчане с одобрением встретили это примирение… 2

Вот как описывает эпизод прощения автор (перевод – мой):« – Отважными мужчинами были сыновья Джанхота. Не думая о том, знают они или не знают, в

душе уважая их, ношу я, жена, эту черную одежду в память о трагедии, случившейся с Майрбеком, с отяжелевшей головой. Не к лицу мне снимать этот траур. На мне долг Джанхота, о котором я не имею права забывать, в каком бы уголке земли я бы ни находился…

– Я б никогда бы не поверил, если б мне сказали, что в сердцах детей Джанхота есть ко мне месть – ненависть, потому что мысли мои о них и сегодня самые чистые. Видимо, вина их только в том, что они обязаны взять свою кровь. Видимо, наши жестокие обычаи гонят их на это, нашептывая: «Люди не будут считать вас мужчинами, если вы не отомстите кровнику». Свой долг я им отдам сам, моя семья будет жить среди своего народа. Вернемся домой, жена, скоро из этого дальнего края… – говорил Лох-Беташ жене Сериже» 3.

Вошедшие братья после долгого разговора словами самого старшего Шамсудина сообщили о своем решении:

«Проделав долгий и трудный путь, пришли мы сегодня, Лох-Беташ, в жилище твое, чтобы отомстить тебе. Мы стояли у вашего окна, слушая ваш разговор. Ваши добрые слова о нас растопили наши сердца, разбудили нашу мысль. Посоветовавшись, мы решили простить вас. Ради твоей невинной маленькой девочки, которую я держу на руках, ради ее маленьких братьев и сестер, ради твоей старой матери Секимат, ради Серижи, которая терпеливо делила с тобой чашу бед и лишений, ради тебя, безвинно покинувшего Родину и шедшего дорогой горя и страданий, и, главное, ради справедливости, мы прощаем тебя. Отныне ты будешь нам братом вместо Майрбека, погибшего от ваших рук по своей вине. Подойди, обними нас всех!» 4.

Автором этой повести был один из старейших чеченских писателей и журналистов Мовла Ясаев, человек очень тихий, спокойный, мудрый и честный, как и герои его произведений, которых будто он с себя и своего брата писал.

Я хорошо знал Мовлу Ясаева, потому что многие годы проработал с ним бок о бок в Государственном Комитете Совета Министров ЧИАССР по телевидению и радиовещанию. Был он человеком выше среднего роста, плотного телосложения, с полноватым лицом. Одевался просто: гимнастерка навыпуск, армейский пояс, брюки галифе, сапоги. Он работал переводчиком. У него не было левой руки. Поэтому писал размашисто, разбросанно. Был прекрасным знатоком родного языка. Воссоздать его жизненный и творческий портрет мне помогли личные воспоминания. Но не только – добрую помощь оказали и воспоминания о Мовле Ясаеве, написанные по моей просьбе и родственниками, и коллегами по журналистскому и писательскому цеху, и людьми, хорошо знавшими его.

Родился Мовла Ясаев в 1912 году в семье крестьянина Данки, уроженца небольшого села Беной Шатойского района. Кроме него в семье было еще двое детей: старший брат Абдурашит (1909 года рождения) и младшая сестра. Несмотря на удаленность от цивилизации (начало ХХ века, горы Чечни!), дядя постарался дать мальчикам хорошее образование: оба брата закончили рабочий факультет (рабфак) в г. Грозный и начали работать на заводе «Красный Молот».

По призыву в ряды Красной Армии, учитывая их образование, братья Абдурашит и Мовла Ясаевы были направлены на учебу во Владикавказское высшее военное училище (редкое в те далекие 1930-е годы явление для чеченцев). В 1937 году братья с отличием закончили учебу и молодые лейтенанты

были направлены в г. Кропоткин Краснодарского края для дальнейшей службы. Абдурашит служил до 1941 года в городах: Орджоникидзе (ныне – Владикавказ), Ростов-на-Дону, Астрахань. С начала войны и до 1944 года преподавал в Астраханском летном училище, затем был заместителем командира авиационной части по химической подготовке. 23 февраля 1944 года депортирован в Казахстан и Среднюю Азию, как и весь его народ.

Мовла же после двухлетней службы в г. Кропоткин был направлен на западную границу СССР и встретил Великую Отечественную войну в должности командира батальона в г. Смоленск.

Началась Великая Отечественная война. Вся страна стала жить по принципу: «Все для фронта, все для победы». Посильный вклад в это дело вносили и женщины: они посылали на фронт бойцам разные незамысловатые подарки – кисеты для махорки, вышитые платочки, вязаные носки и другие вещи. И командиры подразделений, и рядовые солдаты писали им благодарные письма. Написал такое письмо и командир батальона Мовла Ясаев с Юго-Западного фронта. Оно было адресовано домохозяйкам Старопромысловского района и в октябре 1941 года опубликовано в газете «Грозненский рабочий» под рубрикой «Письма с фронта». В нем М. Ясаев писал: «Моральная поддержка – большая сила на войне. Бойцы на фронте обеспечены всем и ни в чем не нуждаются, потому что, как писал поэт А. Твардовский:

«В каком краю солдат бы не был,И спецпаек, и доптабакЕму доставят хоть по небу,Коль по земле нельзя никак».

И все же велика радость – получить подарки и письма от людей родного города. Это вдохновляет бойцов на новые подвиги во имя нашей победы» 5.

Здесь, в Смоленской области, на Юго-Западном фронте в знаменитой первой с начала войны наступательной операции Красной Армии под г. Ельня Смоленской области Мовла Ясаев был тяжело ранен. Как он позже вспоминал, Мовла помнил об этом бое только свою последнюю команду: «Навести на болото гать!» 6.

Об Ельнинской операции, проведенной в августе-сентябре 1941 года, в истории написано, что целью ее было «ликвидировать так называемый ельнинский выступ и овладеть г. Ельня. К операции привлекались девять дивизий (60 тысяч человек). Им противостояли соединения и части немцев (около 70 тысяч человек)». В результате кровопролитных боев Красная Армия «освободила Ельню и нанесла поражение пяти пехотным дивизиям противника. Враг потерял 45 тысяч человек – убитыми, ранеными и пленными, Красная Армия – более 17 тысяч человек» 7. Одним из тяжелораненых и был Мовла Ясаев: ему ампутировали левую руку до предплечья. За храбрость был отмечен высокими правительственными наградами и благодарностями.

Выздоровев, он не покинул армию, а настоял на том, чтоб его направили учиться на «военного прокурора». Окончив курсы, Мовла работал военным прокурором в одной из прифронтовых частей. Но вскоре все же был комиссован и отправлен в тыл. С 1942 года по 23 февраля 1944 года Мовла Ясаев был прокурором Шатойского района.

Время было тревожное – враг стоял на границах Чечено-Ингушетии. Нищали люди, тяжело приходилось колхозам, особенно высокогорным. Росли подозрительность, недоверие, слухи, всюду виделись враги, мерещились диверсии. Однажды такое свалилось и на М. Ясаева.

«Однажды мне позвонили из республиканской прокуратуры, – вспоминал он позже, – и угрожающе спросили: «Вы в курсе дела, что в вашем районе (Шатойском. – А.К.) Советская власть ликвидирована, колхозы разорены, все руководство арестовано? Как вам самим удалось избежать участи других?». Удивленный и оскорбленный, я начал выяснять в чем дело. Пришлось выехать в самое отдаленное горное село верхом на лошади. Была пятница, мужчины все находились в мечети.

Дождавшись конца молитвы, я встретился с руководителями колхоза, который якобы был разграблен. Оказалось, что правление его из-за бескормицы распределило животных между колхозниками, чтобы сельчане вместе со своей скотиной выкормили и общественную. Вернувшись в райцентр, мне долго пришлось успокаивать растревоженное республиканское начальство. Такие недоразумения в те военные годы случались довольно часто».

В годы тринадцатилетней ссылки М. Ясаев работал в жилкомхозе г. Токмак Киргизской ССР, а с 1952 по 1957 год – там же начальником «Горжилуправления». В 1957 году вернулся на Родину и стал заниматься журналистикой: до самой своей трагической смерти в 1986 году работал переводчиком с русского на чеченский язык в радиокомитете Госкомитета Чечено-Ингушской АССР по телевидению и радиовещанию. Трагедия случилась «однажды воскресным днем, как рассказывал журналист Х. Тарамов, много лет проработавший рядом с Мовлой Ясаевым. Он вышел из дома в пос. им. Калинина, где жил, намереваясь идти на работу, – надо было срочно перевести материалы радиопередач. На трамвайной остановке на ул. им. Жуковского попал в автокатастрофу и умер в больнице».

В литературу Мовла Ясаев пришел уверенно только в 1957 году, хотя свои первые рассказы начал писать еще до депортации. Только в 1958–59 годах он начал регулярно печататься в республиканском альманахе «Орга» и на страницах газеты «Ленинский путь» (в те годы газеты, не в пример нынешним, еженедельно печатали литературные страницы). А первая его пьеса-трагедия «Родное село» заняла первое место на Северо-Кавказском конкурсе драматургических произведений. Впоследствии на основе этой пьесы была создана самая известная повесть Мовлы Ясаева «Родной аул».

О ней известный чеченский писатель и литературовед Магомет Сулаев писал в своей книге (перевод – мой): «Новая повесть Мовлы Ясаева еще раз подтверждает то, что он не случайный человек в чеченской литературе. Тот, кто питается из моря фольклора, никогда не иссякнет в нашей литературе, потому что это море – бездонное. Какое это благодарное дело, взятую из народной жизни тему, осветив своим талантом и украсив мастерством, снова вернуть народу! Много раз мы слышали подобные фольклорные рассказы, направленные против кровной мести, показывающие ненависть народа к ней. Но автор осовременил свой рассказ, украсил яркими образами…» 8.

Высоко оценивая повесть М. Ясаева, как и его первые рассказы («Честь» и др.), М. Сулаев продолжает: «Язык автора повести прекрасен: он украшает его к месту приведенными народными пословицами и поговорками. Главное в повести то, что содержание его – отражение жизни народа – наполнено большим человеческим смыслом… Запоминающимися рисует автор и картины повести» 9.

Например, вот эта: «Будто показывая, что его разговор на этом закончен, Джанхот (герой повести. – А.К.) поднялся со своего места. Наклоном головы подтвердив свою готовность выполнить приказ отца, распрощавшись с ним, сыновья покинули дом…» 10.

Язык повести и рассказов Мовлы Ясаева так красочен и образен потому, что он был знатоком чеченского. Я сам видел на его рабочем столе «Чечено-русский словарь» А. Мациева с многочисленными замечаниями, уточнениями и исправлениями писателя.

Кроме «Родного аула» Мовла Ясаев написал еще одну автобиографическую повесть «Мужество» («Яхь») 7 и множество рассказов. Они были собраны в двух книжках: «Мужество» (1964) и «Улыбка Малики» (1966).

Творческие успехи Мовлы Ясаева высоко были оценены не только литературной критикой и читателями, но и руководством общественных союзов и Чечено-Ингушетии, и Российской Федерации: в 1960 году М. Ясаев стал членом Союза писателей СССР, а в 1965 году – был принят в Союз журналистов СССР.

Родное село(перевод – мой)

Пролог

У подножья горы, где Аргун грозно мечется в поисках простора в узких берегах высоких теснин, сковавших его свободу, выходит на широкую равнину, лежало старинное чеченское село – Темболат-Юрт. Слушая шум Аргуна, жили люди в с. Темболат-Юрт, любя свободу и мечтая о ней так же, как Аргун, сжимаемый скалистыми берегами.

Это было в середине лета наступившего беспокойного 1910 года.У мечети стоял красивый дом, построенный с любовью, окруженный плетнем с навесом.Несколько лет назад на войне с Японией погиб и похоронен в Харбине хозяин этого дома.

Воспитывая его сына и дочь, живет в этом доме теперь его вдова Секимат.Секимат сидела у окна на деревянной кровати, застеленной истангом с бахромой, и, думая о

разном, вязала шерстяные носки и очень грустила, чувствуя себя особенно одинокой сегодня ночью от того, что не было дома ни сына, ни дочери.

– Сколько ни вглядывайся – призраки! Чем больше вслушиваешься – стуки! Сколько ни думаешь – тревоги!

Задумавшаяся Секимат и сама не знала, что ее руки, вязавшие носки, остановились. Эти слова, произнесенные ею тихо, искренне, вырывались из самой груди, освобождая ее сердце.

Секимат тяжело было растить сына и дочь, не имея никого, на кого могла бы опереться в нужную минуту.

И двое детей Секимат выросли очень верными и послушными, будто в награду за ночи, проведенные ею без сна, за дни ее беспокойные. Видимо, поэтому мать так тревожилась, теряя покой, когда они уходили куда-нибудь… 11

После этого и начинаются трагические события в этом Темболат-Юрте, связанные с детьми Секимат, ее родственниками, односельчанами. В них романтически переплетаются: и любовь, и предательство, и нечаянное убийство, и жажда кровной мести, и благородство, и милосердие… Действие длится шестнадцать лет: начинается в 1910 году трагически, заканчивается в 1926 году счастливо. Разворачиваются события и в Чечне, и в далекой уйгурской деревне в Тянь-Шаньских горах.

Билал Чалаев(1919–1999)

Фамилия Чалаевых была широко известна в свое время не только в Надтеречном районе, но и во всей Чечне, потому что из нее «...вышло немало знаменитых сыновей, – как пишет газета «Теркйист» («Притеречье») в статье «Происхождение Чалаевых», – в их числе писатель Билал Чалаев, судья Шамиль Чалаев, чекист Мита Чалаев, староста с. Зебир-Юрт в конце XIX – начале ХХ веков Довда Чалаев, красноармеец, пулеметчик, павший на полях Великой Отечественной войны, Иса Чалаев и многие другие». Сохранилась генеалогия фамилии Чалаевых, благодаря записям отца Билала – Асхаба, чудом сбереженным и случайно найденным в 1972 году при сносе ветхого дома.

Жизнь и судьба каждого из них заслуживают отдельного рассказа, но наша цель сегодня рассказать об одном из них – писателе и журналисте Билале Чалаеве. Я знал его вначале заочно по публикациям в республиканских газетах, но особенно близко узнал в годы совместной работы в

редакции «Ленинского пути», где он, старый и опытный «газетный волк», был моим наставником. Он был человеком простым, открытым, общительным и щедрым душой и часто давал нам, молодым, уроки журналистского мастерства.

Родился Билал Чалаев, как утверждают записи его отца, в с. Лаха-Невре (Надтеречное) в 1919 году. Отец его Асхаб был в свое время широко духовно образованным человеком, хорошо известным богословом, владевшим кроме чеченского еще и русским, арабским и тюркским языками.

По себе зная, как нужны в жизни знания, отец постарался дать хорошее образование сыновьям. Билал заканчивает в родном селе семилетку, а затем – в 1937 году – педагогический техникум. Короткое время трудится в школе учителем, в 1938 году его приглашают на работу сначала в Надтеречную районную газету, два года спустя – в республиканскую газету «Ленинский путь», а с 1942 года до депортации чеченцев в Казахстан и Среднюю Азию Б. Чалаев работал редактором Гудермесской районной газеты. Будучи одним из первых комсомольцев района, он активно участвовал в тридцатых годах ХХ века в кампании по ликвидации безграмотности.

Благодаря этому, Билалу Чалаеву довелось быть участником собрания партийно-хозяйственного актива в Чечено-Ингушском обкоме партии 19 февраля 1944 года, на котором окончательно был решен вопрос о выселении чеченцев и ингушей, видеть и слушать всесильного министра внутренних дел СССР Л.П. Берию. Ему на всю жизнь запомнились слова Лаврентия Павловича, сказанные на этом собрании и позже воспроизведенные им в воспоминаниях «Как длинна была эта дорога…» (Орга. 1996. №1. С. 68–72): «Чеченцы и ингуши всегда были врагами Советской власти, они совершили множество преступлений в военное время; много вреда нанесли и ваши абреки, много у вас дезертиров, бежавших с фронтов, не желая воевать с фашистами… Это вынуждает выслать вас. Советское правительство решило выселить вас в эти дни подальше от Чечено-Ингушетии».

«Присутствовавшие чеченцы и ингуши старались доказать, что это неправда, что все – наоборот, – писал Б. Чалаев, – но их никто и слушать не хотел – им попросту не давали слово». Он и сам не только был выслан, но и разлучен с семьей, которая была отправлена в даль, когда журналист находился еще в Гудермесском районе. Долго потом пришлось ему в незнакомых краях искать свою семью.

С 1944 по 1955 годы Билал Чалаев жил в г. Караганда и работал в органах милиции. Ему доверяли, потому что он был журналистом и состоял членом партии с 1941 года.

В 1955 году, когда начала издаваться для чеченцев и ингушей газета «Знамя труда», Билал Чалаев, как опытный журналист и начинающий писатель был вызван в г. Алма-Ата для работы в редакции газеты.

В 1957 году Б. Чалаев Организационным комитетом по восстановлению Чечено-Ингушской республики был отозван в г. Грозный для подготовки к выпуску возрожденной республиканской газеты «Ленинский путь» и назначен ее редактором. Об этом известный чеченский поэт и публицист, не один год проработавший с Б. Чалаевым, Дока Кагерманов писал в воспоминаниях:

«В 1957 году Билал Чалаев был вызван в г. Грозный и назначен редактором газеты «Ленинский путь». Он был журналистом первой волны и очень много сделал для развития чеченской журналистики и воспитания молодых журналистских кадров. Он был всегда ярым защитником справедливости. Рассказывали, что при выселении чеченцев, будучи уполномоченным по организации депортации в с. Энгеной Саясановского района, Б. Чалаев, рискуя жизнью, объяснял и советовал людям, что и сколько в первую очередь брать в дорогу, помогая грузить все это на машины и в вагоны. Журналистике же был предан так, что продолжал работать в редакции даже после ухода на пенсию и в литературную деятельность».

Билал Чалаев пришел в литературу и стал прозаиком уже в зрелом возрасте, умудренный уже и жизненным, и журналистским опытом. Этим он еще раз подтвердил мудрые слова Яна Парандовского, польского литературоведа, который в своей книге «Алхимия слова» писал:

«Поэзия открывается в том периоде жизни, когда чувства еще свежи, очарование перед миром всего сильнее, когда все представляется новым и необычным… Иное дело проза: она требует зрелости… Недостаточно вздыханий, восторгов, метафор. Надо вникнуть в жизнь, научиться многому и, прежде всего, самому искусству прозы» (М.: «Правда», 1990. С. 32).

О том, почему он начал писать, Б. Чалаев мог сказать и словами популярного и очень известного в свое время американского писателя Эрскина Колдуэлла, говорившего всегда: «Я пишу потому, что видел людей и вещи, о которых мне хочется рассказать. Я даже думаю, что обязан об этом рассказать» (Там же. С. 35).

Свою первую повесть «Горный сокол» («Ламанан леча») автор писал долго: собирал материал, выстраивал его, шлифовал тщательно. В предисловии к нему автор писал: «Мысль написать повесть о Герое Советского Союза Ханпаше Нурадилове я носил в душе давно. Неслыханные еще в истории человечества героизм, мужество и отвагу, показанные им в победоносной войне, которую советский народ вел несколько лет с гитлеровской Германией, самоотверженность Героя не забудет мир. Особенно – чечено-ингушский народ».

Повесть увидела свет в 1961 году и была тепло встречена читателями.Вторая повесть «Первая любовь» была написана и издана в семидесятые годы и, наконец,

главный, можно считать, труд Б. Чалаева – автобиографическая повесть «В долине Терека» была издана в 1985 году. В предисловии к ней ее редактор, известный впоследствии писатель М. Ахмадов писал: «Автор этой повести Билал Чалаев был одним из первых комсомольцев Чечни. Он участвовал в движении по ликвидации неграмотности, развернувшемся в нашей стране в тридцатые годы (ХХ века. – А.К.). В Чечено-Ингушском книжном издательстве вышли его повести «Горный сокол» и «Первая любовь». В этой, третьей, своей повести автор рассказывает о делах первой комсомольской ячейки, созданной в Притеречье, и о событиях, связанных с организацией там первых колхозов в тридцатые годы…».

Много написал Билал Чалаев и художественных очерков. И они, как и повести его, не остались незамеченными. Известный чеченский писатель и литературовед Н. Музаев справедливо писал об этом периоде творчества прозаиков Чечни в своей монографии «Взаимосвязи литератур Северного Кавказа в процессе становления жанров»: «Новый этап в развитии прозы… начинается в 50–60-е годы, когда чечено-ингушская литература совершила большой скачок к вершинам художественного мастерства. В эти годы в центре внимания писателей находятся две темы: во-первых, сохраняется их интерес к историческому прошлому своих народов, а во-вторых, все больше внимания привлекают проблемы современности… Современная жизнь… получила художественное воплощение в разных жанрах прозы – очерке, рассказе, повести и романе…» (Грозный, 1974. С. 51).

И далее: «Современная проза (особенно очерки) писателей Чечено-Ингушетии (50–60-е годы ХХ века. – А.К.) отмечает ее обращенность к живой современности, к людям, строящим новую жизнь. Проникнутые глубоким чувством уважения к людям нового аула, эти произведения рассказывают об их нелегком и почетном труде... В жанре очерка... активно проявили себя Б. Чалаев, М. Ясаев… и другие» (Там же. С. 53).

Последней работой Билала Чалаева был очерк-воспоминание «Как длинна была эта дорога…», опубликованный в журнале «Орга» в 1996 году (№1). Рассказывалось в нем о депортации чеченцев, о событиях, свидетелем которых он был 19–24 февраля 1944 года. Спустя три года он умер (1999), позабытый всеми. Да и не до писателей было тогда людям – шла уже вторая чеченская война. И

сегодня молодые люди не знают даже, что жил и творил в истории чеченской литературы писатель и публицист – Билал Чалаев. А жаль.

В долине Терека(отрывок; перевод – мой)

Ясный, с ярким солнцем день к вечеру стал пасмурным. Черные тучи, непонятно откуда взявшиеся, неожиданно, словно занавесью, закрыли небо над Тереком, раньше времени стемнело, и наступила ночь. Начавшаяся легкая морось в скором времени превратилась в сильный, напористый дождь с потоками воды, подувший холодный и порывистый ветер бил дождевые капли по коже лица, как маленькие камешки и словно снежинки в метель, не давая открыть глаза.

Ночь была такой суровой, страшной и тревожной, что человек без большой необходимости не вышел бы на улицу. Перед печкой со слабо горящим огнем, сварив лапшу с сушеной колбасой в медном котелке, покрытом оловом, поставленном на треногий очаг, ждала возвращения домой мужа Нуржан. Шум проливного дождя, усиливаясь, расходясь, тревожа, расстраивал, пугал. Нуржан выглянула в окно, не было видно не зги.

– О, Боже, какая проклятая ночь, удивительно, что он так задержался, – вслух сказала она сама себе.

«Он» – был ее муж Идрис.Подошло время ужина, помолившись без особо желания, Нуржан вошла в комнату дочери. После

смерти всех детей, у них больше никого не было, кроме этой дочери. Поэтому они очень любили ее. При входе матери, она поднялась навстречу ей, положив веретено, на котором скручивала нить для вязки носков отцу и спросила печально:

– Мама, папы все еще нет? Как задержался он.– Да, моя милая, его до сих пор еще нет. Он никогда не задерживался так.На окне маленького низкого домика слабо горела железная керосиновая лампа, затемнив стекло

своим сильно коптящим фитилем. Поэтому в комнате было темновато.– Не тревожься мама так, папа, вот увидишь, скоро придет. Дел ведь у мужчин много бывает, –

сказала дочь, будто взрослая.Мать внимательно посмотрела на дочь, словно впервые увидела ее.– Я думаю, что он поплыл на нашей лодке, собираясь заодно проверить свои верши, поставленные

у острова. Если попадется сазан или сом, отвезу Ваське, говорил он. Так поздно он никогда не задерживался. Видишь, что творится на улице, проливной дождь, как осенью, темная ночь, холодный ветер…

…А на улице еще свирепее, чем прежде, дул ветер, образовывая на земле лужи-моря, еще усиленней шел проливной дождь, вселяя страх в сердце, слышались стуки, странные шумы. Приболевшей, лежащей с температурой Нуржан сквозь дремоту померещился шум въехавшего во двор всадника и голос какого-то человека:

– Ээ-эй, люди, мусульмане, братья, помогите, река уносит человека… река несет человека… Идрис… помогите…

Через некоторое время послышался тот же мужской голос:– Ва-а-а, люди, помогите же… Молнией убило человека… там, на берегу Терека…Не понимая еще, что делает, мать неожиданно вскочила с постели и быстро выбежала на улицу.

На улице ничего не было видно, кроме темной, суровой ночи. Показалось, что шум всадника и голос мужчины удаляются в сторону Терека, пошла за ними.

…Проснувшаяся еще до рассвета дочь, не увидев рядом мать, не найдя ее ни в доме, ни на улице, страшно, разрывая сердца, закричала в ужасе, разбудила соседей и они пришли на помощь. На

вопросы, что случилось, дочь рассказала, что мать вчера легла спать в большой тревоге за невозвратившегося домой отца.

Хотя и близился рассвет, но ночная тьма все не расходилась, правда, дождь заметно ослабел, будто пожалев людей, и ветер дул тише. Одни из мужчин, поднятых по тревоге, пошли в долину Терека, в сторону места, где люди переплывали туда-сюда, чтобы оттуда проверить все берега. Когда показалось, что прошло полчаса, оттуда пришла страшная весть.

– Мы нашли ее мертвой на берегу, лежащей ничком, с выброшенными вперед руками… – с трудом выговорил один из пришедших.

– Кто, кто? – спросили люди, собравшиеся во дворе.– Она… она… – с трудом выговаривая слова, сказал пришедший. – Жена Идриса…– Как?.. Неправда это… Вам, наверно, показалось… – не желая, чтобы это было правдой, сердцем

не воспринимая это, продолжали с надеждой спрашивать многие из собравшихся.– Нет-нет, это точно она, – снова решительно сказал пришедший.– Остопирула, какое большое и поразительное это горе, смотри-ка, и Идриса нет дома, – заговорил

сосед-старик.– Что ж, таков Божий суд, – сказал другой.– Суд-то Божий, но очень уж жестокий, – повторил снова сосед-старик.Прошло еще около получаса, на улице стало немного светлее, люди уже могли видеть друг друга

издалека. Во двор медленно въехала арба, на которой был труп женщины.– Остопирула, остопирула, какая большая беда, какое страшное зло, какое странное дело, –

говорили люди удивленно.– Как же умерла она? Не убита ли она? – спрашивали другие.– Кто мог ее убить? Кто может быть врагом Идриса? Лучше его-то и человека быть не может в

этом мире, – говорили третьи.Положив на зеленый истанг (войлок. – А.К.), труп умершей женщины внесли в комнату…

Так трагически начинается повесть Б. Чалаева «В долине Терека». Радость прочитать ее, узнать о виновниках трагедии, о новых схватках и новых потерях жителей села, о победе в конце концов нового над старым, оставляем читателям.

Поверьте, повесть стоит этого.

Игорь Трунов(1920–1979)

Я хорошо знал Игоря Трунова – часто встречался с ним и по журналистской работе, и на различных собраниях, семинарах, съездах писателей, на республиканских праздниках и торжествах. Это был обаятельный человек с проницательными глазами за толстыми очками, высоким лбом, с черной шевелюрой, всегда подтянутый, улыбчивый, веселый, безупречно одетый. Это был человек широко образованный, начитанный.

Острослов, юморист, мастер импровизации, художник: эпиграммы, пародии, шаржи, анекдоты, карикатуры так и сыпались из него, как из рога изобилия. Он всегда удивлял меня своей находчивостью, неистощимой фантазией, выдумками, розыгрышами. Сочинял он на любую тему тут же, на ходу: как говорится, никогда за словом в карман не лез. Редко когда газеты «Грозненский

рабочий», в редакции которой он работал, и «Комсомольское племя» выходили без плакатов, шаржей, карикатур, пародий и эпиграмм Игоря Трунова.

Одним словом, он был человеком удивительного таланта, уживчивым, беззлобным. Поэтому никто никогда не обижался на него за его сатиру и юмор. Я, например, не помню такого случая.

И справедливо писал об И. Трунове литературовед, кандидат филологических наук Ю. Верольский: «Говорить об Игоре Трунове – это значит получить мощный заряд человечности, творческой энергии, юмора – всего того, что повышает тонус нашей жизни, ее оптимистическую окрыленность. А тем, кто не испытал счастья общения с ним, все это донесет его яркое творчество».

А сам Игорь Трунов так писал в стихотворении «Поэзия» (в моей редакции):

…Ты вслушайся в природу, друг:В урочный час цветы и камни,Деревья, травы – все вокругЗашепчут тихими стихами.Ничто стихов не утаит.Они тебе взволнуют душу…Вот их и выдай за свои,Когда сумеешь их подслушать.

Родился Игорь Трунов 28 мая 1920 года на станции Топки, что в Новосибирской области. Окончив семилетку начал работать: был корректором в газете, библиотекарем, счетоводом. Окончил Боровской лесной техникум, во время учения в котором понял, что больше всего в жизни его привлекает искусство. К этому времени относится его первое выступление в печати: в 1935 году в газете «Советская Сибирь» было опубликовано стихотворение Игоря Трунова.

В 1952 году дороги жизни и судьбы привели И. Трунова в город Грозный, где он начал трудовую деятельность в эстрадном коллективе Дворца культуры имени В.И. Ленина. По-прежнему писал стихи, работал над шаржами. Вскоре началась его работа в грозненских газетах – в «Грозненском нефтянике» (была у нас тогда такая городская газета), потом в молодежной газете «Комсомольское племя» и в «Грозненском рабочем». Где бы ни работал Игорь Васильевич, он становился душой коллектива: его трудолюбие, четкая и умелая работа, его шутки способствовали созданию устойчивого и здорового психологического климата.

В стихотворении «Людские сердца» он писал:

Будь то погожим или хмурым днем –В глазах струится свет души-теплицы.Но то, что зреет в ком-нибудь одном,Уже вовек в другом не повторится.Хотел бы я людские все сердцаЧитать, как книги, что стоят по полкам.Но как постичь их тайны до конца,Когда себя и то не знаешь толком?

Ко всему, что делал Игорь Трунов, в пятидесятые годы добавилась еще одна область – его работа по переводу произведений чеченской и ингушской поэзии на русский язык. Она заняла в его деятельности огромное место. Трудно назвать кого-либо из чеченских и ингушских поэтов старшего и среднего поколения, которых бы не представлял Игорь Трунов русскому читателю. И каждый перевод в большинстве случаев равноценен оригиналу, только, может быть, в немногих случаях переводчик позволял себе передать переводимое сдержаннее, лаконичнее, цельнее и впечатляюще. Те, кого он переводил, на это, как правило, не обижались.

В числе переводов И. Трунова: эпическая поэма Нурдина Музаева «Горячие сердца» (о героях борьбы за установление Советской власти и Гражданской войны в Чечне), произведения М. Мамакаева, Р. Ахматовой, А. Айдамирова, М. Дикаева, А. Сулейманова и мн. др.

При жизни И. Трунов так и не издал свои стихи, рисунки и переводы. И только девять лет спустя (умер он и похоронен в г. Грозный в 1979 году) стараниями друзей и коллег увидела свет его книга «Людские сердца», куда вошли стихи, поэмы «На разъезде», «Мужской разговор», «Волшебные цифры», «К звездам», плакаты, шаржи на М. Мамакаева, Р. Ахматову, групповой шарж деятелей литературы и искусства Чечено-Ингушетии, карикатуры и небольшая подборка переводов.

Тот же Ю. Верольский писал, что творчество И. Трунова актуально и сегодня. «Оно органически вписывается в наш день, в нашу борьбу за совершенствование образа жизни, за ускорение процессов нашего развития, за торжество мира во всем мире. Ведь все это составляло и составляет сокровенный смысл, подлинный и искреннейший пафос произведений поэта, переводчика, журналиста и художника Игоря Васильевича Трунова.

Стихи И. Трунова (в моей редакции):

Солнце(отрывок)

Как много солнца на земле:Здесь все его теплом согрето.В потоках света разомлев, От счастья жмурится планета.И день и ночь кипит на нейНеутомимая работа.Снуют стрекозы меж ветвей,И пауки плетут тенета…А солнце брызжет с высоты,Бушует соком в стеблях гибкихИ раскрывает, как цветы,Людские добрые улыбки.

Полет

Мы все на земле пешеходы,Но в каждом с рожденья живетМятежная сила природы,Зовущая сердце в полет.В тебе она дремлет до срока,Пока не почувствуешь ты,Что мчишься высоко-высокоНа крыльях заветной мечты.Летишь с ней сквозь бури и годы!И жалко становится тех,Кто жизнь прошагал пешеходом,Ни разу душой не взлетев.

В горах Чечни

Бродя в горах,Я чей-то строгийУслышал окрик за спиной:– Эй, человек, там нет дороги!Коль ты в аул – ступай за мной.И я шагнул за ним без страха.Иду. И вот уже виднаЕго курчавая папаха,Его сутулая спина.Молчим. Слепит глаза от солнца,Капризны тропы хмурых скал…Того загадочного горцаЯ лишь в ауле разгадал.То был старик с холодным взглядом,Поживший много на веку.Сказав ему:– Спасибо, дада!Я подал руку старику.Я ждал с протянутой рукою,Но, ожиданьям вопреки,Старик кивнул мне головоюИ не пожал моей руки.Глядел на солнце, не мигаяМой проводник…Он был слепой.Его в аул земля роднаяВела той узкою тропой.

Осень в горах

Тучи хмурятся все чаще,Потемнела неба просинь.По кустарниковым чащамВ рыжей бурке бродит осень.Осыпает ветер тихо,Опустившись с горной выси,Желтый бисер облепихиИ рубины барбариса.По низинам первый инейЗори красит соком алым,А в горах снегов лавиныЗасыпают перевалы.

Абу Дадуев(1922–2006)

Карабкается в нижнем течении реки Терек из долины ее на крутые берега небольшое село с ажурными нефтевышками и газопроводами – Чанты-Юрт. Родившийся в этом красивом селе на берегу этой плавно и широко текущей здесь реки мальчик не мог не вырасти поэтом, чтобы позже написать о нем пламенные строки в стихотворении «Родному селу» (перевод – мой):

Сколько б в берег твой Не терся Терек,Сколько б время не жило в потерях,Сколько бы в разлуке ни был я,Будет жить к тебе любовь моя.

Пусть твои холмы в поляны канут,А овраги в высь тянуться станут,Пусть седым село увижу я,Будет жить к тебе любовь моя.

Этим мальчиком, наделенным чудесным поэтико-прозаическим даром самим Всевышним, был Абу Дадуев. Родился он в с. Чанты-Юрт (Терское) бывшего Старо-Юртовского (ныне Грозненского района) 10 июля 1922 года в семье торговца Даду. Мать умерла рано, отца лишился в четырнадцать лет. В 1936 году Даду был записан в кулаки и сослан в самый первый и в самый жестокий лагерь Главного управления лагерей Советского Союза (ГУЛАГа) – Соловки, расположенный на островах в холодном Белом море в сорока километрах от Большой земли.

Даду одним из первых чеченцев был заточен в этот лагерь, о котором Александр Солженицын писал в своем знаменитом «Архипелаге ГУЛАГ» (о печально известном лагерном отделении-бараке на горе Секирка):

«В двухэтажном соборе там устроены карцеры. Содержат в карцере так: от стены до стены укреплены жерди толщиною в руку и велят наказанным арестантам весь день на этих жердях сидеть. (На ночь ложатся на полу, но друг на друга, переполнение). Высота жерди такова, что ногами до земли не достаешь. Не так легко сохранить равновесие, весь день только и силится арестант – как бы удержаться. Если же свалится – надзиратели подскакивают и бьют его. Либо выводят наружу к лестнице в 365 крутых ступеней (от собора к озеру, монахи соорудили), привязывают человека по длине его к Балану (бревну) для тяжести и отталкивают (ступеньки настолько круты, что бревно с человеком на них не задерживается, и на двух маленьких площадках тоже).

Ну, да за жердочками не на Секирку ходить, они есть и в кремлевском, всегда переполненном карцере. А то ставят на ребристый валун, на котором тоже не устоишь. А летом – «на пеньки», это значит – голого под комаров. Но тогда за наказанным надо следить; а если голого да к дереву привязывают – то комары справятся сами… А если голого зимой – так облить водой на морозе. Еще – целые роты в снег кладут за провинность. Еще – в приозерную топь загоняют человека по горло и держат так. И вот еще способ: запрягают лошадь в пустые оглобли, к оглоблям привязывают ноги виновного, на лошадь садится охранник и гонит ее по лесной вырубке, пока стоны и крики сзади кончатся» («Архипелаг ГУЛАГ». В 7 ч. Ч. III–IV. М., 1991. С. 24–25).

Все эти «прелести» и испытал на себе совершенно безвинно осужденный отец Абу Дадуева. Сам же он в эти годы учился в школе, которую закончил в 1940 году. В том же году Абу закончил полугодичные курсы по подготовке учителей чеченских школ в ст. Горячеисточненская и начал работать учителем в родном селе.

В эти же годы А. Дадуев и начал писать свои стихи и рассказы и переводить на чеченский язык произведения для детей русских писателей. Вдохновляла его на творчество величественная природа

Притеречья и происходящие в те годы перемены в жизни горцев, как он писал позже в одном из стихотворений (перевод – мой):

Как вечерами с теплым ветромБыл волны гнавший Терек тих,Былое вспомнив,Взглядом щедрымМне нравилось смотреть на них.

Когда одолевали мыслиИ тяжко было вспоминатьО пережитом и о жизниЯ начинал тогда писать.

Ему было уже около двадцати двух лет, когда он со всем народом, как враг народа, был изгнан с родины в 1944 году. Жил и работал Абу Дадуев в годы ссылки сначала в г. Фрунзе (сейчас – Бишкек, столица Кыргызстана), позже – в г. Алма-Ата, бывшей в то время столицей Казахстана. До 1955 года – до начала издания в г. Алма-Ата (сейчас – Алматы) газеты для чеченцев и ингушей на родном языке «Знамя труда» – его стихи и рассказы не печатались. В этом году он был приглашен на работу в редакцию и начал активно публиковаться в газете.

В 1957 году Абу Дадуев вернулся в Чечню и сразу же включился в творческую работу. Много лет он проработал корректором, переводчиком, редактором в Чечено-Ингушском книжном издательстве, в редакциях альманаха «Орга» и республиканской газеты «Ленинский путь», сотрудничал с радио- и телередакциями Гостелерадио ЧИАССР, готовя острые и результативные публицистические передачи, обзоры альманаха «Орга», литературное обозрение и т. д. Продолжал заниматься переводами. Активно публиковался в альманахах «Орга» и «Утро гор», газетах, коллективных сборниках писателей республики.

За многие годы работы в литературе, журналистике и в переводах Абу Дадуев выпустил авторские сборники стихотворений, поэм, сатирических рассказов и повестей: «Бывают и такие» («Иштанаш хуьлу») (1966), «Зори Кавказа» («Кавказан зIаьнарш») (1969), «Хотя и поздно» («ТIаьхьа делахь а…») (1971) и др. Перевел на чеченский язык стихи и рассказы для детей русских писателей и поэтов, в частности, выпустил на чеченском языке в своем переводе сборник детских рассказов прозаика А. Окского «Ветерок» (1961).

Абу Дадуеву повезло в жизни: он хорошо знал выдающихся чеченских поэтов Арби Мамакаева, Магомета Мамакаева, Абдул-Хамида Хамидова, Магомета Сулаева и многих других, учился у них писательскому мастерству, работал под их руководством.

В произведениях А. Дадуева часто встречаются и мотивы и образы чеченского фольклора. И этому есть объяснение: он хорошо знал чеченскую народную мудрость, потому что вместе с супругой Рабу Дадуевой (родилась в 1923 году в с. Дойкур-Эвла), народной сказительницей, много лет занимался сбором, систематизацией и публикацией произведений устного народного творчества чеченцев. Многие из собранных ими чеченских народных песен и сказок опубликованы в нескольких выпусках народной мудрости на чеченском языке, в газетах, альманахе «Орга», а в переводах на русский язык в сборниках фольклора народов СССР, изданных в Москве, Ленинграде (Санкт-Петербурге), Грозном.

Кроме того, Рабу, работая вместе с Абу в тех же редакциях и печатая на машинке (она была виртуозом этого дела – печатала «вслепую», как тогда говорили, т. е. не глядя на каретку, что умели делать немногие) произведения многих поэтов, прозаиков, журналистов, ученых, она сама

набиралась опыта сочинительства и написала немало своих и обработала множество народных песен, особенно девичьих лирических. Например, «Скажите, подруги» (перевод – мой):

Матушке парня, скажите, подруги,Пусть из окна она глянет, скажите,Что подойду ей по нраву, по духу,Пусть же узнает, как только увидит.

Коль привечать она девушку станет,Та, как щенок, будет ласкова к людям,Если ж ругать станет – быстро увянетИ, как ребенок, заплакана будет.

Стихи-песни Рабу Дадуевой вошли во многие коллективные сборники, в том числе в переводах Семена Поделкова они опубликованы в разделе «Народные сказители» в фундаментальной «Антологии Чечено-Ингушской поэзии» (Грозный, 1981. С. 79–82).

Любовь к чеченскому языку, литературе, устному народному творчеству Абу и Рабу Дадуевы передали и своим детям – особенно старшему сыну Магомеду, которому посчастливилось быть знакомым со многими писателями, журналистами, учеными. Работая заведующим отделом Чечено-Ингушского обкома комсомола, а затем в партийных и советских органах, Магомед Дадуев очень много сделал для пропаганды творчества своих родителей и чеченских писателей и в воспитании молодой смены для чеченской литературы. Он был инициатором и бессменным председателем жюри (в него, кстати, входил и я) ежегодно проводимого конкурса молодых литераторов имени С. Бадуева. Многие его лауреаты и призеры впоследствии стали известными писателями. М. Дадуев поощрял также творчество членов первого объединения молодых писателей Чечни «Прометей» (семидесятые-восьмидесятые годы ХХ века), яростно защищал их от нападок и обвинений тогдашних партийных и комсомольских чиновников. Именно в «Прометее» воспитывались будущие известные чеченские писатели А. Исмаилов, Л. Абдулаев, И. Эльсанов, С. Яшуркаев, М. Бексултанов и др.

Главными темами произведений Абу Дадуева, ушедшего из жизни в 2006 году, восьмидесяти трех лет от роду, пережив две кровавые чеченские войны, были всегда, как и во всей чеченской литературе, – Родина, Кавказ, природа, любовь, родное село. О Чанты-Юрте он писал особенно много и проникновенно. Многие стихи его так и назывались: «Родному селу», «Чанты-Юрт» и т. д. Писал он о родных местах душевно и тепло, как, например, в стихотворении «Чанты-Юрт» (перевод – мой; эти переводы сделаны мной специально для настоящего очерка, потому что, к сожалению, произведения А. Дадуева, на моей памяти, никогда не переводились на русский язык):

Не забывается,Что было в детстве, все же,Когда о будущемНе думали еще.Все на сегодня не было похоже –Давила нищета нам на плечо.

Где не горела дажеВ детстве нашемИ лампа электрическая,ТамШагают вышки,Слышен скрежет скважин

По всем твоим долинам и полям.

Такой осталась эта удивительная творчески-созидательная семья и в моей памяти, и в памяти всех, кто знал ее. А знали ее многие…

Не забудут тебя…

Памяти Арби Мамакаева

Любя друг друга с милых детских лет,У одних родителей росли мы.И, вспоминая прошлое – нет-нет, –При встрече мы друг друга да обнимем…

Но что нам делать,Если, верный друг,Побед в борьбе со смертью не бывает…О горькой вести,Долетевшей вдруг,Ни на минуту я не забываю.

Ты в жизни окрыленным вечно был,Всегда стихами ты народ свой славил.Ни с кем не враждовал –Ты всех любилИ песни в память о любви оставил.

И люди благодарные тебя,Арби, века и годы не забудутИ о тебе слагать стихи, любя,Для новых-новых поколений будут.

К другу

Адизу Кусаеву

Встанет солнце,Радуя весь свет,От тебя я мысли не скрываюИ в письме тебе их открываю –Ты прими сердечный мой привет.

Мудрые стихотворенья тыСочиняешь –Их читают люди.И за то народ их строки любит,Что дарят и веру, и мечты.

Как орлы,Что взмыли в высь спеша,Трудимся мы так же окрыленно.Как поток,

Что мчит весной по склону,Так едины мы – к душе душа!

В песнях петь мужчин мы,Между тем,Будем, и былое вспоминая,И народу дар свой отдавая,И служа счастливо людям всем.

Владимир Прядко(1926–2000)

Многие творческие люди моего поколения были и будут всю жизнь признательны этому человеку за то, что благодаря его наставничеству, строгим урокам и мудрым советам, его чуткому отношению и умению определить, где настоящие стихи, а где – набор ритмически написанных, рифмованных строк, его терпению и поддержке, мы стали и писателями, и художниками, и композиторами. Были – потому что многих писателей, которых он бережно вырастил в Творческом объединении молодых талантов (ТОМе), созданном в 1962 году при редакции республиканской газеты «Комсомольское племя» и ставшем настоящей школой творческой учебы для жаждущих писать, сочинять, рисовать, нет сегодня: безвременно в разные годы не стало Магомеда Дикаева, Султана Юсупова, Абдулы Садулаева, Ивана Минтяка, Ростислава Падунова и др. А будут – потому, что все еще, слава Всевышнему, живу я и, насколько я знаю, – Виктор Богданов, Гирихан Гагиев, Галина Кузнецова (живет сейчас в Краснодарском крае, продолжает писать) и др.

Он умел точно определить, какое произведение уже состоявшееся, какое надо доработать, какое можно и забыть, вовремя поддержать и вселить уверенность в себе. Помню, однажды, на очередном заседании ТОМа, он попросил меня почитать стихи. Читал я плохо, потому что стеснялся и терялся в большой аудитории, да еще в такой, когда вокруг тебя хотя и были коллеги, но критиковали безжалостно, без всякой скидки, не взирая на молодость и неопытность. Я прочитал одно стихотворение – молчание, второе – молчание. Понял – не то. Тогда он вдруг сказал:

– А ну-ка, дай-ка сюда свой блокнот, – забрал его у меня и стал, внимательно читая, листать. В одном месте он остановился и с довольной улыбкой сказал:

– Да вот же хорошие стихи. Слушайте, ребята, правда же, романтично написано:

Скажите мне, а почему рекаБежит вперед неутомимо, быстро?Наверное ее, как паренька,Переполняет вечно любопытство…

Это было мое стихотворение «Счастье», которое он тут же с одобрения всех порекомендовал в очередную литературную полосу своей газеты – он был в те годы редактором «Комсомольского племени». Был старше нас, опытнее, мудрее и талантливее, потому что к тому времени в Чечено-Ингушском книжном издательстве вышло из печати несколько его книг повестей и рассказов, которые, конечно же, мы все хорошо знали; и потому, что прожил интересную, полную тревог жизнь, исколесил всю страну, повидал многое.

Владимир Прядко родился в 1926 году в районном центре Каланчак Херсонской области Украинской ССР (кстати: до 1991 года Чечено-Ингушетия была побратимом Херсонской области и все наши районы дружили с районами этой области. Так, например, Урус-Мартановский с Каланчакским. Центральная улица г. Урус-Мартан до сих пор называется Каланчакской, а в г. Каланчак есть улица Урус-Мартановская).

В 1943 году после окончания средней школы Владимир Прядко был призван в Действующую армию и два с лишним года до Победы в Великой Отечественной войне шагал фронтовыми дорогами, став уже в 1944 году сотрудничать в армейской газете. В армии он продолжал служить и после войны и демобилизовался только в 1956 году. С 1949 года В. Прядко – ответственный секретарь военной газеты. В 1951 году окончил курсы военных журналистов в г. Львов и, продолжая работать военным журналистом, побывал во многих районах Дальнего Востока, Средней Азии, Северного Кавказа.

В 1956 году переехал жить в г. Грозный, работал вначале в милиции, а в 1957 году был назначен редактором только что созданной газеты «Комсомольское племя» (преемницы чеченской молодежной газеты «Ленинец» («Ленинхо»), выходившей с 1930 по 1944 год на чеченском языке). С тех пор долгие годы В. Прядко прожил в Грозном и немало сделал для развития литературы и журналистики Чечни. Заочно закончил Московский литературный институт им. А.М. Горького.

Писать рассказы Владимир Прядко начал в последние дни войны и продолжал это делать и в годы работы в армейской печати, печатая их в военных газетах и журналах. Были они опубликованы и в альманахах: «Приморский край» (Владивосток), «Литературный Таджикистан» и др.

Но как писатель окончательно он сложился здесь, в Чечне, Грозном. В Чечено-Ингушском книжном издательстве вышли две книги рассказов и повестей Владимира Прядко: «Мы – пехотинцы» (1958) и «Нам подскажет земля» (1960; переиздание – 1962).

Первая из них посвящена повседневным тяжелым будням армии, «воспитавшей меня», как пишет автор в посвящении. Все рассказы книги связаны судьбами трех главных героев-пехотинцев – Матвея Елисеева, Зарифа Мирзоева и Степана Гаврюшкина – и повествуют о трудной службе пехотинцев, о которой Владимир Прядко пишет в первом же рассказе «Электрик с «Касатки»:

«Кто из нас до призыва в армию не мечтал стать моряком, летчиком, танкистом или артиллеристом? Но – пехотинцем…

Просто быть стрелком, таскать на себе почти два пуда снаряжения и шагать, шагать ускоренным маршем по пыльным, разбитым дорогам (а чаще без них!), через высоты и долины, продираясь сквозь густые заросли, взбираться на отвесные скалы с помощью одних только ремней. А потом всю ночь зарываться в землю, натирая кровяные мозоли на руках, и серым трепетным рассветом ждать сигнала в атаку, чтобы снова идти вперед, стреляя на ходу, с хриплым криком «ура» врываться на позицию «противника» и забрасывать его гранатами…

Нет, об этом, пожалуй, многие даже не думали. Судьба пехотинца мало кого прельщала».В редакционной аннотации к первому изданию второй книги (1960) сказано: «Нам подскажет

земля…» – новая книга молодого автора. Она – о сотрудниках чечено-ингушской милиции и их славных помощниках – комсомольцах-дружинниках. Но и здесь автор продолжает свою тему (армейскую): он рассказывает о демобилизованном офицере, нашедшем свое место в первых рядах бойцов невидимого фронта. По профессии Владимир Прядко – журналист, редактор республиканской молодежной газеты «Комсомольское племя», писатель-прозаик, учится на заочном отделении Литературного института им. А.М. Горького при Союзе писателей СССР (окончил он его в 1962 году).

Сам же автор писал в кратком предисловии: этой книгой «мне хочется выразить свою сердечную благодарность героям моей повести, с которыми я много лет жил и работал рядом. Многие из них

ушли на заслуженный отдых, но большинство и поныне честно трудится в органах министерства охраны общественного порядка Чечено-Ингушетии…».

В годы перестройки В. Прядко, к сожалению, уехал из Чечено-Ингушетии в родные края – на Херсовщину, но связей с Чечней не прерывал до конца дней своих – переводил рассказы наших писателей и печатал их на Украине.

«Нам подскажет земля…»(отрывок)

Трудная задача

Грозный встретил приехавших Тимониных дымом заводов, незатухающими газовыми факелами, ажурными вышками нефтяных промыслов и буйной зеленью садов. Борис и Надя во все глаза глядели в окна вагона, стараясь определить, намного ли изменился город за десять лет, как они уехали.

– Смотри, Боря, – говорила Надя, – это Заводской район. А домов новых сколько понастроили! Да какие чудесные: в садах, виноградниках. Вот бы в таком поселиться!..

– Ну-ну, – улыбался Борис. – Посмотрим.Он и сам, грешным делом, был заражен Надиной уверенностью в то, что квартиру они получат в

числе первых и в самый короткий срок. Ведь столько новых домов...Тимонины не случайно выбрали Грозный. Еще в годы войны сюда был переведен военный

госпиталь, который разместился в школе над самой Сунжей – шустрой и грязной от нефти горной речушкой. В этом госпитале лечился раненый Борис.

Там же, когда ему стало легче, они познакомились и подружились. Борис скучал, если Нади не было на дежурстве, дерзил другим сестрам, не принимал от них ни микстуры, ни пищи.

– Пришлите мою сестру, – требовал он, делая ударение на слово «мою».Однажды она коротко рассказала ему, что отец умер, когда ей не было и шести лет, а мать и

сестренка, младше на два года, погибли от бомбы в Одессе.Они полюбили друг друга. Через месяц Борис снова ушел на фронт. Надя осталась в госпитале. А

после войны они поженились. Борис заехал всего на два дня, расписался с Надей в Грозненском загсе и увез ее в полк...

– А вокзал все такой же, – проговорила Надя, – только чище стал.Борис очнулся от воспоминаний. Поезд стоял. Под окнами слышался разноголосый гомон, в

проходе вагона толпились пассажиры.– Может, подождем носильщика? – предложила Надя. – Тяжело ведь тебе, Боря.– Нет, давай выйдем из вагона, тогда... Тимонины сложили вещи на перроне как раз против двери вокзала, закутанного в виноградник... Позже, чтобы не нести в город, Тимонины быстро сдали вещи в камеру хранения.– Теперь, не теряя времени, будем искать пристанища, – сказал Борис. – Пошли.– А может, позвонить подружкам?– Зачем? Ты адреса их не забыла?– Нет.– Вот и пойдем прямо к ним в гости...У Нади нашлось много друзей, с которыми она работала в военном госпитале. И хотя прошло

десять лет, за время которых они обменялись лишь несколькими письмами, ее не забыли. Приняли Тимониных с радостью, три дня водили по гостям, помогли найти квартиру. А еще через несколько дней Надя устроилась на работу в городскую больницу медицинской сестрой.

Квартиру Тимонины сняли на окраине, в городке Щорса. Маленький, аккуратный домик, утопавший в густой зелени сада, весело глядел на мир своими чистыми широкими окнами. Хозяева сдали его полностью на два года. И Борис чувствовал себя этаким мелким собственником. Он часами возился в саду, окапывал деревья, поливал цветы, собирал по утрам опавшие за ночь яблоки. К возвращению Нади с работы успевал приготовить обед.

Но на третий день такого одиночества Борис не вытерпел. Когда утром Надя собралась уходить в больницу, он надел военную форму.

– В полк идешь? – пошутила жена.– Отходился я в полк, Надюша.– А ты не печалься. Хоть немножко поживем спокойно: без тревог, лагерей и учений. Отдыхай...– Стосковался я, – вздохнул Борис. – Ведь столько лет служил. И все – на боевом взводе, как

пружина. А теперь сиди, придумывай себе дело, чтобы день быстрее прошел. Нет сил больше, Надюша. Пойду в военкомат получать военный билет и попрошу определить на работу.

– На какую?– Там видно будет.– Ну, что ж, пойдем вместе, нам по пути...

...В военкомате, в комнате, где сразу после приезда Борис становился на учет, кроме майора, сидел незнакомый высокий мужчина в белых, тщательно отглаженных брюках и голубой рубашке. Он перелистывал пухлую папку личного дела, внимательно читая каждую бумажку.

Они, видимо, говорили о Борисе, потому что, увидев его, майор поднялся и промолвил с улыбкой:– Легок на помине, Тимонин.И пояснил, указывая на второго мужчину:– Товарищ Рогов – полковник милиции, начальник уголовного розыска.«Вот как?» – удивился Борис, а вслух спросил:– Военный билет мне выписали, товарищ майор?– Да, – ответил тот и в свою очередь поинтересовался: – Ну, как отдыхается? Не надоело?– Признаться, здорово надоело. Я и пришел к вам, чтобы куда-нибудь на работу определили.

Хватит в саду копаться...– Хорошо, что пришел. Я хотел вызвать тебя.– У вас есть предложение, товарищ майор?– Садись и выслушай. – Майор присел рядом с Тимониным на диване, положил руку на его

колено. – Ты, конечно, знаешь, какое большое значение придается укреплению общественного порядка в стране. Мы хотим рекомендовать лучшие кадры в органы внутренних дел. Вот мы посоветовались в военкомате со многими офицерами, сержантами, солдатами... Все одобряют. Ну и... значит... решили направить туда группу демобилизованных воинов... вот к ним... – Он сделал жест в сторону сидевшего за столом полковника.

– Меня – в милицию?! – чуть не вскочил от неожиданности Борис.Рогов улыбнулся:– А что ж тут плохого?– Да нет... я ничего... я...– Нам, Борис Михайлович, как раз такие, как вы, и нужны – люди, прошедшие армейскую школу.

Работа наша трудная, опасная, ведь милиция – это, можно сказать, передний край, где иногда даже... стреляют...

Предложение идти работать в милицию просто ошеломило его. Ему хотелось остановить полковника на полуслове и крикнуть: «Как же вы не понимаете, что не о таком переднем крае я

мечтал! Пошлите меня на любую стройку, на завод, в колхоз, на самые дальние нефтяные промыслы. Там я всю душу вложу, там я буду на месте». А какой-то подсознательный голос издевался: «Так вот ты каким оказался, Тимонин? Жидковат... Первая трудность попалась на пути, и ты уже – в сторону. Выходит, выступать с призывами легче? Решай, чего ж ты струсил?..».

– Я не требую сейчас вашего окончательного решения, – сказал Рогов, собираясь уходить. – Но вы подумайте. Через недельку приходите к нам, в управление милиции. До свидания, Борис Михайлович.

Полковник пожал Тимонину руку, попрощался с майором и направился к выходу. – Что, Тимонин, трудная задача? – спросил майор, чтобы прервать затянувшееся молчание.– Да, нелегкая... Закурили.– Я понимаю тебя, – снова заговорил майор. – Ты сейчас думаешь: как же так, мне, армейскому

офицеру, предлагают идти в милицию? Ведь милиционером даже детишек пугают... Угадал, верно?Борис промолчал.– Вижу, угадал... К сожалению, так думают многие наши армейские товарищи. И, полагаю, зря. В

армии им редко приходится встречаться с работниками милиции, поэтому они ничего о них не знают. Вот нам, в военкоматах, виднее. В милиции действительно трудно и опасно, как на фронте. Только на передовой хоть знаешь, что впереди тебя враг. А тут попробуй найди врага, разузнай вора, грабителя, убийцу, спекулянта-хапугу. Одним словом – невидимый фронт... Короче говоря, подумай, Тимонин. А когда решишь, заполним тебе последнюю графу в личном деле – место работы.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Борис на прощанье. Из военкомата он отправился побродить по городу: хотелось остаться одному...

Ваха Матиев(1926–1989)

Я очень хорошо знал этого человека по совместной работе в редакции газеты «Ленинский путь» и в Государственном Комитете Совета Министров ЧИАССР по телевидению и радиовещанию. Он был, как говорится, журналистом от Бога – старательный, умный, высокообразованный, спокойный, ответственный. Я много учился у него премудростям журналистского (да и писательского – тоже: он был одним из лучших сценаристов Чечни документальных и художественных фильмов) творчества.

Родился Ваха Матиев 5 мая 1926 года в с. Старые Атаги Грозненского района, известном всему миру именами выходцев из него (достаточно назвать хотя бы имя Махмуда Эсамбаева). Восемнадцатилетним В. Матиев был депортирован в Казахстан и провел в ссылке тринадцать лет, выполняя разные работы. В 1957 году возвратился на Родину и с 1959 года всю свою жизнь связал с журналистикой.

Повышая свою квалификацию, углубляя знания, в 1971 году закончил журналистское отделение Высшей партийной школы при ЦК КПСС в Москве, а в 1960 году был принят в Союз журналистов СССР.

Параллельно с журналистской работой Ваха Матиев занимался и литературной деятельностью: писал художественные очерки, рассказы и киносценарии. По ним было снято несколько

документальных и телевизионных фильмов. В их числе был документальный фильм в трех частях «Юность бессмертная» (о подвигах чеченской молодежи на фронтах войны и в дни мирного созидания). За него автор был отмечен Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ и памятным знаком «60 лет ВЛКСМ».

Главным же делом жизни и творчества Вахи Матиева стало возвеличение подвигов Героя Советского Союза бессмертного пулеметчика Ханпаши Нурадилова. Он впервые в истории Чечни написал сценарий художественного фильма о герое – «В семнадцать мальчишеских лет». Создавали первый чеченский художественный фильм очень трудно: десятки лет сценарий перебрасывали из одной киностудии в другую, пока Чечено-Ингушский обком партии не вынужден был обратиться к министру культуры СССР Е.А. Фурцевой с просьбой помочь снять фильм. Только после ее вмешательства фильм, наконец, был снят на студии «Грузия-фильм». Я помню ликование, которое царило в республике после выхода его на экраны. Он был показан и по первой общесоюзной программе Центрального телевидения.

Позже по этому сценарию Ваха Матиев написал документальную повесть о Герое Советского Союза Ханпаше Нурадилове «Гранитное сердце» (Грозный, 1986). Кроме того, он является автором книги публицистики «Старые Атаги и староатагинцы».

Ваха Матиев – один из тех писателей и журналистов Чечни, имя которого достойно уважения, почитания и памяти. Имя, которое, к сожалению, ничего не говорит новым поколениям нашим. И надо, чтоб оно заговорило, если мы действительно от души, а не для красного словца, говорим – никто не забыт, ничто не забыто!

Ия Николаенко (1926)

Ия Николаенко родилась в начале ноября («Я родилась в начале ноября, когда листва с деревьев опадала…») 1926 года в г. Астрахань. Окончив среднюю школу, поступила на факультет русского языка и литературы Воронежского государственного педагогического института. По направлению приехала в Чечено-Ингушетию. Вскоре перевезла в г. Грозный и маму Александру, выпускницу Орджоникидзевского Горского педагогического института. Александра очень активно занималась журналистикой, литературной деятельностью и историей. В своих журналистских исследованиях она открывала малоизвестные и вовсе неизвестные имена чеченцев и ингушей, оставивших яркий след в истории России. Например, я хорошо помню ее очерки «Летчик Асланбек Базоркин» (о неизвестном первом ингуше-летчике, погибшем в Первую мировую войну), «Кто скрывался под псевдонимом «Нохчо» (об одном из первых журналистов конца XIX – начала ХХ века), «Писатель и переводчик с чеченского и ингушского М. Слободской» и др. В те годы это были запретные темы истории Чечни.

Именно мама Александра и сыграла решающую роль в формировании взглядов дочери Ии Николаенко, привила ей любовь к поэзии, переводам, литературоведению, журналистике.

Трудовая деятельность Ии Николаенко в Чечено-Ингушетии началась с преподавания в школе. Затем она долгое время работала в системе подготовки рабочих кадров в профессиональных училищах, была заместителем директора среднего городского профтехучилища №5, вела клуб любителей литературы, выполняя должность культорганизатора Дома культуры нефтегазодобывающего управления «Старогрознефть» им. Пролетбата (Пролетарский батальон был организован из рабочих «Старогрознефти» и под командованием Михайлика сражался на позициях Правого (Особого) фронта в дни Стодневных боев в г. Грозный в 1918 году).

Одновременно Ия Николаенко писала стихи и материалы в газеты, что начала делать под наставничеством матери еще в школьные довоенные (1941–1945) годы. И постепенно переключилась на журналистскую деятельность – много лет сотрудничала в республиканских газетах «Грозненский рабочий» и «Комсомольское племя» вместе с матерью Александрой (поэтому знаю ее очень давно). Еще в 1975 году она была принята в Союз журналистов СССР. Пережила в Грозном обе войны и, несмотря на возраст – восемьдесят три года, – продолжает работать методистом-организатором детского сада.

Стихи Ии Николаенко регулярно печатались на страницах газет и журналов не только Чечни, но и в журналах «Дон» (Ростов-на-Дону), «Нефтяник» (Москва) и др. Публиковались они и в коллективных сборниках литераторов Чечено-Ингушетии – «Первая радуга» (1977) и «Негаснущие звезды» (1989). И, наконец, в 1985 году вышел в свет ее персональный сборник поэзии «Кольцо из радуги». Она же была инициатором издания в 1977 году сборника статей, исследований и воспоминаний о великом чеченском историке, писателе, драматурге, публицисте и просветителе Халиде Ошаеве «Пламенный борец», на материалы которого я ссылался при написании очерка о нем в первой книге «Писатели Чечни».

Большой вклад внесла Ия Николаенко в развитие чеченской детской и переводческой литературы. Сегодня юные читатели (да и взрослые тоже) с большой пользой для себя читают ее поэтический чеченский алфавит «Я чеченский язык учу» и другие детские стихи. Она мастерски, с хорошим знанием особенностей чеченского стихосложения, языка, образного строя, переводила на русский язык поэзию Яраги Цуева, Шарипа Цуруева и др. И сейчас продолжает активную переводческую и литературную деятельность – ее стихи часто можно прочитать на страницах журналов «Вайнах» и «Нана». Она – член Союза писателей России и Чечни. И по достоинству и гордо носит это звание.

Сила слов

Нет, мы словами не играли,Не кружева плели из слов.Мы строки крепкие ковалиИ обдирали сердце в кровь.

Мы так писали, так писали,А все ж не знали силы слов,Что нас друг к другу приковалиКуда сильнее, чем любовь.

Поэт и река

– Живешь?– Живу.– Что делаешь?– Пишу…Пишу всю жизнь.Ищу свою строку.– Бежишь?– Бегу.Спешишь опять?– Спешу.– Куда?

– Я к морю дальнему бегу-у-у.– А не боишься раствориться в нем?– Нет, не боюсь. В кипенье волн крутомЯ тоже стану пенистой волной,В поэме моря – вольною строкой.Увижу я огни далеких стран…Здесь я – река, а там я – океан.В просторы моря, в вечный непокойБежим со мной! Бежим со мной!..– Нет, не хочу. Мой путь совсем иной.В поэзии – и моря непокой,И яростьК морю мчащейся реки,И ясностьВновь родившейся строки.В ней плачут скрипки, и гудит орган,Поэзия – великий океан…Лишь там живет поэзия моя,Где мой народ и где моя земля.

Каменные бабы

Заросшие травой воронкиОкопы, редкие кресты…Убит? Зарыт без похоронки?Что знаем мы?Что помнишь ты?

Что живы будем, верим слабо.Кругом беды – невпроворот.Но помним: каменеют бабы.Нас провожая до ворот.

И с ночи той, под звездопадом.Как символ грозной красоты.Стоят, как каменные, бабы,Луне подставив животы.

И ожидают нас, прощаяИ наш приход, и наш уход.А мы шагаем да шагаем,Хотя все знаем наперед.

Увидишь каменную бабу – Стоит в степи, под ветерком.Она-то верила не слабо,Что снова будем жить вдвоем.

И та, что каменною стала,

Как та, что людям жизнь дала,Стоит и ждет нас, как бывало,С войны, хоть мертвыми, ждала.

Юсуп Сулейманов(1933–1985)

Бывая часто в Веденском районе, я любил подолгу в одиночестве бродить по горным дорогам, зачарованный неописуемой природой этого чудного уголка Чечни. Находившись, устав, я часто ночевал там у друзей. Почти всегда я останавливался у своего гостеприимного друга Саида Гацаева в с. Дишни-Ведено.

Однажды летним чудесным утром, провожая меня на автобус в город, Саид неожиданно сказал: «А давай-ка зайдем к Юсупу Сулейманову. Он живет недалеко, да и по пути нам. Хочу познакомить тебя с этим поэтом и журналистом».

Сказано – сделано: мы пошли по узенькой тропинке и буквально минут через десять вошли в типичный сельский двор, засаженный фруктовыми деревьями. Нас встретил худощавый мужчина, невысокого роста, с маленькими усиками, внимательными глазами, в домашней одежде. Он что-то пилил и, если бы не слова Саида, я не подумал бы никогда, что это и есть тот, о котором я много слышал и стихи которого часто читал на страницах альманаха «Аргун», газеты «Ленинский путь», коллективных сборников.

После этого мы встречались на семинарах молодых литераторов, которые заканчивались всегда поэтическими вечерами в читальном зале национального отдела Республиканской библиотеки им. А.П. Чехова. Там участники семинара выносили на суд товарищей и читателей, которых всегда собиралось много, свои произведения. На одном из таких вечеров к трибуне вышел, помню, Юсуп Сулейманов и, едва видный за ней, начал читать свою поэму «Рассказ чинара». Поэма была хорошей, полной философских размышлений, но длинноватой и нравоучительной для такого вечера. Да к тому же читал автор монотонно, без всяких эмоций, так, что его прервали, не дослушав до конца. Но, повторяю, поэма была мастерски написана, в чем я убедился, прочитав ее позже в печати.

Так я познакомился (к сожалению, до близкого знакомства не дошло) с этим скромным человеком и талантливым поэтом. Восстановить же его подробную биографию и творческий путь мне помогли уже после смерти односельчанин и друг Юсупа Сулейманова Шаарани Хасаров и писатель-переводчик Хамзат Юнусов, много лет проработавший с ним после университета в Веденской районной газете «Колхозная жизнь» (сейчас – «Новая жизнь»).

Родился Юсуп Сулейманов в крестьянской семье 21 августа 1933 года в одном из красивейших уголков Чечни – в горном селе Дишни-Ведено. Видимо, окружающая красота, очищающая и возвышающая душу и окрыляющая мысли, и является причиной того, что именно в этом селе выросли такие талантливые чеченские поэты, как Шайхи Арсанукаев, Саид Гацаев, Юсуп Сулейманов и др. Ведь, как совершенно правильно писал великий русский писатель Н.В. Гоголь: «Родник поэзии есть красота. При виде красоты возбуждается в человеке чувство похвалить ее, песнесловить и петь. Хвалить такими словами, чтобы и другой почувствовал красоту им восхваляемого» (Собр. соч. в 7-ми т. Т. 6. М.: «Художественная литература», 1978. С. 188. Завещание).

Видимо, поэтому Юсуп Сулейманов много писал о неповторимой красоте природы своего края (его стихи никогда не переводились на русский язык, сделал это впервые я):

И снова весну я вижу:В цветении сад мой весьИ тополь в хвалу – я слышу –Поет ему звонко песнь;

А ветер кого-то ищетНа пестрых лугах – в цветах…Так сердце счастливо дышитВесной, и жить хочется так!

Это будто о Юсупе Сулейманове писал Н.В. Гоголь дальше: «Поэт только тот, кто более других способен чувствовать красоту… Потребность поделиться своими чувствами воспламеняет его и превращает в поэта» (Там же. С. 387). Именно так и произошло, по-видимому, и с нашим поэтом.

Юсуп Сулейманов рано лишился родителей и сироту воспитывал дядя. Ему шел одиннадцатый год и он учился в третьем классе, когда в 1944 году был депортирован в далекий и неведомый Казахстан. Жили они, терпя холод, голод, бесправие, лишения в с. Кокжиде Джалагашского района Кзыл-Ординской области. Там он продолжает учебу в школе, которая неожиданно была прервана – его отправили учиться в фабрично-заводское училище (это тогдашние прототипы современных специальных профессионально-технических училищ). По окончании ФЗУ Юсупа Сулейманова направляют на работу в угледобывающие шахты г. Караганда, где он и трудится до самого возвращения на Родину в 1957 году. Не имея возможности продолжить учебу, юноша стал усиленно заниматься самообразованием и делал это довольно успешно.

По возвращении в родные края Юсуп Сулейманов сразу же стал работать журналистом в редакции возрожденной Веденской районной газеты «Колхозная жизнь» и трудился он там, безвыездно живя в родном селе, до конца дней своих, до 1985 году, когда умер, чуть-чуть перешагнув пятидесятилетний юбилей, который, впрочем, как и последовавшие за ним, так и не был отмечен…

Писать стихи Юсуп Сулейманов начал, еще живя и работая в Казахстане. Случилось с ним это в те тяжелые годы не неожиданно, а потому, как пишет литературовед Ян Парандовский, что «поэзия нисходит на душу, как надежда, как весна. Мир внезапно предстает обновленным, голубым. Поэты расцветают рано, иногда до тридцатилетнего возраста они дают все, что могут дать» («Алхимия слова». М.: «Правда», 1990. С. 31).

Так случилось и с Юсупом Сулеймановым: только с 1957 года его стихи и поэмы стали регулярно печататься в газетах: районной «Колхозная жизнь», республиканской «Ленинский путь», в альманахе «Аргун», в коллективных сборниках.

Первый собственный сборник стихотворений и поэм Юсупа Сулейманова вышел из печати в 1970 году – «Песни гор». После этого большие подборки его стихов печатались в коллективных сборниках: «По зову молодости», «Утренние зори» и, наконец, посмертно крупный сборник стихов и поэм Ю. Сулейманова «Не останусь в пути» был опубликован в 1990 году. В него вошли наиболее значимые поэмы «Голос веков», «Рассказ чинара», «Рассказ пастуха» и др.

Основные темы произведения были традиционные для всей чеченской поэзии: Родина, природа, любовь. Характер его сочинений был философский, нравственно-нравоучительный, назидательный. Язык чистый, богатый красками; ритмы и размеры – классические, четкие; это видно и в стихах, которые я привожу в своем переводе, как приложение к разговору о творчестве поэта.

Я тороплюсь…

Пока добро я не воздам добром,Пока помочь кому-то не возьмусьИ не внесу я помощь в бедный дом,Ты, утро, подожди –Я тороплюсь.

Пока за промах не простят меня,И слова о прощенье не дождусь,

И суть традиций не познаю я,Мой полдень, подожди –Я тороплюсь.

Покуда из гнезда под облакаОрлят окрепших взлета не дождусьИ в мир они не впишутся пока,Ты, день мой, подожди –Я тороплюсь.

Пока, ослабив удила коня,До высоты своей не доберусь,Пока не скажут: честный – про меня,Ты, вечер, подожди –Я тороплюсь.

Если ты мужчина…

Выходя обычно в путь-дорогу,Словом:«Ну, сын!»Сына своегоТоропить, отец, не надо строго,Лучше ты побереги его.

Юноша обиды беспричиннойВ сердце долго будет след носить…Главный долг твой,Если ты мужчина, –Никому обид не наносить.

Строки любви

Ночью мне в окно не ты ли,А не ветерки стучат?И не ты ли весь покрылаМне весенним цветом сад?

То не ты ль, когда пишу я,Охраняешь мой покой?Суждено не мне ль, волнуясь,

Снова встретиться с тобой.

* * *Всегда с огромным жду волненьем Я утренней звезды явленье.Мне очень дорога она –С ней дружба у меня сильна.

В сад выхожу и наблюдаюЕе я снова, вспоминая,Как ты ее ждалаИ какОна плыла в твоих глазах.

* * *Где соловей мой?ОтчегоДруг прячется пугливо где-то?Я у цветка спросил,ЕгоТак и не получив ответа.

Лишь песни звонкие твоиО нем напомнив,ПробудилиТе дни,Когда огнем любвиТвоей мне сердце опалило.

Анатолий Передреев(1933–1987)

Для того, чтобы «бытие стало стихотворением, оно должно сначала войти в самого поэта, в его жизненное поведение. Ценность стихотворений Анатолия Передреева, конечно, не в самой по себе мысли, остроту и емкость которой он стремился показать. Ценность их – в подлинности и живой правде того творческого поведения, которое в нем воплощено, дышит в каждой его строке» (Кожинов В.В. Как пишут стихи. М., 1970).

«Вместе с Анатолием Передреевым входили в литературу его сподвижники и друзья… Вместе они создали основу целого направления, или, вернее, периода в развитии отечественной поэзии, получившего позднее название «тихая лирика». С середины шестидесятых годов (ХХ века) это

направление, во многом родственное «деревенской прозе», стало основным средоточием движения русской поэзии» (Кожинов В.В. Предисловие к книге Ст. Куняева «Путь». М., 1982).

«Собственно литературный талант сейчас как-то затерялся среди других способностей. Его путают с умом, образованием, изощренностью, сложностью, актуальностью. Но все это другое по сравнению с истинным талантом: способностью цельно и выразительно запечатлевать самую жизнь… И к таким талантам я отношу Анатолия Передреева» (Урнов Д. О талантах. «Литературная газета». 26 июня 1989).

Это все об Анатолии Передрееве – самом чеченском русском поэте, которым Чечня может по праву гордиться: он был одним из самых талантливых писателей Чечни. Хотя был рожден далеко, но с детства жил, вырос, закончил школу, стал известным поэтом именно здесь, в г. Грозный, в родительском доме на тихой, зеленой, тенистой улице им. Хрусталева, что в Октябрьском районе, о котором поэт писал:

В этом доме думают, гадаютОбо мне мои отец и мать,В этом доме ждет меня годамиПрибранная чистая кровать.В черных рамках – братьев старших лицаНа беленных глиняных стенах…Не скрипят, не гнутся половицы,Навсегда забыв об их шагах…

Родился Анатолий Передреев в г. Саратов в 1933 году. Восьми лет от роду по эвакуации в связи с приближавшимся фронтом с родителями попал в г. Грозный и с этого времени вся его жизнь и все его творчество были связаны с Чечней. Он даже был женат на чеченке, жену его звали Шемой. У них росла дочь Лена. Хотя и на бытовом уровне, но знал и чеченский язык. Поэтому, когда критик однажды на совещании по переводам, на котором присутствовал Анатолий, сказал о том, что можно создавать хорошие переводы, и не зная языка подлинника, и привел в пример чеченских поэтов, переведенных А. Передреевым, поэт уверенно возразил: «А почему вы думаете, что я не знаю языка? У меня жена – чеченка». Ей, Шеме, посвящена почти вся лирика А. Передреева, в которой – самые светлые чувства, самые нежные слова, самая горячая преданность:

Что с Чечнею, с этим ГрознымПороднило нас?Как своим дышал я звезднымВоздухом, Кавказ!..И поставил все на картуДо последних днейНа крестовую дикаркуИз страны твоей…

Анатолий Передреев прошел трудный и сложный жизненный путь. Всю жизнь он искал свое место, менял профессии, мотался по стране, пока окончательно не осел в шестидесятых годах ХХ века в г. Москва, не прерывая надолго связи с Чечней, Грозным, с чеченскими писателями. И всегда страдал из-за своего гордого, независимого, сложного и тяжелого характера. И при всем при этом он оставался интеллигентным, общительным и очень одаренным человеком.

Бывший друг Анатолия Передреева, поэт, журналист и переводчик, уроженец Чечни Виктор Богданов (подробнее о нем см. в книге Кусаев А.Д. «Говорит и показывает Грозный». Грозный, 2008) по моей просьбе поделился своими воспоминаниями о нем. Он пишет: А. Передреев «в Чечне

оказался в годы войны. Учился в мореходной школе в Севастополе. («Я ехал в город Севастополь… учиться», – напишет он позднее). Служил в Советской Армии. В войну потерял четырех братьев. Эта трагедия всегда сидела в нем. И не давала покоя его душе. Он работал на строительстве Братской гидроэлектростанции – моряк из него не получился. Тогда к Братской ГЭС были прикованы взгляды всей страны.

В г. Братск приезжали самые известные артисты, политики, писатели и поэты, художники Советского Союза. Однажды приехали поэты Николай Асеев и Борис Слуцкий. На литературном вечере предоставили слово и рабочему ГЭС Анатолию Передрееву. Он прочитал свои стихи, и Н. Асеев с Б. Слуцким сразу обратили внимание на его редкое дарование. Рекомендовали его в Москов-ский литературный институт Союза писателей СССР им. А.М. Горького, который он и окончил успешно.

В институте А. Передреев учился на одном курсе с известным русским поэтом, будущим единомышленником в поэзии Николаем Рубцовым, и многое сделал в его становлении. Об этом литературный критик В. Обатуров писал в предисловии к книге Н. Рубцова «Стихотворения»: «Становлению молодого поэта помогали друзья: Глеб Горбовский в Ленинграде, Станислав Куняев и Анатолий Передреев – в Москве». По окончании института А. Передреев был введен в редакционную коллегию журнала «Наш современник».

Поэт в Анатолии Передрееве проснулся рано, еще в школе. Позже в стихотворении «Я учился писать» он так об этом писал:

Я учился писать…Мимо школы – колонны, колонныКолыхались рекойИ впадали в невидимый фронт…Я учился писать,Строки в стих все ложились с наклоном,И скрипело стальноеЗащитного цвета перо,Я учился писать…

В Братске, где на литературном вечере он прочитал стихотворение «Три старших брата», его талант заметили и сразу по достоинству оценили: его стихи начали публиковаться в газетах «Литературная газета», «Литературная Россия» и «Грозненский рабочий», в журналах «Литературная учеба», «Наш современник», в ежегодных альманахах «Дни поэзии», в коллективных сборниках творческого объединения молодых талантов при редакции республиканской газеты «Комсомольское племя» – «Звезды в ладонях», «Зовут нас горизонты» и др.

При жизни было издано всего три авторских сборника стихов Анатолия Передреева в Москве: «Судьба» (1969), «Равнина» (1971) и «Стихотворения» (1986). Он так и умер в 1987 году пятидесяти четырех лет от роду, не дождавшись издания своего сборника в ставшем уже для него родным городе Грозный.

Творчество Анатолия Передреева дорого и ценно для нас сегодня не столько тем, что он наш именитый земляк, сколько тем, что он своими переводами сделал неоценимо много для пропаганды чеченской и ингушской литературы, в частности поэзии. Переводил он немного, но делал это так мастерски, с таким хорошим знанием оригинала и особенностей языка, стиля и образного строя национальной поэзии, что каждое произведение, переведенное им, становилось шедевром, жемчужиной, сияло как алмаз. Ни один из русских поэтов не делал это с таким блеском, как он.

Переводил он стихи Джемалдина Яндиева, Магомета Сулаева, Мусбека Кибиева, Хасмагомеда Эдилова, но особенно охотно – Магомета Мамакаева, с которым, несмотря на большую разницу в возрасте, крепко дружил и о котором писал, что он не пророк, но поэт Кавказа.

Литературовед Г.И. Яблокова писала об их дружбе: «Магомет ценил его (А. Передреева. – А.К.) талант и относился к нему особенно бережно, опекая, как старший товарищ, помогал решать и творческие, и бытовые вопросы. Они много и плодотворно работали вместе» (Яблокова Г.И. У истоков книги. Грозный: «Книга», 1990. С. 41).

«Их часто видели вместе на улицах Грозного, – пишет далее Г.И. Яблокова, – Магомет – плотный, коренастый, с густыми, кустистыми бровями, с пристальным взглядом небольших глаз, а рядом Анатолий – высокий, тонкий, как тростинка, светлые волосы непослушно вьются по голове, всегда заняты разговором, что-то оживленно обсуждают, погружены в свои дела и заботы» (Там же. С. 42).

О мастерстве А. Передреева как переводчика говорят и слова, сказанные Д. Яндиевым о переведенном им своем стихотворении «Жеребенок», которое было опубликовано в «Литературной газете»: «А. Передреев в своем переводе сказал о жеребенке то, что я думал, но выразить, как он, не смог».

Таким сложным, но талантливым человеком был поэт Анатолий Передреев. А это случалось довольно-таки часто. Он однажды взял даже для перевода мои стихи, но не успел сделать этого – помешала неожиданная смерть.

О мастерстве же его судите по стихам его.

Кавказские стихи

Навсегда знакомоС детства:Эльбрус и Казбек Возникают по соседству, Зажигают снег.

Первородная природа, Хаоса хрусталь. Поднебесная свобода, Ледяная даль.

Что с сияньем этим Грозным Породнило нас?..

Как своим,Дышал я Звездным Воздухом, Кавказ!

И воды твоей напился, Припадаю – пью... И нечаянно влюбился В женщину твою. И поставил все на карту, До последних дней, –На крестовую дикарку

Из страны твоей...

* * * Слышу гул Долины терской Я издалека... Прижимаю руку К сердцу, Вот моя рука!

Слышу голос Магомета,Слышу.В этот часНе пророка,Но поэтаТвоего, Кавказ.

Он твоим долинамСлужитИ горам твоим...Нас вовекиНе раздружитЗло, военный дым!

Не разнимет насОбидыПозапрошлый крик –ПересохлаРечка битвы,Речка Валерик.ПересохлаРечка крови,Не вскипеть ей вновь...Не в одномЗаздравном слове – ДружбаИ любовь…

Ты послушай:Ночь над намиЧто-то шепчет вслух,Как обнявшийся с горамиЛермонтовский дух!

* * *Это взгорье...Этот мир просторный, Где гуляют ветры, шелестя,

Это небо... Этот край, Который Не узнать мне двадцать лет спустя!

Как случилось,Как же это вышло –Вместо игрИ песен – тишина.Все, что было здесь, Ушло неслышно,Лишь все та же надо мной луна...

Здесь деревья,Кажется, другие, А не те, с которыми я рос. И дворы здесь Новые, Глухие – Ни в одном не лает больше пес.

НовыеЗаборы здесь и стены.НикакихНе вижу я чудесВ том,

Что телевизоров антенныКрыши поднимают до небес.

Здесь давно, Покончивши со старой,Наступила Новая пора... Ни однаВозлюбленная пара Не гуляет больше до утра.

Шеме

Среди всех в чем-нибудь виноватыхТы всегда откровенней других…Но зрачки твоих глаз диковатыхДля меня непонятней чужих.По каким они светят законам,То слезами, то счастьем блестя?Почему в окруженье знакомомТы одна среди всех, как дитя?И зачем я сегодня все время Окруженный знакомой толпой

Объяснялся словами со всеми, А молчанием – только с тобой? Но когда я тебя обнимаю! Как тебя лишь умею обнять, В этой жизни я все понимаю, Все, чего невозможно понять.

Окраина Грозного

Околица родная, что случилось, Окраина, куда нас занесло? И города из нас не получилось, И навсегда утрачено село.

Взрастив свои акации и вишни, Ушла в себя и думаешь сама: Зачем ты понастроила жилища, Которые ни избы, ни дома?!

Как будто бы под сенью этих вишен, Под каждым этим низким потолком Ты собиралась только выжить, выжить, А жить потом ты думала, потом.

Окраина, ты вечером темнеешь, Томясь большим сиянием огней, А на рассвете так росисто веешь Воспоминаньем свежести полей.

И тишиной, и речкой, и лесами, И всем, что было отчею судьбой... Разбуженная ранними гудками, Окутанная дымкой голубой!

Султан Маргошвили(1933)

Я впервые увидел, как говорят, «живьем» этого седого, строгого, подтянутого, скромного лобастого человека с доброжелательным и мудрым взглядом на церемонии вручения литературной ежегодной премии журнала «Вайнах» и Центра культуры и образования при ЧГУ в клубе Чеченского государственного университета (кстати, в тот день и мне вручали эту премию). Заочно же я знал Султана Маргошвили, как поэта, прозаика и замечательного переводчика грузинских писателей на чеченский язык, по многочисленным его публикациям в журналах Чечни. Знал, что он живет в Ахметском районе Грузии.

Эта престижная премия была вручена С. Маргошвили, как сказано в Дипломе: «За плодотворный труд в области переводов литератур других народов на чеченский язык». В решении редакции

журнала «Вайнах» и Центра культуры и образования при Чеченском госуниверситете сказано также: «Ценность переводов С. Маргошвили заключается в том, что переведены произведения на чеченский язык напрямую с языка оригинала».

Родился Султан Маргошвили в 1933 году в с. Дуиси Ахметского района Грузии. Он – чеченец и так рассказывает о своем «тейповом древе»: «Древо нашего тейпа пустило корни в с. Гезха, лежащего в пятнадцати километрах выше с. Итум-Кали. Наша родовая башня до сих пор стоит в этом селе и рядом – могила нашего прапрадеда Ханаки. Его сын – наш прадед Магомед – переселился в Грузию в 1830 году. Так что я происхожу из этого древнего рода: уже в Ахметском районе родились мой дед Ода и мой отец Юсуп.

Мой отец был просветителем. Он хорошо знал языки: арабский, чеченский, русский, грузинский, азербайджанский. Он изучал их по настоянию своего отца Оды в своем родном селе, затем – в г. Закаталы (Азербайджан), с. Гойты (Чечня), а высшее образование получил в городах Грозный и Тбилиси. Всю свою жизнь Юсуп посвятил преподаванию в школах чеченского языка, литературы и этики. Много сделал он для укрепления дружбы и расширения литературных и культурных связей народов Чечни и Грузии, переводя на чеченский язык ее классиков.

Все братья и сестры Султана получили высшее образование в Тбилиси, а сам он – в г. Грозный. После окончания средней школы в с. Дуиси в 1954 году Султан три года отслужил в Советской Армии, после которой в 1957 году приехал в Грозный и поступил на вайнахское отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского государственного педагогического института.

В 1960 году, перейдя на заочное отделение, Султан Маргошвили начал трудовую деятельность старшим научным сотрудником Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. Затем работал директором Дачу-Борзоевской и Алхан-Юртовской средних школ. В 1969 году вернулся в Грузию и был вначале директором школы в с. Думастури Ахметского района, а затем – с 1987 по 1991 год – председателем сельского совета с. Джокало.

Но мысленно он всегда был в Чечне. Поэтому с семьей в середине девяностых годов ХХ века навсегда вернулся в Чечню. И с тех пор живет тут, на земле предков.

Рано перенял Султан Маргошвили у отца не только хорошее знание чеченской и грузинской литератур, но и талант литератора и переводчика. Еще в школе Султан хорошо изучил чеченский язык и начал писать стихи еще учась в последних классах, но началом настоящего литературного творчества С. Маргошвили считает свое первое стихотворение «Мама», опубликованное в республиканской газете «Ленинский путь». После него в республиканских газетах и журналах регулярно стали публиковаться стихи поэта, наполненные любовью к людям, народу, Родине. Как, например, стихотворение «Молнии сверкают…» (перевод – мой):

Так громы, молнии гремели,Ночь словно грохотала вся…Ты, жизнь моя, плетешься еле,Как будто сиротой рос я.

Я ж родился, чтоб, став счастливым,С собой всех осчастливить,НоТо оказалось не по силам –Мне это не было дано.

С тех дней поэтическое творчество С. Маргошвили развивалось, крепло, росло мастерство, расширялась тематика. Но неизменными остаются две темы: Родина и добродетель. Она выражается в готовности служить людям (перевод – мой):

Последнее свое продав,Пятак последний свой отдав,Чтоб радость подарить душе льМост не построю неужель?

Тогда со всех сторон придутВ дом люди, просьбу воздадутК Аллаху, чтоб грехи простилМои, чтоб строго не судил.

Султан Маргошвили в чеченской литературе больше известен как переводчик, чем поэт. Этот талант перешел к нему от отца – большого знатока грузинской литературы и лучшего переводчика. Юсуп Маргошвили мастерски перевел на чеченский язык повести великого Александра Казбеги «Отцеубийца», «Элисо» и др., в которых рассказывается о чеченцах.

Султан Маргошвили, продолжая дело отца, всю жизнь посвятил переводам на чеченский язык поэзии и прозы классиков грузинской литературы. Сделано им очень много: он улучшил переводы и дополнил новыми главами, бывшими запретными в советское время, повести Александра Казбеги «Отцеубийца», «Элисо», а сам перевел с оригинала его повести «Циция», «Хевисбери Гоча», «Воспоминания пастуха» и др.

В переводе С. Маргошвили зазвучали на чеченском языке: повести, поэмы, стихи и рассказы Нодара Думбадзе «Я, бабушка, Илико, Илларион», «Кровь», «Дидро», Важи Пшавелы «Хозяин и гость» (поэма), «Плачущая скала», «Певцы природы», «Взошла луна – и засияло» (рассказы), Ильи Чавчавадзе, Галактиона Табидзе, Григола Орбелиани, Николоза Бараташвили, Ании Каландадзе и др.

С. Маргошвили переводит только грузинскую литературу. Причину этого он объяснил в своем коротком интервью:

– Я люблю грузинскую литературу и грузинский народ. Своими традициями, обликом, чувствами грузины очень близки чеченцам, говоря иначе, судьбы наших народов очень крепко связаны исторически. К тому же переводчики развивают язык, я всегда гордился родным языком.

– Если говорить о моей работе, – продолжает С. Маргошвили, – мне помогает то, что я родился и вырос в Грузии, я учился на грузинском языке. Я хорошо знаю традиции и характеры грузин. Поэтому я имею дело только с грузинской литературой.

Учитывая все его достижения в поэзии и переводах, Султан Маргошвили в 1995 году был принят в Союз писателей России и Чечни. И сегодня, несмотря на возраст, продолжает активно и плодотворно работать, обогащая своей поэзией и прекрасными переводами чеченскую литературу. Завершает работу над переводом книг: «Мудрость вымысла» Сулхан-Саба Орбелиани и «Витязя в тигровой шкуре» великого Шоты Руставели.

Ну а это стихи С. Маргошвили в моем переводе.

Хочу…

Хочу я видеть детские глазаНе в плаче,А в смешинках – звонких, звездах,И как небес чеченских бирюзаГорит,Как души очищает воздух;

Как на скале,

Одну поставив цель,Растит своих птенцов орлица чинно;Чеченка-мать качает колыбельСуровых гор,Чтоб рос малыш мужчиной.

* * *Все пашут лицо мое времени дни,Года по морщинкам считают они.

Бороздки как будто канавки идут,По ним мои слезы потоком польют.

Оно меня чести лишить хочет вновь,Но слез мне дороже всегда моя кровь!

Зачем быть податливым сердце спешишь,Стараясь отваги лишить? Не лишишь!

И, не показав ни слезинку свою,Кровавое озеро лучше пролью!

Чечня, за тебя я бросался в бои –Изранили сердце мне боли твои.

А старость – то времени признак прямой,Но чести, достоинства полон дух мой.

Царапины ран – все морщины мои,Я их получал, когда рвался в бои.

Я не застоню, не захнычу, кряхтя,Лицо все морщины испашут хотя!

* * *Ночью солнце жег тебе я в небе,Днем же ярко звездами светил,Как сбивался ты с пути,Где б я не был,С помощью к тебе всегда спешил.

Как метель меня вгоняла в трепет,Далеко-далече, друг, ты был,И ни солнца не зажег мне в небе,И меня у Бога не просил.

Только все же люди не забылиИ согрели, солнце засветив…… Не хочу, чтоб помощь вы просили –Сам приду.Еще покуда жив.

Умар-Паша Нинциев(1934–2009)

Я познакомился с ним впервые в восьмидесятые годы XX века на одном из очередных семинаров молодых писателей республики, и сразу узнал в нем человека, которого часто видел в небольшом киоске-мастерской, торгующим изящными и прелестными сувенирами и красиво обработанными рогами. Его киоск стоял на проспекте Революции напротив так называемого «аракеловского» гаст-ронома, на углу дома, в котором размещались кинотеатр «Юность» и авиакассы. По вечерам рядом показывали прямо на улице документальные фильмы.

Он был большим мастером прикладного искусства. Свои изделия готовил или дома, или тут же. И сам же продавал. Продавал, правда, грубо сказано: он больше дарил их друзьям, товарищам, родственникам. И мне подарил великолепно оформленный сувенирный рог, который до сих пор лежит на одной из моих книжных полок.

Он – это Умар-Паша Нинциев, который родился в июне 1934 года в городе Грозный. Ему было около десяти лет во время депортации. Годы высылки провел в Петропавловской области Казахской ССР. Там он окончил семилетку, а в г. Петропавловск зооветеринарный техникум. До возвращения на родину работал ветеринаром, а дома – занялся художественными промыслами, работал на фабрике «Художник» и других предприятиях.

Писать стихи Умар-Паша Нинциев начал рано, еще в школе. Об этом так писал в рецензии на его книгу друг детства, известный ученый, кандидат филологических наук Якуб Эсхаджиев: «Умар-Паша начал писать стихи, когда мы учились в пятом классе. Он всегда носил с собой толстую общую тетрадь, в которую записывал и свои стихи, и понравившиеся ему стихи русских поэтов: он хорошо знал русский язык, потому что детство его прошло в Грозном. Каждое стихотворение он иллюстрировал своим рисунком. Он хорошо рисовал. Недаром наш учитель рисования А.А. Жуков всегда хвалил его: «Вот у Нинциева есть художественный дар!».

Стихотворному мастерству Умар-Пашу обучал в Казахстане писатель Иван Щухов, который жил в Петропавловске. Умар-Паша часто бывал у него в гостях. По возвращении на родину У.-П. Нинциев стал искать свой путь в поэзию и стал писать на родном языке, заявив однажды: «Писать на русском могут русские, которых и без меня достаточно».

Стихи Умар-Паши Нинциева начали печататься в республиканской периодике с конца семидесятых годов прошлого века. Они сразу же привлекли внимание к себе чистотой языка, ритмической выстроенностью, образностью, напевностью, музыкальностью. Неспроста почти все они вскоре становились песнями: на его стихи их написано более ста, которые с радостью исполняют все звезды чеченской эстрады.

Итогом многолетней работы Умар-Паши Нинциева стали две книги поэзии, вышедшие в 2008 году: «Слово о царе» и «В пламени любви». Названия их говорят за себя: в первую книгу вошли так называемые «серьезные» стихи, во вторую – лирические.

По этим книгам и по многочисленным публикациям в журналах «Орга», «Вайнах», «Нана» в 2008 году Умар-Паша Нинциев был принят в Союз писателей России и Чеченской Республики. Умер поэт скоропостижно, в июне 2009 года.

Стихи его привожу в своих переводах:

Мой край

Цвети, мой край,Где горцы счастье ищут,

Узнавший радостьИ беду в судьбе.В сердцах людских тутКровь, как солнце, брызжет…Цвети, мой край, –Все песни – о тебе!

Любви к тебе,Мой край, мне не измерить.В каких словахСказать тебе о ней?Суровый твойХарактер, что изменит?Чем мать, для насТы ближе и родней.

Как передать Красу твоей природыВесной на склонах Изумрудных гор?С чем Терека Сравнить большие воды,Что рвутся из Ущелий на простор?

Не уходи

В цветах весны глаза твои, Я счастье в них хочу найти.Семнадцать лет – пора любви,Надежды свет, не уходи.

Не уходи, не уходи, Мое ты сердце пожалей.Не уходи, не уходи,Как сладкий сон любви моей.

Глаза закрою – в миг любойКо мне любовь спешит войти,И думы все полны тобой,Как вещий сон, не уходи.

А если все же ты уйдешь,Любви все струны оборвешь.Тогда вдали моя звездаПогаснет грустно навсегда.

Не уходи, не уходи,

Любовь и сердце пощади.Не уходи, не уходи,Ведь наше счастье – впереди.

Как много чуда…

Опять вздохнешь: «Прошла моя весна»И отвернешься, грустно в дали глядя.Зачем так говорить, когда она В который раз побыть с тобою рада.

Взгляни на Землю: как она стара!Как молода год каждый в цвете сада.Весна – мечтаний и надежд пора,А что еще для молодости надо?

Пылают заревом края небес,Летают облака пушистым роем.Как много на земле еще чудес,Которые с тобою мы откроем.

Останутся и нам материки,Хотя почти их все давно открыли.И мы с тобой еще не старики,В свою весну мы только что вступили.

Руслан Нашхоев(1936)

С этим человеком я впервые познакомился около сорока лет назад, в 1971 году, когда отделом пропаганды и агитации Чечено-Ингушского обкома КПСС был назначен заведующим отделом культуры и быта республиканской газеты «Ленинский путь», где он работал ответственным секретарем. Позже, когда мы оба ушли из редакции, «в связи с переходом на другие работы», наши дружеские связи не оборвались, они продолжаются и сейчас.

Руслан Нашхоев был писателем и журналистом, как говорится, от Бога, мастером прозы и публицистики. Этому подтверждением может послужить такой факт: каждая его книга высоко оценивалась литературной критикой и читателями. За примерами далеко ходить не надо:

«Полагаю, свою задачу он выполнил блестяще…» – доктор исторических наук Муса Багаев о книге Р. Нашхоева «Загадки Пхьармата. Диалоги о необычном» (о древней великой истории чеченцев) 1.

«Работа интересна и полезна не только для рядового читателя, но и для ученых» – Х. Аболханов о книге очерков «Энергетика Чеченской Республики» (об истории становления и развития энергетики в Чечне) 2.

«Жизнеописание творчества М. Эсамбаева, сделанное Р. Нашхоевым, не менее талантливо, чем само творчество М. Эсамбаева» – московский издатель и ученый Сергей Пичуричкин о книге «Чародей танца» 3.

«Читая «Чародея танца», мне иногда казалось, что Махмуд Эсамбаев и Руслан Нашхоев – это нечто одно целое, где одна его половина – чарующие движения, гибкость, пластичность и грациозность, которые невозможно ни с чем сравнить, разве что очень талантливый художник сможет их изобразить на полотне, и то лишь отдельными фрагментами. Вторая половина – это язык танца, его голос, его призыв в мир прекрасного и неповторимого, это целая повесть о красоте и благородстве души человека, которые так точно и метко воспроизводит в доступной для читателя форме автор книги. Р. Нашхоев, по сути дела, нашел ключ к сложной формуле, которая называется непревзойденным талантом М. Эсамбаева. Но это лишь часть открытия, сделанного автором. Главное его достижение более весомо и значительно: он широко раскрыл глаза и показал чеченской нации, незадолго до этого реабилитированной и вернувшейся на историческую Родину, что она способна творить чудеса и восхищать мир и, следовательно, должна занять достойное почетное место в содружестве народов и народностей, населяющих нашу страну» – Ахмед Тагиров, читатель, о Р. Нашхоеве 4.

О нем можно говорить и писать много, но важнее, по-моему, узнать, как он пришел к этому всенародному признанию.

Родился Руслан Нашхоев 20 апреля 1936 года в г. Грозный, где его отец в то время жил и работал. Ему шел восьмой год и был он учеником первого класса, когда, как «враг народа», был депортирован в далекий Казахстан. Жил, рос и учился в г. Алма-Ата, где окончил в 1955 году среднюю школу. В том же году поступил на отделение журналистики Казахского государственного университета. В связи с возвращением на Родину перевелся в Уральский госуниверситет в г. Свердловск (сейчас – Екатеринбург), который окончил в 1960 году.

Об этом периоде его жизни А. Тагиров пишет в своем очерке: «Встреча с исторической Родиной была еще одним знаковым событием в жизни Р. Нашхоева, решившего связать свою судьбу отныне с ней. Эта мысль побудила его принять решение о переводе из Казахского госуниверситета на факультет журналистики Уральского университета, где он продолжил учебу на третьем курсе. В 1960 году он завершил учебу. Ему предлагались различные должности в редакциях газет и радио в Свердловске, Новосибирске, Хабаровске, Иркутске. Но настойчивое желание помочь восстановлению республики, быть в своей семье, среди своего народа, радуясь его успехам и болея за его невзгоды, позвало его на Родину в г. Грозный» 5.

Возвратившись в республику, Р. Нашхоев начинает карьеру журналиста с должности младшего литературного сотрудника республиканской чеченской газеты «Ленинский путь» (сейчас – «Даймохк»). Затем работает ее собственным корреспондентом, заведующим отделом культуры и быта и, наконец, ответственным секретарем редакции (1960–1972).

В 1972–1974 годах Р. Нашхоев учится в Высшей партийной школе в Москве, по окончании которой до 1991 года работает заведующим сектором печати, телевидения и радио, заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации Чечено-Ингушского обкома КПСС.

Начинаются смутные времена, парад суверенизаций, распадается могучий и, казалось бы, незыблемый Советский Союз. Создается новый Верховный Совет народных депутатов РСФСР, который начинает издавать газету «Россия». Ее собственным корреспондентом по Чеченской Республике и становится Руслан Нашхоев. Затем он в разные годы работает: специальным корреспондентом газеты «Россия», главным редактором газеты «Дарба» («Лечение») (Чечня), газеты «Свет Родины» (Москва), заместителем главного редактора «Объединенной газеты» (Москва) и т. д.

С 2002 по 2009 год Р. Нашхоев – начальник отдела по связям с общественностью и средствам массовой информации открытого акционерного общества «Нурэнерго».

Сочинять Руслан Нашхоев начал еще в школьные пятидесятые годы, но особенно плодотворно он начал писать и публиковаться в годы учебы в Казахском госуниверситете. «Время показало, – пишет об этом А. Тагиров, – что отделение журналистики Казахского государственного университета явилось удачным прологом в его дальнейшую жизнь. В первые годы студенчества его короткие рассказы, зарисовки и заметки публиковались в газетах «Алма-Атинская правда», «Знамя труда», «Казахстанская правда» 6.

С тех пор, где бы он ни учился, где бы ни работал, куда бы ни бросала его судьба, Руслан всегда писал – рассказы, художественные очерки. Как итог этого творчества в 1969 году вышла в свет первая книжечка художественных очерков «На крыльях мечты», в 1972 вторая – «Мои современники».

О ней известный чеченский литературовед, доктор филологических наук Ю. Айдаев писал в 1976 году:

«Отдельной небольшой книгой вышли очерки журналиста Руслана Нашхоева «Мои современники» на чеченском языке. Очерки Р. Нашхоева привлекают не только чисто журналистским мастерством, но и тем, что они всегда написаны об удивительно интересных людях. Мы давно знакомы с его героями по газетам, альманахам республики, телевидению и радио. Из последней книги Р. Нашхоева узнаем много новых фактов из биографии выдающегося мастера танца Махмуда Эсамбаева, первой чеченской летчицы Ляли Насухановой, одного из организаторов комсомола республики Саида Казалиева, Героя Социалистического Труда Алхазура Кагерманова, выросшего от рядового полевода до первого секретаря райкома партии. Журналист сосредотачивает рассказ на наиболее значительных событиях из жизни своих героев, проникается глубоко в специфику их труда и выпукло лепит портреты. Автор умеет показать их в деле и дома, в кругу друзей и занятых общественным поручением, то есть многогранно, убедительно, правдиво. В этом главное достоинство публицистики Р. Нашхоева» 7.

Обе книги были написаны на чеченском языке и в них вошли мастерски созданные очерки: «Могучие крылья», «Герой труда», «Чародей танца» и др. Они были высоко оценены читателями и общественностью: обе книжки получили первые места на конкурсах публицистики республики.

В середине семидесятых годов ХХ века Руслан Нашхоев издал одну из главных книг своего творчества: документально-художественную повесть «Чародей танца» о жизненном и артистическом пути первого и единственного из чеченских артистов Героя Социалистического Труда, Народного артиста СССР, Гражданина мира Махмуда Эсамбаева. Много было о ней написано восторженных отзывов в печати. Написал о ней восхищенные слова и я – моя рецензия была опубликована в республиканской газете «Комсомольское племя». За эту повесть автор ее был отмечен почетной наградой Монгольской Народной Республики – медалью «Найрамдал» («Дружба», в 1977 году, когда Р. Нашхоев сопровождал М. Эсамбаева в гастрольной поездке по Монголии). И еще: повесть «Чародей танца» была переиздана в Чечне, в Москве, в Иордании (на арабском языке) и т. д.

В 2005 году Р. Нашхоев издал объемную, богато иллюстрированную книгу «Энергетика Чеченской Республики», куда вошли художественно-публицистические очерки об истории создания и становления энергетики Чечни.

Но, пожалуй, главной книгой в творчестве Руслана Нашхоева стало произведение «Загадки Пхьармата. Диалоги о необычном» (2002). Книга действительно написана в форме диалога автора с его оппонентом Лемой. Она о древней великой истории чеченцев, которые в числе, по мнению автора, кавказского этноса стояли у колыбели первой на земле цивилизации – шумерского государства.

Об истории создания этой книги А. Тагиров писал в своем очерке «Он честно служит народу», посвященном 70-летию писателя 8:

«Руслан Нашхоев всегда мечтал рассказать о том, что чеченцы свалились на эту землю не с неба, а имеют корни, уходящие в глубокую древность. Около десяти лет у него ушло на сбор необходимых материалов. Ему пришлось терпеливо изучать архивы, книжные фонды библиотек Северного Кавказа, а затем и Москвы. Много бессонных ночей у него ушло на анализ и приведение в стройную научную систему всего накопленного. Было очень трудно: сложная историческая терминология, определения, хронология, периоды сопоставления и сравнения. Была выполнена колоссальная работа, и цель достигнута: в 2002 году в издательстве «Евразия+» вышла в свет книга Р. Нашхоева «Загадки Пхьармата. Диалоги о необычном». Вслед за учеными мира он доказал, что чеченцы стояли у колыбели первой цивилизации на земле в числе Кавказского этноса. А исторический путь далекого прошлого нации: Шумеры-Хурриты-Урарту. А кто такие шумеры? В своей книге «Генезис цивилизации. Откуда мы произошли?» британский археолог и писатель Дэвид Рол убедительно доказывает, что цивилизация в Древний Египет в виде письменности, архитектуры, мифологии и других направлений пришла из Шумер. В этой стране впервые шумеры появились в качестве торговцев, а затем захватили Египет. И первыми фараонами были шумеры. А прародиной всех индоевропейских народов является Кавказ.

В настоящее время Руслан работает над второй частью книги, которая будет не менее интересной и содержательной».

Для полноты портрета писателя и публициста необходимо еще сказать о том, что в годы работы в Чечено-Ингушском обкоме КПСС Руслан Нашхоев был инициатором издания двух чудесных книг чечено-ингушского народного творчества: «Илли. Героико-эпические песни чеченцев и ингушей» и «Сказания, сказки и предания чеченцев и ингушей», которые впервые были опубликованы на русском языке.

Вся эта плодотворная деятельность писателя и журналиста не осталась незамеченной и неоцененной: Руслан Нашхоев – член Союза журналистов СССР и России с 1961 года, член Союза писателей России и Чеченской Республики с 1991 года. Он по достоинству носит высокие и почетные звания: «Заслуженный работник культуры Чеченской Республики» (2006) и «Заслуженный журналист Чеченской Республики» (2007).

Все творчество Руслана Нашхоева – это гимн Человеку, его созидательному труду. Это величальная песня прошлому, настоящему и будущему чеченского народа. Над каждым своим творением он работает с огромной ответственностью и требовательностью, ибо знает, что «трудно быть совершенно хорошим писателем». Но он знает и то, что, как писал Н.М. Карамзин, «много и чести победителю трудностей, ибо искусство писать… требует редкого совершенства (в душевных способностях); зато нация гордится своими авторами; зато о превосходстве нации судят по успехам авторов ее» 9.

И еще одно усвоил для себя Руслан Нашхоев, вступая в мир творчества, это слова великого Вольтера о том, что «когда человек не культивирует свой талант, это значит, что он его не имеет; не бывает такого человека, который не писал бы стихи, если он рожден поэтом, и не сочинял бы музыку, если он родился музыкантом» 10.А Руслан Нашхоев был рожден писателем и журналистом волею Всевышнего, поэтому он «культивировал» свой дар от книги к книге, от произведения к произведению. И продолжает совершенствовать его и сейчас, несмотря на преклонный возраст.

Хасан Эдильгериев

(1936)

Поэт (член Союза писателей России и Чечни) и педагог Хасан Эдильгериев родился в 1936 году в с. Алхан-Кала Грозненского района Чечено-Ингушетии. В восьмилетнем возрасте был депортирован с семьей в далекий Казахстан, где в ссылке провел тринадцать лет. Там же закончил школу, а в 1969 году – национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного педагогического института.

Трудовую деятельность Хасан Эдельгериев начал в 1962 году преподавателем чеченского языка и литературы в Алхан-Калинской средней школе №2. С того времени и по настоящий день в его трудовой книге одна только запись – он верен однажды выбранному делу.

Прекрасный знаток родного языка и литературы, Хасан Эдильгериев и сам начал путь в поэзию в шестидесятые годы прошлого столетия. Печатались его стихи и короткие рассказы в газетах – грозненской районной «Заветы Ильича», республиканской «Ленинский путь», альманахе «Орга». В 1990 году вышел в свет первый сборник поэта «Берега судьбы».

Поэт и сейчас много печатается – в журналах «Вайнах», «Орга», «Нана». Подготовлено в печать пять сборников стихов, рассказов, поэм. Дело стало за малым – нет спонсоров и – соответственно – средств на издание.

Стихотворение «Мой характер» публикуется в моем переводе, потому что стихи Х. Эдильгериева никогда не переводились на русский язык.

Мой характер

Я не раскаялся и не ослеп,С народом строил я мечты простые.На время обижаться мне не след:И у него заботы все людские.

И в сердце охладевшем боль ношуСвою я, не показывая людям.У прошлого ничто я не прошу,У будущего я просить не стану.

И груз того, кто рядом всюду былСо мною, только сбился вдруг с дороги,Возьмусь нести, покуда хватит сил,Спеша на помощь – завтра мне помогут.

Валить свое не стану на людей –Я время перестраивать не в силе.Те испытанья, что в судьбе своейЯ перенес, характер закалили.

Сайд-Магомед Гелагаев(1937)

Сайд-Магомед Гелагаев родился 23 августа 1937 года в г. Грозный. Ему не было еще и семи лет, когда он со всем чеченским народом был депортирован в Казахстан. Жил в г. Мерке Джамбульской

области. Школу закончил там же. По возвращении на родину окончил заочное отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского государственного педагогического института. Долгие годы работал преподавателем в Асланбек-Шериповской (Шатойский район) школе, поэтому хорошо знает природу и психологию детей. Сейчас на пенсии.

Писать стихи и рассказы, как вспоминает поэт, он стал еще в школе. Печататься начал в шестидесятые годы прошлого века в республиканских газетах, в альманахе «Аргун». Писал вначале на русском языке, позже перешел на чеченский. Сейчас пишет на обоих языках.

И сегодня его стихи, рассказы и сказки (особенно «Венки сонетов») регулярно печатаются в журналах «Вайнах», «Орга», «Нана», «СтелаIад».

Главным увлечением жизни и творчества С.-М. Гелагаева является орнитология. Много лет работая в горах, он хорошо изучил и знает мир птиц. Поэтому и главною книгою его стала «Мир птиц – мой мир», красочно иллюстрированная. В ней не только рассказы о птицах, но и стихи поэта о природе родного края.

Читатель вправе ждать от С.-М. Гелагаева новых книг, тем более что он активно продолжает творить в литературе.

Сонет

В плену печали каждый мой сонет:В любой строке слова и слоги стонут.Душа не в речке – в море горя тонет…В тоннели времени просвета нет.

Отныне всему светлому запрет.Надеюсь, что людьми я буду понят.Пусть скорбь моя людские души тронет.Дочь пела песни с самых ранних лет.

Она тянулась к жизни сердцем нежным,Как яркий свет зари к вершинам снежным.Прервалось время – немота вокруг.

Блуждать в тиши тоскливой мне отныне.Мне кажется, сомкнулся жизни круг…Я сам себе судья и подсудимый.

Салман Айсханов(1937–1982)

Это было в начале семидесятых годов прошлого столетия. Тогда по радио я услышал в исполнении неповторимого Султана Магомедова песню «Осень», написанную тогда еще молодым композитором Аднаном Шахбулатовым. Я не знал автора стихов, но меня, как и каждого слушателя, наверное, поразили пронзительные, берущие за душу слова (перевод – мой):

Вон там, на поляне,ЖестокоВетрами, дождями избит

Один – сиротой – одинокийБеспомощный тополь стоит.

Слова песни нравились не только мне, а всем. Поэтому я позавидовал их автору и подумал: наверное, он очень талантлив, умудрен жизнью; видел много, испытал, видимо, немало.

Вскоре я познакомился с автором поразивших меня стихов. Произошло это в октябре 1966 года, когда я пришел работать в Чечено-Ингушский радиокомитет. Познакомил нас Хамзат Саракаев, который в то время заведовал редакцией художественных программ радио. Автором этим оказался редактор сельскохозяйственных программ радиожурналист и поэт Салман Айсханов.

У нас сложилась хорошая компания журналистов-писателей (Хамзат Саракаев, Салман Айсханов, ингуш Саид Чахкиев – в те годы он был заведующим отделом ингушских программ на радио, – я и другие). Мы часто по вечерам после работы задерживались в редакции, гоняя чаи и рассказывая разные интересные случаи из жизни, обсуждая новые свои стихи и рассказы. Поэтому-то я и знал многое о них, если не все.

Родился Салман Айсханов в 1937 году в г. Грозный, именно в том году, когда был расстрелян по обвинению в участии в буржуазно-националистической контрреволюционной троцкистской организации, по заданию которой «проводил вредительскую работу на идеологическом фронте», его старший брат, писатель, председатель Союза писателей Чечено-Ингушетии Шамсуддин Айсханов. (Подробнее о нем см. в кн.: Кусаев А.Д. Писатели Чечни. Грозный, 2005. С. 88). Родился как будто по знаку судьбы, чтобы подхватить его эстафетную палочку и понести дальше: ведь кроме Салмана, как показала жизнь, ни один из его семи братьев (добавим: и пяти сестер) не обладал литературным даром.

Ему не было еще семи лет, когда он с семьей был депортирован в Казахстан. Детство и юность С. Айсханова прошли в с. Мерке Ойталского района Джамбульской области, на юге Казахской ССР. Там же закончил среднюю школу в 1955 году. В 1957 году он с младшим братом Султаном (сегодня известный в республике врач, доктор медицинских наук, профессор, вице-президент Академии наук Чеченской Республики) вернулся в родной город, и через год, в 1958 году, был принят на работу корреспондентом в газету «Ленинский путь», как человек, хорошо знающий родной язык. В 1962 году он перешел на работу корреспондентом радио в Государственный комитет Совета Министров ЧИАССР по телерадиовещанию, в котором и проработал до конца дней своих – умер он в 1982 году.

Стихи Салман Айсханов начал писать, по-видимому, еще в школе, но впервые в печати они появились в конце шестидесятых – в начале семидесятых годов ХХ века на страницах газеты «Ленинский путь». Об этом так пишет в своих воспоминаниях Х. Саракаев:

«С Салманом Айсхановым я познакомился в начале 1960 года, когда работал в республиканской газете «Ленинский путь». Он был не только одним из лучших журналистов редакции, но, оказывается, занимался и литературной деятельностью – писал стихи. Однажды он принес ко мне аккуратным, убористым почерком исписанные три тетради стихотворений. Из них я выбрал подборку стихов, созвучных времени, и с согласия редактора опубликовал в газете. Стихи читателям понравились, вызвали отклики. Спустя еще некоторое время напечатали еще подборку его стихов. И раз к разу росла популярность молодого поэта. Стихи его были настолько лиричные, ритмичные и звучные, что композиторы сразу стали перекладывать их на музыку. С эстрады, по радио и телевидению зазвучали его песни…» (Рукопись. С. 1, 2).

Стихи С. Айсханова печатались и в альманахе «Орга» и в коллективных сборниках молодых литераторов республики («Напевы Родины», «Утренние голоса» и др.) вошли они и в «Антологию чеченской поэзии», составленную Л. Ибрагимовым и изданную в 2003 году в Москве.

Вышли два собственных сборника поэта: стихотворения «Счастье эпохи» («Заманан ирс») и поэма «Неудавшееся похищение» («Юкъахдисна къола»). Изданы они были в 1971 и 1978 годах

соответственно. Большего сделать поэт, к сожалению, не успел: умер сорока пяти лет от роду – в 1982 году.

Поэма «Неудавшееся похищение» – история попытки одного горца похитить сына другого в средние века с целью либо продать в рабство за рубеж, либо получить выкуп. Этот преступный промысел существовал, оказывается, у кавказских народов извечно, а не является изобретением ХХ века. Установлено, что мамлюки – воины-гвардейцы фараонов Древнего Египта почти на сто процентов были горцами Кавказа, в детстве похищенные сородичами и проданные в рабство в Египет. Произведение на эту тему в истории Чечни было написано впервые.

О темах творений С. Айсханова хорошо сказал Х. Саракаев в своих воспоминаниях: «Как это и присуще молодым, в творчестве Салмана Айсханова преобладала тема любви к Родине, к родным местам, к Тереку (его предки родом из с. Лаха-Невре – Надтеречного), дружбы, природы. С чистым сердцем, как у ребенка, он всегда чутко видел и красоту мира, и прелесть природы; как истинный поэт, он все схватывал сразу: и звонкие трели соловья, и блеск утренней росы, и «ряд волшебных изменений милого лица»… И создавал прекрасные стихи» (Рукопись. С. 5, 6).

Стихи С. Айсханова никогда не переводились на русский язык, да и я, к сожалению, успел перевести немного…

Осень

Осень, серости предтечей,Ты пришла сама собой.Мне, холодный, хмурый вечер,Грусть навеяна тобой.

Ветер злой, играя в кущах,Оголил деревья. В нихЯ не слышу птиц поющихВ шумных игрищах своих.

Горы взял туман в неволю,Нудный дождик моросит.Одиноко тополь в поле,Словно сирота, стоит.

Осень, серости предтечей,Ты пришла, размыла даль,И холодный, хмурый вечер,Мне навеял грусть-печаль.

Земля моя…

Благодать земле несетВесна, стеля

Людям изобильяСкатерти всегда.Сохраню тебяПотомкам, мать-земля,И в разлукеНе расстанусь никогда.

Ах, какая благодать –В согласье бытьЛюдям русскимИ чеченцам, ингушам.Детям Родины однойВсем вместе жить,Уважая мир,Родную землю, нам.

Нашу землюНаши предки много разОкропляли кровью,Падая в боях.Мы – потомки иТеперь лежит на насЧесть и славу их нести,Подняв, как флаг.

Зимний мотив

На плечи бросить бурку зимнююПрирода поспешила строго.Ветра задули с вьюжной силою –Поля наполнили тревогой.

Им постелить постель хозяюшка –Зима поторопилась тоже.Снежинок игрища на краюшкеЛесной на детские похожи.

И, всадника упрятав быстренько,Туман в долинах лег вповалку.В снегу замерзли ноги кустикаИ грубо «Кар-р» бросает галка.

Как в башлыки, в снега закуталисьДома, чтоб спать спокойно ночью.И в гавканье своем запуталасьСобака – разбрехалась очень.

Как в шапках бронзовых, одетыеВ листву еще стоят деревья…Где ты, зима, была до этого?Откуда к нам пришла в деревню?

Яраги Цуев(1939)

Яраги Цуев родился в сентябре 1939 года в с. Алхан-Кала Грозненского района ЧИАССР. Пяти лет от роду будущий педагог (закончил историко-филологический факультет Чечено-Ингушского госпединститута), журналист, поэт, фольклорист (член Союза писателей России и Чечни с 1992 года) и воспитатель (много лет работал в системе профтехобразования Чечено-Ингушетии) Яраги Цуев живым прошел почти все круги ада вместе со своим народом: депортацию и ссылку 1944–1957 годов, преследования только потому, что так называемому «отцу народов» Сталину мешали все люди, в пятом пункте анкет которых стояло криминальное слово – чеченец; наконец, последние две чеченские войны – трудное и трагическое для Чечни время.

Думается, что стихи его будут близки читателям – его землякам, родным по крови, взглядам, поступкам, ибо для них открыты не только двери дома поэта, но и его душа, ум и сердце.

Надо сказать, что особенно много для развития и пропаганды творчества Я. Цуева сделали и его переводчики Абдула Садулаев и Ия Николаенко, часто работающие вместе, чтобы раскрыть перед читателями и мысли, и чувства автора, и национальный колорит стихов, бережно относясь к народным – исламским и фольклорным – образам его поэзии.

Стихи, рассказы и повести Я. Цуева печатаются в республиканской периодике с семидесятых годов прошлого века. Изданы и книги его произведений: «Раны любви» (повести и рассказы) на чеченском языке, «Любовь и ненависть», «Войди в мой дом» (стихи и поэмы; Баку, 1998) и «Народная мудрость» (пословицы, поговорки, приметы и притчи чеченцев) на русском языке.

Подготовлены к печати новые книги поэзии и прозы, которые станут, несомненно, хорошим подарком читателям Чечни. Стихи и рассказы Я. Цуева обращены к своей любимой Родине – Чечне, которая, мы знаем, вынесла всю боль, всю горечь военных испытаний 1994–2001-х годов.

Сердцу

О, светись, мое сердце, светись,Доброты не стесняйся, не бойся,Доброта и любовь – это жизнь,Доброте, мое сердце, откройся.

Слушай песни – их юность поет, Слушай зрелость – в ней века горнило,Слушай старость – в ней мудрость живет…Сердце-Солнце, в тебе моя сила.

Ты светись, мое сердце, светись,Для любви, для добра, для народа,Но живи ты, стучи и борисьЗа вершину всего – за Свободу.

За Чечню, где мы все родились,За язык, что отцами дается.И со всеми людьми поделисьТы огнем и Свободой, как Солнце.

Чага Гайрбеков(1939)

Был отпуск – начало яркой, теплой, солнечной осени, и был я, томившийся в городе, не зная, как разнообразить отдых. Решение пришло неожиданно: «А поеду-ка я в родные края, где у меня множество друзей, и проведу-ка у одного из них – поэта и журналиста, которого знаю давно, – денек-другой!». Решено – сделано. В молодости это происходит быстро: сел на автобус, поехал в с. Зандак, откуда меня друзья доставили в с. Чеччел-Хе, которое на первый взгляд рядом, вон оно лежит на противоположном склоне горы, хоть рукой протяни, но ехать пришлось все-таки в объезд – прямой дороги не было. Правда, я не пожалел об этом: уж очень красива тут природа.

Хозяин встретил нас радушно. Сразу же зарезал барана. Женщины быстро приготовили вкуснейшую еду, после которой, проводив своих друзей, мы почти до утра просидели, говоря о литературе, читая и обсуждая стихи, рассказывая друг о друге. Утром мы навестили общих друзей в селах Симсир, Байтарки, Тати-Хутор, походили по прекраснейшим горам, речкам, долинам. Узнали новых людей. Три или четыре – счастливые часов не наблюдают – дня прошли незаметно. Я уехал в родное село. С тех пор я часто встречался с этим поэтом, следил за его творческими успехами, пропагандировал по радио и телевидению, и продолжаю дружить до сих пор. Люблю его стихи. И с удовольствием перевожу их на русский язык. Делаю это не только потому, что они нравятся мне, а потому что – хороши. Вот строки из стихотворения «Очаг предков» (перевод – мой):

Вместе с солнцем мысли пробуждая,И руками сердца гладя мир,Я горами взглядом пробегаю,Синевой, что полнит неба ширь.

Как в кольчуги, вы в леса одеты,Горы, миру родники даря…Как богатство, принимаю это –Сын такой земли не беден я.

Творчество поэта, переводчика, публициста Чаги Гайрбекова пленяет не внешними красотами, а глубиной содержания, что дается большим трудом. Пушкиновед Александр Цейтлин писал, что, по мнению великого поэта, «вдохновение должно находиться в постоянном взаимодействии с трудом. Без участия труда творчество делается продуктом одного только непостоянного и бессильного «восторга»; без вдохновения оно превращается в ремесленничество. Признание такого синтетического действия двух факторов имело для поэта огромное принципиальное значение: оно открывало широкую дорогу непрерывному и упорному творческому труду. Пушкин более чем какой-либо иной писатель его поры ценил значение вдохновенного труда» (Цейтлин А. Мастерство Пушкина. М.: «Советский писатель», 1938. С. 56).

Именно труд и, конечно же, природный дар сделали поэтом Чагу Гайрбекова, который родился в с. Чеччель-Хе, что в Ножай-Юртовском районе Чечни, 25 декабря 1939 года. Ему не было еще и пяти лет, когда его с родителями депортировали в Казахстан. Попал он в самое суровое место республики – в заброшенное, затерянное в бескрайней степи с. Свобода Булаевского района Северо-Казахстанской области, в котором не было ни людей, ни электричества, ни школы – ничего. В этом забытом и Богом, и властью месте они выживали целых пять лет, пока весной 1949 года семья не

переехала в колхоз им. А. Стаханова в том же районе. Здесь он начал учиться в начальной школе на казахском языке, дальше (до окончания шестого класса) учился в школе Карагандинского зерносовхоза на русском языке, ежедневно проходя двадцать четыре километра на уроки туда и обратно.

В 1949 году в семью пришла новая беда: за стычку с казахом-бригадиром колхоза арестовали и осудили на восемь лет отца и началось «хождение по мукам» мальчика Чаги: помогая матери, он пас лошадей, косил и собирал сено, был учетчиком на колхозной ферме, почтальоном трех сел, библиотекарем в школьной библиотеке, прицепщиком, помощником комбайнера и т. д.

В общем, прошел «полный курс рабочих университетов». И длилось это до тех пор, пока в 1954 году семья не переехала к родственникам сначала в с. Терек-Сай (Джалал-Абадская область Киргизии), где Чага закончил девять классов, затем в г. Таш-Кумыр (Ошская область), где наконец-то закончил среднюю школу в 1959 году. И только тогда, проведя в ссылке более пятнадцати лет, вернулся на Родину.

В 1959 году поступил и в 1963 году закончил с отличием национальное отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского госпединститута. Вместе с ним учились молодые люди, позже ставшие известными чеченскими писателями, – Магомед Дикаев, Ахмед Дакаев, Саид Гацаев и др.

После института, сразу же отслужив в Советской Армии, продолжил трудовую деятельность: работал учителем и завучем Даттахской средней, директором Гилянинской и Чеччель-Хинской восьмилетних школ, инструктором отдела пропаганды и агитации Ножай-Юртовского райкома КПСС, ответственным секретарем и восемнадцать лет – редактором Ножай-Юртовской районной газеты «Маяк коммунизма» (сегодня – «Слово народа»), заведующим отделом образования Ножай-Юртовского района и т. д.

Писать Чага Гайрбеков начал еще в школьные годы, выучившись, как он позже вспоминал, читать и писать на чеченском языке по письмам двоюродного брата, который успел окончить несколько классов дома, и по брошюре «Положение о выборах в Верховный Совет…» в переводе Ю. Дешериева. Каким образом она попала в Казахстан, – уму не постижимо – да еще на чеченском языке! Привез ее из соседнего областного центра г. Петропавловск Чаге его учитель – казах Кахраман Нургалиев, которому он благодарен за это всю жизнь. Шлифовал он свои познания в родном языке и по газете «Знамя труда», которая начала издаваться на чеченском в г. Алма-Ата в 1955 году.

Печататься Чага Гайрбеков стал только в конце шестидесятых – начале семидесятых годов ХХ века. Его стихи публиковались в районной газете «Маяк коммунизма», в республиканской «Ленинский путь», альманахе «Орга». В 1973 году вышел первый поэтический сборник «Утро Родины», вторая книга стихов, переводов и каламбуров «Дороги судьбы» увидела свет только тридцать пять лет спустя – в 2008 году. Причиной тому, во-первых, скромность автора, во-вторых, те страшные и трагические события, происшедшие в Чечне и мире: распад Советского Союза, парад суверенитетов, две кровопролитные и разрушительные войны, прокатившиеся по нашему краю и которые коснулись каждую семью… Хотя Чага Гайрбеков не переставал творить, не до издания книг было! Да и сейчас он, несмотря на свои годы – ему за семьдесят все-таки! – продолжает работать учителем в школе и творить в поэзии.

Свое жизненное и поэтическое кредо Чага Гайрбеков выразил в стихотворении «Что нужно мне?» (перевод – мой):

На вопрос: «Что мне нужно для счастья?»Я б ответил – как в жизни ведется:«Мира б людям земли – не напастей

И в безоблачном небе бы – солнца.

А на поле бы всем – урожая,А в садах бы – тяжелые фрукты,Чтобы ночь, бедой не угрожая,Стала каждая звездною бухтой…

О поэзии же Чаги Гайрбекова вы сможете составить свое мнение по его стихам, которые я привожу ниже в своем переводе.

Утро Родины

Просторам горным утра свет даря,Крылами золотыми солнце машет.И самый теплый, И сердечный яПередаю привет Отчизне нашей.

Приветствовать вас утром,Земляки,В часы рассвета тороплюсь обычно:«Пусть будут думы и дела легки!» –Желаю вам,Вступая в день привычно.

Чем громче поздравляю с днем трудаВас, земляки,Сам наполняюсь счастьем,Работаю с желанием всегдаЯ, окрыленный Родины участьем.

Мы созиданья жаждою полныВ согласии с народом нашим мудрымИ радоваться жизни рожденыМы с каждым нарождающимся утром.

Желание

Я не хочу желание таить:Болезнь какая не терзала б в жизни,

Мне век судьбу за то благодарить,Что я живу в своей родной Отчизне.

Когда ж беда настигнет край родной,Хочу я бытьЗдоровым,Сильным,Бодрым,Чтоб, Родина, мне влиться быстро в стройТвоих сынов –Защитников свободы.

Зима

Метель кружится деловито.Все – в белое:Одежды стиль.А небо сеет, словно сито,На землю снеговую пыль.

Метель затихнет –ЗасверкаютНа солнце горные ряды,И ветер в мареве качаетНа поле желтые скирды.

И, легкие набросив шали,Стоят в оврагах деревца,И в пелене прозрачнойДалиЕдва видны черты лица.

Зима шагает в белой стыниК поре суровых самых дней,Меняет мастерски картины,Желая удивить людей.

Арби Сагаипов(1940)

В конце семидесятых годов ХХ века в альманахе «Орга» был опубликован рассказ «Море разыгралось» молодого прозаика, скрывшегося под незнакомым псевдонимом «Дугин Арби». Он неожиданно привлек мое внимание и я прочитал его одним дыханием: рассказ стоил того. Он удивил меня необычностью сюжета, простотой изложения, ярким и образным языком, динамикой и краткостью, что редко бывает, к сожалению. И я сразу решил, что автор не случайный человек в литературе, что он уверенный в своем праве писать и серьезный сочинитель, что он, несомненно, одарен талантом природой.

Сюжет рассказа был прост и в то же время драматичен: молодой человек заплывает в море подальше от берега, чтобы набрать в бутылку чистой воды: надо было промыть рану незнакомой девушки. Незаметно он заплыл слишком далеко и, когда поплыл назад, начало штормить и, как ни старался он плыть к берегу, его относило в море. Силы на исходе, он в отчаянье, готовится к худшему. Тут появляется на берегу незнакомый человек, как позже выяснилось, его родственник, давно живущий тут, и показывает ему приемы борьбы с волнами и молодой человек, следуя его советам-движениям, на радость всем выплывает на берег.

По прочтении рассказа мне вспомнились слова Николая Михайловича Карамзина: «Не надобно думать, что одни великие предметы могут воспламенять писателя и служить доказательством дарований его, – напротив, истинный писатель находит в самых обыкновенных вещах пиитическую

сторону: его дело наводить на все живые краски, ко всему привязывать остроумную мысль, нежное чувство или необыкновенную мысль, обыкновенное чувство украшать выражением, показывать оттенки, которые укрываются от глаз других людей, находить неприметные аналогии, сходства, играть идеями…» (Собр. соч. в 2-х т. Т. 2. Л.: «Художественная литература», 1984. С. 89). Дугин Арби именно так и поступил в рассказе.

Вскоре на одном из семинаров молодых литераторов республики, в чеченской секции, которую вели мэтры чеченской литературы М. Мамакаев, М. Мусаев и др., меня познакомили с молодым писателем Арби Сагаиповым, который и оказался автором захватившего меня рассказа, скрывавшимся под псевдонимом Дугин Арби. Мы, как люди, занимающиеся одним делом – литературой и журналистикой, – и потому что я как нештатный корреспондент часто печатался в газете «Грозненский рабочий», где он работал, – быстро подружились, часто бывали (да и бываем!) в гостях друг у друга. Поэтому я и хочу, чтобы и вы узнали о нем побольше.

Родился Арби Сагаипов 19 января 1940 года в с. Хамби-Ирзе Ачхой-Мартановского района. Ему было всего четыре года, когда малышом был депортирован в Казахстан, в с. Сабардинка Молотовского района Акмолинской области. Об этом жестоком времени А. Сагаипов вспоминал позже в своей биографии, написанной по моей просьбе:

«20 февраля 1944 года умерла моя мама. Я бежал за носилками (барма) и плакал, требовал вернуть мать назад. Меня утешили тем, что она заболела, что ее несут в больницу, скоро вылечится и вернется домой. Я и поверил.

А 23 февраля дядя Ахмад взял меня за руку и по снежной дороге повел куда-то. Падали снежинки, было холодно. Я быстро устал и стал требовать: «Ама, юхадахийта вай» («Ама, давай вернемся назад»). Ама часто произносил: «Дала мукълахь, юха а доьрзур ду» («Даст Бог, и назад вернемся»). Я радовался его словам, а он тянул дальше, и я не понимал его. (Но он не вернулся из выселения. В нашей семье Ама умер первым, за ним – наш отец Дуга. Позже младший дядя Хасан, все тети, моя младшая сестра Азман. Нас в семье в живых осталось совсем мало).

Меня и старшего брата Апти хотели забрать в детдом. Но самый старший брат Абу не разрешил сделать это, хотя у него своих детей было немало: «Лахь цхьаьна лийр ду» («Умрем, так умрем вместе»), – сказал он. Жили тяжело, особенно до 1949 года».

Там же, в с. Сабардинка, Арби Сагаипов пошел в школу. Учился с охотой, хорошо. В 1957 году вернулся в родные края и закончил школу уже в с. Самашки. В 1958 году поступил на национальное отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского госпединститута, закончив который в 1963 году, сразу же был призван в ряды Советской Армии.

После демобилизации началась трудовая деятельность. Работал учителем в школе с. Ново-Александровка (Красноярский край), воспитателем в городском ПТУ №22 (Грозный), заведующим отделом Советской (ныне – Шатой) районной газеты «Ленинец» (1970). С этого времени вся его жизнь связана с журналистикой. Работал в республиканских газетах: литературным сотрудником в «Ленинском пути», заведующим отделом – в «Комсомольском племени», затем – в «Грозненском рабочем». С 2001 года по 2004 годы – заместитель главного редактора, главный редактор республиканской газеты «Вести республики». С 2005 года начал выпускать собственную газету «Чечня». В настоящее время – редактор Гостелерадиокомпании «Вайнах».

Писать Арби Сагаипов начал еще в школе. Вот как вспоминал он позже о начале своего творческого пути:

«В 3-м классе я впервые стал писать стихи на русском языке (по-чеченски писать я еще не умел), сочинил целую «поэму» о недавно закончившейся войне. Тетрадь случайно попала в руки старших. Они посмеялись надо мной и, чтобы добить окончательно, решили пригласить судьей самого умного и грамотного в нашем селе Сабардинка человека – Петра Кржижановского: он жил через

единственную в селе улицу. Послали звать меня самого. Было теплое время. Все собрались. Он пришел. Поздоровался. После взаимных расспросов, посмеиваясь, попросили его дать оценку.

Он попросил меня прочитать. Я отказался: было стыдно. Тогда он взял тетрадь и громко, с расстановкой прочитал. В целом поэма была о недавно завершившейся войне (в селе было много фронтовиков, и я жадно слушал их рассказы).

Наконец, чтение закончилось. Петр Петрович внимательно посмотрел на меня и без всякой насмешки произнес: «Из этого парня будет толк. Если он пошлет эти стихи в журнал «Пионер», даже могут напечатать».

Благодаря такому его выводу, я поверил в себя и действительно отослал их в «Пионер», откуда получил ответ, чтобы я их доработал. Но я тогда был мал, чтобы знать, чего от меня хотят. Зато запомнил два стиха, которые редакция выделила, как удачные:

Как чистая совесть моя,Со мной комсомольский билет.

Серьезно писать, но уже рассказы (даже для детей) на чеченском языке Арби Сагаипов начал, когда учился в педагогическом институте. Только в печать они долго не могли пробиться, «пока однажды не попали к Магомету Мамакаеву. Он (в отличие от многих) их прочитал, тут же одобрил и попросил принести еще, если таковые имеются. Он стал печатать мои рассказы в альманахе «Орга».

Меня сразу же заметили, хвалили, в том числе и старшие коллеги-наставники, поощряли. Все отмечали меня за краткость изложения, образность, богатство языка. Абузар Айдамиров, например, на одном из семинаров молодых литераторов сказал: «То, что другой скажет на 200–300-х страницах, Арби Сагаипов говорит на двух-трех страницах». Особенно опекал меня М. Мамакаев. Он меня и определил в газету «Ленинский путь», хотя я не хотел, сопротивлялся, – вспоминает А. Сагаипов. – И не напрасно. Вопреки ожиданиям мэтра, именно работа в газетах погубила меня как писателя: газета забирает у человека все».

Именно с легкой руки М. Мамакаева рассказы Арби Сагаипова начали регулярно печататься в газетах: Ачхой-Мартановской районной «Знамя Ленинизма», республиканской «Ленинский путь» и «Чечне», альманахе «Орга». Вошли они и в коллективные сборники прозаиков (стихи он после первой «поэмы» не писал) республики «Полет ввысь» («Къоначийн ойланаш») (1973), «Весенние воды» («БIаьстенан хиш») (1977), «Эхо земли» («Лаьттан аз») (Махачкала, 1997).

Первый авторский сборник рассказов Арби Сагаипова «Выбор» («Киртиг тIехIоьттича») вышел в свет в 1987 году. Сейчас подготовлен к изданию второй под названием «Обманутые сказкой» («Туьйранах Iехабелларш»). Это говорит о том, что писатель продолжает работать, несмотря на все беды и трагедии, пережитые вместе с Чечней и ее народом. И продолжает творить, на счастье читателям и литературе.

Куст бузины(детский рассказ)

Стало нестерпимо жарко, ребята побежали купаться. За аулом течет река Сунжа, спокойная на поверхности, но быстрая и сильная в глубине. На том берегу, высоком и отвесном, задыхался фруктовый лес, на этом – пологом – песок жег подошвы босых ног. Мальчики разделись и бултыхнулись в воду. Их отнесло далеко по течению. Там они выбрались на сушу и бодро пошли к месту, где лежала их одежда.

Их было двое: Хизар рослее, с веснушчатым лицом и Муна – маленький, хрупкий, с узким удлиненным подбородком.

Купались долго, загорали на жгучем песке, под палящим солнцем. И это надоело.

Тогда Хизар предложил:– Давай учиться ходить на руках.Муна не возражал. Хизар сделал стойку на руках, а Муна стал рядом, со стороны спины, для подстраховки Хизара,

если тот будет падать. Но Хизар ловкий, его поддерживать не пришлось. Он сделал несколько шажков на руках и встал на ноги.

Очередь была за Муной.Муна поставил руки на песок, который обжег их, и подбросил нижнюю часть тела. Но он боялся

плюхнуться спиной на землю и ушибиться, держал себя скованно и поэтому не мог даже устоять на руках. Попытки повторялись, но страх ушибиться не проходил. Хизар молчал и сопел от раздражения, наконец, его взорвало:

– А-а, трус! Смотри, как я...И он быстро стал на руки. От резкого движения он потерял равновесие. Падая, сделал попытку

встать на ноги. В ступню врезался тонкий острый камешек. Муна весь побледнел и стоял, как вкопанный. Хизар сам вырвал окровавленный камешек и бросил его прочь. Рана была глубокой, из нее бежал красный ручеек. Хизар сжал ступню обеими руками, кровотечение уменьшилось.

Муна пришел в себя и бросился к Хизару. Но он не знал, как и чем помочь товарищу. Хизар не был растерян и спокойным голосом попросил:

– Найди чем перевязать ногу.Муна тут же предложил свою майку.– Да н-нет, какую-нибудь травку.Поблизости не было никакой растительности: песок да песок. Недалеко, вверх по течению, рос

подорожник, но его листочки настолько малы, что остановить кровь не могли. Что же делать?Неожиданно, в шагах двадцати, Муна увидел куст черной бузины (по-чеченски «гIундалгIи»).

Высокий, запыленный, пахнущий клопами. Листья большие, зеленые.Куст бузины. Тот самый, где раз Муна видел большую змею. Тогда он убежал от нее. Больше

всего на свете мальчик боится змей. Представив себе эту противную ползучую тварь, греющуюся, свернувшись колечком, на солнце, Муну передернуло. Как же подойти к этому кусту, как нарвать хотя бы пять-шесть листочков? Он бы с большим удовольствием отдал Хизару свою майку насовсем, лишь бы не подходить к этому проклятому месту. Но Хизар не возьмет. Ведь у него тоже есть майка, а не перевязывает же он ею свою рану. Нужно идти. Но очень страшно. Все внутри замирает от ужа-са. Не пойти? Но здесь его помощи ждет друг.

Пересилив себя, Муна медленными шагами двинулся к бузине. Чем меньше становилось рас-стояние между ним и кустом, тем ноги становились тяжелее, непослушнее.

Вот и куст бузины. В два его роста. На верхушке шляпка мелких многочисленных ягод, уже розовых и черных.

Муна на всякий случай стал подальше от этого ужасного куста, осмотрелся, нет ли где змеи, протянул руку, нагнул стебель бузины и дернул большой лист. Тот не поддался. Муна спеша лихорадочно хватался за лист, измял и ненароком изорвал его на кусочки, так что он стал непригод-ным. Шорох, издаваемый его возней с листом, показался ему подозрительно похожим на шипение змеи. Он весь похолодел и отпрянул. Внимательно всмотревшись в середину куста, он заметил какое-то колечко, слишком похожее на свернувшуюся змею. Муна отошел, взял комок глины и бросил в подозрительное место. Колечко даже не шелохнулось. Кинул еще раз – тот же результат.

Осторожно приблизился: блестящая, чешуйчатая кожа змеи. У него на лбу даже пот выступил. Значит, ползучая все-таки была здесь, и неизвестно, не притаилась ли она где-либо поблизости.

Но листья все-таки нужны.

Муна внутренне выругал себя за трусость, постарался думать о постороннем и внешне спокойно начал отрывать сочные вонючие, но такие спасительные листья бузины.

Муна и Хизар учатся вместе, оба перешли в четвертый класс, теперь у них летние каникулы. Они и дома вместе, и в кино вместе, и в шахматы играют вместе, читают обычно по очереди одну и ту же книгу. Один читает вслух, другой слушает. Один без другого не могут. В общем, друзья – не разлей вода.

Муна поотломал штук восемь листьев. Оторвал длинный гибкий стебель бузины, чтобы им перевязать ногу, предварительно наложив на рану листья. И нарочито спокойно отошел от куста бузины.

– Ну что, нашел? – таким вопросом встретил друга Хизар. Муна сам наложил на порезанное место листья, крепко перевязал их тем стебельком. Помог встать Хизару. Хизар оперся на плечо друга и, прихрамывая, шагнул.

Они двинулись в сторону аула.

Азим Юсупов(1940)

Было это в феврале 1995 года. В Чечне повсюду, кроме как в Притеречье, за Терским хребтом, гремела война. Выехав из г. Грозный 30 декабря 1994 года в горное село Мескиты к друзьям – поэту Х. Сайдулаеву и своему односельчанину, директору местного колхоза им. А. Шерипова И. Хусаинову с целью отпраздновать вместе Новый год, я в разгар веселья из передачи телевидения узнал о кровавом штурме города. И тревога сжала мое сердце: что же будет теперь с моими родными, которые остались в самом пекле боев и уничтожения – на улице Первомайская?

На следующий день, 1 января, ушел я дальше в горы и через родное село Шуани приехал в пос. Новогрозный и остановился там у родственников беженцем: в город уже никого не пускали. Почти целых два месяца, ежечасно слушая по телевидению и радио сообщения об ужасах, творящихся в Грозном, я жил в неведении, не находя себе места. И, как только разрешили въезд в город, я через Хасав-Юртовский (Дагестан) и Шелковской районы приехал в конце февраля в с. Толстой-Юрт (Дойкур-Эвла) и остановился ночевать у своего коллеги – поэта, которого давно знал, – Азима Юсупова. Мы давно не виделись, у нас нашлось много тем для разговора и мы проговорили с ним о том, о сем всю ночь, тем более что она была тревожной – в селе часто постреливали. В эту ночь мы узнали друг друга еще ближе и подружились еще сильнее. Он даже посвятил впоследствии мне стихотворение, описав в нем эту ночь.

Следующим утром я уехал в Грозный и узнал, что, благодаря милости и заботам Всемудрого и Всемилостивого Аллаха, с семьей моей ничего худого не случилось. И в долгие зимние вечера при свете коптилки я писал стихи о войне и для памяти записал рассказ А. Юсупова о себе.

Родился Азим Юсупов в с. Дойкур-Эвла (Старый Юрт) Староюртовского района Чечено-Ингушской АССР 20 февраля 1940 года. Ему было ровно четыре года, когда в 1944 году его вместе с семьей депортировали в Киргизию. Среднюю школу он окончил в с. Крупское Сталинского района Фрунзенской области.

После окончания школы вернулся в восстановленную родную республику и начались рабочие «университеты» Азима Юсупова: в 1958 году закончил в Грозненском автомотоклубе водительские курсы и в Учебно-курсовом комбинате курсы бурильщика; с 1959 по 1963 годы служил в Советской

Армии, где на курсах получил специальности электрика, тракториста, автослесаря, водителя высшей категории и т. д.

Вернувшись из армии, несколько лет А. Юсупов водителем проработал в конторах разведывательного бурения, промысловой геофизики, на картонажной фабрике, республиканской станции переливания крови и в других учреждениях.

В 1967 году поступив, в 1972-м А. Юсупов закончил филологический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета. После него он работал вначале в республиканской газете «Ленинский путь» (корреспондент), затем – в Чечено-Ингушском научно-исследовательском институте гу-манитарных наук (старший научный сотрудник), сейчас работает в Чеченской государственной филармонии и является членом художественного совета министерства культуры Чеченской Республики.

О начале своей литературной деятельности Азим Юсупов пишет в своей автобиографии, опубликованной в книге стихов и поэм «Родина, ты моя песня» (Элиста, 2005): «Читать и писать на чеченском языке я научился в школе по буквам, с которыми меня знакомил и учил читать старший брат Султан по чудом вывезенной в ссылку книге стихов «Цветущая республика» М. Актемирова. В 1955 году я впервые прочитал газету на родном языке – «Знамя труда». Я стал писать туда заметки и корреспонденции, которые печатались в ней.

Однажды, когда я шел на мельницу за намолотой мукой, я начал бормотать в ритм строки и неожиданно сложилось стихотворение «Партия». Считая его своим большим достижением, я немедленно послал в редакцию. Хотя критический ответ оттуда и охладил мой пыл, но я не смирился: переложил на стихи народную сказку «Храбрый заяц» и снова отослал ее в газету. Опять мой «шедевр» забраковали, как писали в ответе, «из-за примитивных рифм и несоблюдение ритмики стиха».

В письме были и советы, как писать. Следуя им и учась у именитых чеченских поэтов, книги которых выходили в г. Алма-Ата, я и стал серьезно относиться к писательскому труду» (Рукопись (перевод – мой). С. 5, 6, 7).

Печататься Азим Юсупов начал по возвращении на Родину. Уже в 1957–59 годах его стихи были опубликованы в Грозненской районной газете «Заветы Ильича», в республиканской «Ленинский путь», в альманахе «Орга». Подборки стихотворений поэта напечатаны в семи коллективных сборниках молодых литераторов Чечни: «Час рассвета», «Утренние голоса», «При затмении солнца» и др.

Но собственных книг у Азима Юсупова не было до 2004 года. В том году он издал сразу три книги стихов, поэм и литературно-исторических исследований (ими писатель тоже занимается вот уже около сорока лет): «Вечер на Тереке», «Чечня и Лермонтов» (расследование о чеченцах – прототипах героев кавказских поэм М.Ю. Лермонтова «Черкесы», «Измаил-Бей» и др.) и «Тайна наскальной надписи» (историческое исследование о жизни и о потомках друга Л.Н. Толстого староюртовца Садо Мисербиева).

В 2005 году поэт выпустил сразу две книги стихотворений, поэм и песен (он уже около сорока лет работает с звездами эстрады Чеченской госфилармонии – пишет тексты для песен): «Шашка и пандур» (в переводах на русский язык), в которую вошла большая поэма о дружбе Л.Н. Толстого и Садо Мисербиева, и «Родина, ты моя песня» (на чеч. яз.).

Уже много лет Азим Юсупов работает над эпическим романом в стихах в четырех книгах о трагедии Дады-Юрта и его героев «Мужчины Кавказа» («Кавказан кIентий»). Отрывки из первой книги были опубликованы в журнале «Орга» за 2008 год. Так что поэт все еще в строю и созидает новые произведения.

Азим Юсупов – член Союза писателей России и Чечни (2005) и член Союза журналистов (1973). За книгу «Чечня и Лермонтов», которая хранится в библиотеке музея-заповедника М.Ю. Лермонтова в г. Пятигорск, награжден лермонтовской юбилейной медалью, выпущенной к 190-летию со дня рождения поэта.

Из книги «Чечня и Лермонтов» (отрывок)

Чужой

После возвращения в Чечню Бота Шамурзаев «служил одно время переводчиком при начальнике левого фланга на Кавказе».

Что из себя представляла Кавказская линия? Это та самая кордонная линия, которая проходила вдоль рек Кубань, Малка и Терек.

На её протяжении были воздвигнуты крепости, укреплены казачьи станицы, где содержались регулярные и казачьи войска царской России.

Как свидетельствуют источники, в 30-х годах XIX века Кавказская линия делилась на две части:на правый фланг – Черноморская кордонная линия;и левый фланг – Терско-Сунженская линия укреплений.В Ставрополе находился штаб командующего войсками Кавказской линии и Черноморья

генерала-лейтенанта А.А. Вельяминова. Начальником штаба был генерал-майор П.И. Петров. А посты коменданта Кизлярской крепости и начальника Терской линии занимал А.А. Катенин, друг Пушкина.

Итак, Чечня была связана с левым флангом Кавказской линии. Устроившись на службу в качестве переводчика, Бота Шамурзаев меняет европейскую форму на национальный костюм, отпускает усы, бороду. Местом для своей резиденции он выбирает селение Ташкичу, расположенное на реке Аксай.

За короткое время несения службы Бота проявил себя как способный переводчик. Хотя свободно и не мог общаться на почти забытом родном языке, но он мог улавливать главные мысли своих со-отечественников и свободно строить свой рассказ на русском языке.

Бота Шамурзаев, имевший блестящее образование, полученное им в России, в совершенстве владел русским языком, что нравилось его коллегам по службе. Именно это качество позволило ему сблизиться с русскими офицерами и завоевать их уважение к себе.

Хотя начальство уважительно относилось к нему, но Бота не мог оставаться равнодушным к судьбе своего народа. Роль переводчика-посредника при допросах избитых, измученных пленных чеченцев оставляла горький осадок в его сердце. И это принуждало Боту считать себя чужим среди чужих. Тоска по родным сильно измучила его. Картина истребления родного аула Дады-Юрт с новой щемящей болью вставала перед глазами.

– Неужели никто не остался в живых? А аул? Его, наверное, заново построили! Там, наверное, кипит новая жизнь! Так и должно! Обязательно надо посетить Дады-Юрт и искать оставшихся в живых, – перебирал он приходящие в голову мысли. Так началось у Боты хождение по мукам.

Долго ходил он, расспрашивая людей про свой родной аул Дады-Юрт. Ответы были разные: одни говорили, что такого аула нет в Чечне, другие говорили: «Он давно сожжен, и дорога, ведущая туда, заросла бурьяном. Идите к Тереку, там у жильцов спросите!».

Находились и такие, которые удивленно отворачивались от него, произнося: «Что за сумасшедший газаки!» (т. е. русский).

– Со газаки вац. Со нохчо ву! («Я не русский! Я чеченец!») – быстро произнес Бота выученную им фразу.

– Чеченец таким не бывает. Ты посмотри на себя, как ты сидишь на коне? Разве можно перед стариками кривляться на коне. Ох, некультурно! – недовольные быстро сворачивали в лес и удалялись. Бота оставался одинок, так и не успев объяснить ничего о себе.

Неудачи, преследующие на поисковом пути родных, не могли остановить Боту. Он все ездил по аулам и встречался со старожилами. Но они принимали его за русского. Бота объяснил им, что он чеченец из Дады-Юрта, рассказывал свою историю. Но он забыл родной язык, помнил мало слов, которые тоже произносил с русским акцентом. И хотя чеченцы верили ему, но то, что он не знал языка, помешало им принять его близко к сердцу. Везде его встречали холодно... И здесь, среди своих, он также оказался чужим. Словом, и тут Бота не нашел сердцу друга и остался одинок душой. И большего горя, чем одиночество, не существует на свете.

Как лишний меж людьми, своим рожденьем Он душу не обрадовал ничью, –

писал Лермонтов о прототипе Измаил-Бея – Боте Шамурзаеве. Когда Бота проезжал мимо села, со стороны родника доносились женские голоса. Внезапно слуха

его коснулся знакомый голос. Он всю жизнь жаждал услышать его. Всадник, машинально хлестнув коня, отпустил поводья. Конь мгновенно вздыбился над испуганными женщинами. Они в страхе разбежались. Бота успел шепнуть им вслед: «Сан ненан аз! Нана! Шуьца ю-кха иза!» («Голос моей матери! Мать! Она с вами!»).

Бедный, он хотел объяснить им все, но никто не услышал крик его души.На пути снова встречались заброшенные места разрушенных селений. Частые расспросы привели

Боту на то место, где стоял Дады-Юрт. Увидев лежащий в развалинах, заросший бурьяном аул, он не смог сдержать слез. Падая ниц, распластанными руками Бота обнимал родную землю, ставшую для него чужой.

Вдруг он почувствовал на своем плече чью-то крепкую мужскую руку. Бота, осторожно оглянувшись, увидел склонившегося над собой старика. В глазах незнакомца застыл вопрос: «Нет на земле горя, которое заставило бы плакать мужчину. Что за беда стряслась с тобой?».

Бота понял, что проявил непростительную слабость. Такое горцы не прощают. Бота попытался объяснить старику, что он сын этой земли. С первых же слов ломаного чеченского языка старик все понял и даже, кажется, простил. Об этом свидетельствовало его подобревшее лицо.

– Слезы, – сказал он, – которые появляются на глазах у мужчины при словах Аллах, Отчий край, Нана (мать), – это слезы мужества. Никто не должен стыдиться их.

Старик послал гонцов в разные селения Чечни, чтобы оповестить местных мулл о вернувшемся из России пленнике-дадыюртовце Боте Шамурзаеве, который разыскивает своих родственников. Эта весть облетела горные и плоскостные аулы. Повсюду говорили о появлении странного изгнанника. Много людей спешило на встречу с ним. Пришла и мать Боты, чудом уцелевшая в дадыюртовском сражении. Уставившись на незнакомца, она долго смотрела на него, но, не узнав в нем родного сына, сказала: «У моего сына на спине с правой стороны, у поясницы должно быть большое родимое пятно (по-чеченски – минга), и если данный джигит является обладателем этого пятна, то он, несомненно, мой сын».

Тогда по просьбе Боты присутствовавшие оставили их наедине.Не прошло и трех минут, как из комнаты донесся радостный крик счастливой матери, опознавшей

сына.Находясь в объятиях плачущей матери, Бота убедился в том, что голос матери не расставался с

ним никогда. Он звучал в его ушах постоянно. Даже находясь вдали от родины, за тысячу верст от родимого очага, Бота с удовольствием слушал советы матери. В трудную минуту этот голос предостерегал его от неверного шага. В минуты грусти он звучал колыбельной песней. Этот голос

помогал ему скрасить трудные годы одиночества. Он узнал бы этот голос среди тысяч других. И во многом, благодаря постоянному беззвучному диалогу с матерью, Бота Шамурзаев сумел сохранить искреннюю любовь к ней и к своей Родине.

Муса Гешаев(1940)

Мой стих, ты в каждый дом скорейВойди. Несчастного согрей,Зажги в сердцах надежды светИ на земле оставь свой след, –

пишет Муса Гешаев в одном из своих стихотворений. Это желание поэта исполнилось: его стихи сегодня действительно вошли в каждый дом и в каждое сердце. Но путь к этому признанию был долгим, трудным и сложным.

Родился Муса Гешаев 2 августа 1940 года в г. Грозный. Ему не было еще и четырех лет, когда «как враг народа» он с семьей был депортирован в неведомый Казахстан, куда прибыл после долгого пути. Поэтому детство его прошло в с. Луговое Джамбульской области. Там же начал учебу в школе, которую продолжил уже после возвращения в Грозный из ссылки. И почти три года работал водителем, поступив на заочное отделение Чечено-Ингушского госпединститута.

В 1960–1965 годах Муса Гешаев учился на театроведческом факультете Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК). По возвращении в Грозный началась его трудовая деятельность в области культуры Чечено-Ингушетии.

В 1965 году он старший инспектор министерства культуры ЧИАССР, в 1966–1967 годах – директор Дома народного творчества. В этот период ярко проявились организаторские способности М. Гешаева. Он создал хорошо подготовленные, разнохарактерные самодеятельные коллективы, цех проката национальных костюмов. Участники самодеятельности представляли свои программы во многих городах СССР. С 1967 года под его руководством ежегодно стали выходить «Репертуарные листки».

В 1967–1978 годах Гешаев работал директором Чечено-Ингушского государственного ансамбля танца «Вайнах». Под его руководством он стал одним из лучших хореографических коллективов СССР. С 1979 года Гешаев заместитель директора Чечено-Ингушской государственной филармонии, а в 1986–1993 годах – директор Чечено-Ингушского государственного объединения «Эстрада». Перед началом первой чеченской войны М. Гешаев уехал в Москву и с тех пор проживает там, полностью посвятив себя писательской и публицистической деятельности и спонсорству: и в нынешнее трудное время он помогает артистам оставаться в искусстве, работать и жить.

Писательский дар его открылся рано. Еще в школе Муса писал небольшие рассказы и стихи. Будучи студентом пединститута, написал роман «Ламаро», поэму «Абреки», повесть «За рулем», другие художественные произведения. В 1966 году Гешаев создал пьесу «Борьба», которую в 1969 году поставил на своей сцене Чечено-Ингушский государственный драматический театр им. Х. Нурадилова. В 1970 году на Всесоюзном конкурсе, посвященном 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, М. Гешаев как драматург получил за эту пьесу диплом 1-й степени. Однако долгие годы о том, что его волновало, пришлось писать «в стол». Первая книга его стихов «Очередь за счастьем» увидела свет только в 1989 году. Следующий сборник «Ожерелье желаний» вышел в 1993 году,

затем – книга стихов «Опрокинулось небо» (1998), в 1999 – поэма «Крылья вайнаха», 1-й том (из намеченных четырех) художественных очерков «Знаменитые чеченцы», в 2001 году сборник стихов «Кресало» и в 2009 – «Огни». В начале 2000 года вышли из печати еще два тома «Знаменитых чеченцев» и книги – «Знаменитые ингуши», «Подарок президента» и «Чеченский след на русском снегу» (об известных чеченцах, внесших большой вклад во все сферы жизни России, оставивших яркий след в ее истории).

И пишет М. Гешаев, как он сам говорит, потому что не может не писать, потому что:

Поэзия – в самой природе нашей,Она – как птица в ранний час:То к солнцу выпорхнет из чащи,То очарует песней нас…

Но эта птица в клетке бьется.Открыл – обратно не зови!..Она сама к тебе вернетсяВ час вдохновенья и любви.

Стихи Мусы Гешаева очень лиричны, изящны, светлы и мелодичны. И неудивительно, что многие из них легко ложатся на музыку: он автор более ста песен. В его стихах – боль и страдания преданного сына за свою родную землю, на которую обрушилось страшное горе. Он пытается осмыслить истоки несчастий, которые переживает вайнахский народ. Но в его стихах нет безысходности, они полны веры в победу справедливости и добра. В силу духа горцев и земной разум. В поэзии Гешаева отразились и философские раздумья, и тысячелетняя мудрость народа, и вечная красота, перед которой замирает сердце и которая дает жизнь всему сущему.

Клекот орлиных стайНад головою рвется.Милый чеченский край,Как мне с тобой поется!

Я не боюсь преград,Мне не страшны потери.Край мой, тебе я рад,Сердцем в тебя я верю.

Великий Гражданин мира, Народный артист СССР, Герой Социалистического труда, волшебник танца Махмуд Эсамбаев писал о драматической поэме «Крылья вайнаха»: «Эпическая поэма Мусы Гешаева о моем многострадальном народе, о моих братьях, о земле Ичкерии, – трогательная и убедительная поэма глубоко задела мое сердце и осталась в нем навсегда. Это произведение отражает в поэтической форме и боль, и благородство людей, и стойкость, и великую доброту горской души».

Вся эта большая работа М. Гешаева в поэзии, прозе, публицистике и литературоведении отмечена по достоинству общественностью, коллегами по цеху и читателями. Он сегодня: член Союза писателей России, общественный и политический деятель, академик Народной академии Чеченской Республики (1996), академик Международной академии духовного единства народов мира (2000), заслуженный деятель искусств ЧИАССР.

Несмотря на годы, Муса Гешаев и сейчас продолжает активно и плодотворно заниматься литературной деятельностью: подготовлены к печати сборники поэзии о родине, философская и

любовная лирика, стихов для детей; завершается работа над Вайнахской энциклопедией, закончен четвертый том «Знаменитых чеченцев»…

Стихи в моей редакции:

Кавказ седоглавый

Спешу на рассвете к вершинам туманным,Любуюсь стремительным горным ручьем –И ни на минуту не кажется странным,Что все умещается в сердце моем:

И горных хребтов караван величавый,Зеленых бескрайних лугов благодать,Кавказ седоглавый, овеянный славой,Подобного края нигде не сыскать!

Я каждой травинке готов поклонитьсяИ с каждой скалой поделиться теплом.Как песня, туман над ущельем клубится,Орел синеву разрезает крылом…

Здесь жизни моей сумасбродной истоки,Здесь дом мой – источник и веры, и сил –Его мне в наследство оставили боги,Чтоб я его помнил, берег и хранил.

* * *Я родом с гор твоих, Чечня,Я внук твоих сынов бесстрашных.Несу я в сердце жар огня,Спешу в аул к высоким башням,

Где каждый камень знаменит,Где черный взор бойниц усталых.История да сохранитТрагедию народов малых.

* * *Терпение досталось нам в наследство.Кому-то детство – праздник золотой,А наше детство, золотое детствоЗатоптано ужасною войной.

Игрушки лишь во сне нам в детстве снились,Смеяться приходилось редко нам.Мы знали, что отцы за правду бились, –Сосед безногий плакал по ночам.

Нам снился хлеб. И песен мы не пели.Холодные, голодные всегда,В лохмотьях, что на тощих нас висели,Болтались мы по улицам тогда.

Упрямство нам досталось по наследству,И уголек надежды в нас не гас…Да, было очень трудным наше детство,Но мне оно так дорого сейчас!

Вахид Итаев(1940)

Шепнул мне демон на рассвете:– Любого подлеца подлей Палач, прервавшей труд поэта.Поэт не раб коротких дней.Он строит вечный замок света, Где даже детям палачаГорит души его свеча.

Это одна из редких рифмованных миниатюр Вахида Итаева – талантливого поэта и прозаика, члена Союза писателей России, – со своим оригинальным видением мира, непохожим ни на один другой почерком, образным строем, мышлением, тематикой. Он широко ввел в чеченскую литературу редкий для нее жанр поэзии – верлибр. И все стихи его за редким исключением написаны в этой свободной манере, которая расковывает мысль, освобождая ее от рифмы.

Поэзия Вахида Итаева вся светится добротой, человечностью, благородством. Он в вечном поиске нового, небывалого до него: слова, образа, выражения, поворота. И правильно пишет о его поэзии М. Бексултанов: «Поэзия В. Итаева – индивидуальная, его одного (она у всех и бывает такою, а тот, у кого этого нет, – тот не поэт) и нельзя подумать даже, что ее с кем-то можно поделить. То, о чем говорит Вахид, – это то, что он знает, видел, испытал, просеял через мысль и душу, что ему казалось. Поэтому он, показав себе образ мельком, не раскрывает его нам. Мы сами бываем должны постичь его мысль. Этим он заставляет нас думать, распаляет наше воображение. В этом суть настоящей поэзии».

Родился Вахид Итаев 25 мая 1940 года в с. Алхазурово Урус-Мартановского района Чечни. Он родился уже сиротой: отец погиб на финской войне за несколько месяцев до его рождения. Мать вскоре создала новую семью и мальчика растила бабушка. Ему не было еще и четырех лет, когда он был депортирован в далекий Казахстан. Детство было трудным, голодным и холодным. Ему нередко с кулаками приходилось доказывать свое право на жизнь. Поэтому рос замкнутым, упрямым, безоглядно смелым.

Но тем не менее никогда не писал о детстве и о неприветливых казахских степях слезливых, озлобленных стихов, напротив воспоминания о них очень светлые, как в стихотворении «Тот край»:

Зимой там было столько снега, Как будто На возах со всей земли

Туда его свозили. А летом сеном пахло так, Что чудилось,Душистый запах тотРассеивали с неба тучи. А весна… Так неожиданно она слетела с неба.

В те тяжелые годы люди рано взрослели и впрягались в работу. Так было и с В. Итаевым. Поэтому учиться начал поздно и, когда он заканчивал вечернюю школу рабочей молодежи, ему было около тридцати лет. Тогда же поступил и закончил Московский литературный институт им. А.М. Горького Союза писателей СССР. Приехал в Чечню и занялся литературной и журналистской деятельностью.

Я познакомился с ним в восьмидесятые годы прошлого столетия, когда он работал редактором редакции художественной литературы Чечено-Ингушского республиканского книжного издательства. Профессионал высшего класса, редактором он был строгим, требовательным, бескомпромиссным, в чем-то даже жестким и резким, бесцеремонным к графоманам, которых и в те годы хватало в Чечне.

В середине девяностых годов В. Итаев уехал в Узбекистан, где работал ответственным секретарем Союза писателей республики. Сейчас живет в Москве.

Писать Вахид Итаев начал рано и печататься тоже, об этом можно судить по тому, что он был принят в Литературный институт, куда всегда жесткий творческий отбор, пройти который мог только одаренный человек, уже имеющий публикации.

Печатался В. Итаев в республиканской периодике, сейчас активно публикуется в журналах «Нана», «Вайнах». Издал книги стихов на русском языке, на котором и пишет: «Тишина» (1989), «Тайна звуков», «Мгновения» и «Боги любят поэзию», кроме того, фантастический роман «Майдан предков» и пьесу «Ночь перед смертью». Активно продолжает работать в поэзии и прозе и сейчас, и надеемся еще долго будет радовать читателей и обогащать чеченскую литературу своими стихотворными находками.

Творчество Вахида Итаева всегда получало высокую оценку критиков. О книге «Тишина» Ю. Верольский, литературовед, кандидат филологических наук, писал в

аннотации к ней: «Книгу стихов составили верлибры. На какую бы тему ни были стихи В. Итаева – они философичны, за кажущейся их простотой чувствуется большая работа ума и сердца, глубокая вынощенность, выстраданность. Поэт видит жизнь в сложной взаимосвязи большого и малого, целого и единичного. Каждый миг жизни самоценен, неразрывно связан с вечностью, как и вечность с каждым мигом».

А М. Бексултанов, народный писатель Чеченской Республики, о книге «Боги любят поэзию» В. Итаева сказал так: «Поэзия В. Итаева – самое высокое искусство и вместе с тем – великая тайна и обещание тайны. И еще? Поэзия его – это красота, видимая красота, слышимая и с развивающейся мыслью, это картина, создаваемая глазами».

Лучше при всем желании не скажешь. Судите сами:

* * *Из череды воспоминаний Один волшебный миг удерживает память.Лежу в траве.Уже заря подол свой развернула. Туман с пригорков сполз в низину.

Не щиплют траву чуткие кони,И птицы не поют.Природа как бы чуда ждет.И это чудо – солнце!Уже я слышу за горой его дыханье,Уже и ветерок несет От кудрей его целебный аромат.Последняя легкая поступь –И солнце входит в мир! Восторгу мира нет предела,Но он как бы боится Вспугнуть светило.Мир замер, улыбаясь, не дыша.Мгновенье, два…И вдруг,Одна из кобылиц заржала звонко И поскакала с низины на пригорок,Как вкопанная встала,И вновь призывным ржаньем Крыло востока огласила.И долго ржаньем голосистым Она звала светило.То ли перепутала его Со своим веселым жеребенком,Или хотела на дорогу подкрепить Небесного жеребенка молоком Парным. – Из череды воспоминаний Люблю я этот миг.

* * *Когда понесутМой прах во тьму,За звонкие цепи вечно юного солнца Зацепится жадно душаИ останется жить в этом мире Паутинкой в сединах Кавказа.

* * *Давно, давно – За бездну летДо нашей эры – Достигла звезд людская ложь. И громко треснул купол неба.И трещина зовется – Млечный Путь.

* * *Вот чудо вижу я:В розовый кувшин закатаТечет широкая рекаИ будто раненый лебедь,Зарею истекая,С рекою вместе солнце тонет.

* * *Вот солнце – терпеливый ослик вечности,Опять с востока – который век уже! – Стог света тащит на вершину неба.Бери, душа, пример с чистейшего светила И, не деля людей на мудрых и глупцов,Тащи свой сноп труда по тропке жизни.

* * *О, как прекрасен ты, Опавший лист!Как первая сединаВолос моей любимой,Печалью светлою Пронзил ты сердце мне.

Виктор Богданов(1941)

С этим человеком и в жизни, и в творчестве мы долгие годы росли вместе. Встретились мы с ним впервые в 1958 году, когда были зачислены в русскую секцию литературного объединения молодых при Союзе писателей Чечено-Ингушетии. Мне было двадцать, ему – семнадцать лет. С тех пор до самого 1991 года, пока он не уехал с семьей в Краснодарский край, были вместе: писали в одни газеты, учились в одной школе юных корреспондентов, заседали в одном семинаре, спорили о литературе и искусстве в одном творческом объединении молодых (ТОМе) при редакции республиканской газеты «Комсомольское племя», печатались в одних сборниках ТОМа, работали на одной студии телевидения и старшими, и главными редакторами, имели общих наставников и общих друзей, часто гостили друг у друга. Он хорошо знал жизнь, быт, традиции, литературу и искусство чеченцев и ингушей, потому что родился, учился, вырос и более пятидесяти лет прожил с ними бок о бок. И он по праву является писателем Чечни: хотя и живет сейчас в г. Краснодар, но мыслями и корнями он все еще тут и творчество его не прерывает связей с Чечней – мы часто переписываемся с ним.

Об этой связи В. Богданов еще в самом начале своего творческого пути писал в стихотворении «Благодарность»:

Моя славянская душа

Обручена навек с востоком…Пока вокруг вершин громадыИ чистота стеклянных рек,Все неудачи мне в наградуИ каждый встречный человек –Черкес, чеченец ли отважныйВ седле, в папахе набекрень…

Родился Виктор Богданов в 1941 году в с. Мужичи Сунженского района Чечено-Ингушской АССР. Там же окончил среднюю школу и в 1958 году приехал в г. Грозный, где мы с ним и встретились. Устроился работать каменщиком на строительстве химического комбината, знаменитого позже на весь мир благодаря своей продукции, вывозимой в шестьдесят пять стран планеты (разрушен, стерт с лица земли после двух чеченских войн).

Сам В. Богданов в воспоминаниях, написанных по моей просьбе об этом времени, пишет так: «После школы я почти год работал на стройке в комсомольско-молодежной бригаде и мы работали как черти, не считаясь со временем. Это было счастливое время. Я клал за смену до полутора тысяч кирпичей в стену при норме семьсот. Фотограф молодежной газеты «Комсомольское племя» сфотографировал меня с мастерком на стройке и поместил в ней фотографию и заметку обо мне по рекомендации начальства СМУ-9. Вскоре за отличную работу обком комсомола наградил меня грамотой. Моя первая общественная награда! А потом я и сам пожаловал в газету и стал писать информации, статьи, очерки о стройке, о людях, с которыми работал».

Проработав около года, в 1959 году Виктор Богданов поступил на отделение русского языка и литературы историко-филологического факультета Чечено-Ингушского госпединститута и окончил его в 1963 году. Сразу же был призван в ряды Советской Армии. После демобилизации в 1965 году пришел работать редактором сначала в детскую, а затем – редакцию художественных программ Грозненской студии телевидения; и вся оставшаяся его жизнь в Чечне была связана с ней. Тут он вырос до старшего, затем и главного редактора. Об этом времени в своих воспоминаниях В. Богданов пишет:

«Очень скоро я стал делать документальные телефильмы, в том числе для Центрального телевидения. По моим сценариям были сняты телевизионные документальные фильмы: «Когда расцветают пески» (о развитии виноградарства в Чечено-Ингушетии); «Эстафета» (о рабочих династиях завода «Красный молот») и др.

В семидесятые годы, – продолжает он, – я уже делал постоянные программы общественно-политического характера: о нефтяниках, телеочерки (телепортреты) о передовиках производства для Центрального телевидения, занимая в творческих телеконкурсах и смотрах всегда призовые места. Меня многократно звали работать на ЦТ, но мне было хорошо в Грозном и я не собирался уезжать.

Случилось так, что в 1990 году мои программы, подготовленные для ЦТ, занимали все четыре квартала первые места. Это телепередача «Вместе дружная семья» (о музыкальной семье Колпиковых); телевизионные документальные фильмы: «Река и люди» (о Тереке и хозяйствах, расположенных на его берегах, о проблемах экологии главной реки Чечено-Ингушетии), «Всемогущий бог молодости» (о Льве Толстом, который нашел в Чечне цель и смысл жизни: стал писателем) и, наконец, «Возвращение надежды» (о возрождении жизни в горах Шатойского района)».

Все это время журналистская и литературная деятельность В. Богданова шли рядом, дополняя друг друга. Правда, литературное творчество началось намного раньше. Как это было, он пишет в своих воспоминаниях:

«Я убежден, что судьба каждого человека предопределена Всевышним. В четвертом классе учительница Любовь Ивановна стала спрашивать нас, кто кем будет. И я спросил себя впервые, кем я хочу быть. И ответ словно кто-то продиктовал свыше: писателем. Я удивился несказанно сам. А в шестом классе неожиданно для себя написал первые стихи. После окончания средней школы приехал в Грозный. В 1959 году в газете «Комсомольское племя» появились первые мои стихи. Я посещал школу юнкоров и много писал и печатался. Стройка мне дала очень много как писателю, познающему жизнь. Позднее во всех своих произведениях я буду оценивать ситуации, политические решения с точки зрения рабочего человека».

С конца семидесятых годов стихи и рассказы Виктора Богданова часто печатались и в газетах «Грозненский рабочий», «Комсомольское племя», во многих коллективных сборниках поэзии и прозы молодых литераторов Чечни: «Чтобы жить на земле», «Звезды в ладонях», «Зовут нас горизонты», «Продолжение пути» и др.

За более чем тридцатилетнюю литературную деятельность в Чечне Виктор Богданов издал несколько авторских сборников стихов, поэм, рассказов, повестей: «Надежда», «Доверие», «Время восхода», «Дни поздней осени» (повести), «Крестовый перевал» и др. И уже в Краснодаре в 2002 году издал два тома собрания своих сочинений: том первый – «Я пока еще живу» (стихи и поэмы), том второй – «Печать фараона» (рассказы и повести), в т. ч. и рассказы о военных событиях в Чечне – «По дороге в Эдем» и «Моисей». Там же В. Богданов написал роман «Холмов вечерних тень». Он прислал мне эти тома с дарственной надписью: «Адизу, другу и земляку, с уважением. Виктор Богданов».

Виктор Богданов немало сделал для пропаганды чеченской литературы и творчества наших писателей, мастерски переводя их. А переводил он много и многих чеченских и ингушских поэтов. И за это тоже заслуживает большой благодарности. Он – член Союза писателей СССР, Союза журналистов СССР, заслуженный журналист Кубани, заслуженный работник культуры ЧИАССР и Кубани. Несмотря на возраст, продолжает работать, творить. Сейчас В. Богданов – заместитель председателя Краевого отделения Союза писателей России, доцент Кубанского госуниверситета.

По дороге в Эдем(рассказ; в сокращении)

(Чечня. г. Грозный. Боевиками убиты мать, жена, дочь Курдюмова. Он готовит их в последний путь…)

…Он расстелил ковер на полу, потом осторожно поднял и положил на него тело дочери и завернул. То же он проделал с трупами жены и матери. Теперь надо было найти машину. Сделать это было сложно. Кому охота связываться с мертвыми? И все же надо попытаться. Курдюмов вышел на улицу. И стал терпеливо ждать. Спешить ему было некуда. Иногда проходили редкие прохожие. Он не обращал на них внимания. Как и они на него. У каждого были свои проблемы. Рядом дымились разрушенные дома. Город недавно пережил тяжелые бои. И был, как тяжелораненый. Но город что? Его рано или поздно отстроят. А людей убитых не вернешь. Как не вернешь мать, жену, дочь. Для него они вмещали то понятие, которым мы обозначаем жизнь. Этой жизни теперь не было. Зачем тогда ему жить? Жить с такой невыносимой болью. Она никогда не пройдет. Он это твердо знал. И в этот момент увидел, как из соседнего переулка вывернула неотложка. Курдюмов поднял руку. Неот-ложка остановилась рядом с ним, и водитель, пожилой чеченец, давно не бритый, в щетине густых с проседью волос, с плохо скрываемой злобой спросил: «Чего надо?».

– Мне нужно отвезти на кладбище мать.– Зачем? Люди хоронят прямо во дворах.

– Я не могу так.– Это будет дорого стоить.– Сколько?Водитель заломил огромную сумму.– Я согласен, – сказал Курдюмов. – Заезжайте в этот двор. – И показал на многоэтажную коробку.

– Третий подъезд.Когда он подошел к своему подъезду, машина уже стояла там. Курдюмов топтался рядом с

кабиной водителя.– Чего тебе надо? – так же неприязненно спросил тот.– Мне некому помочь. А один я, боюсь, не справлюсь. Может, вы поможете?– Я не носильщик. Мы так не договаривались.– Я доплачу.– Черт бы тебя забрал, – проворчал злобно водитель. – Пошли. Они принесли в ковре труп матери.

И положили в машину.– Ты чего не садишься? – спросил водитель. – У меня мало времени.– Там еще два мертвых человека, – он не мог выговорить слово «трупы».– Ты же говорил, что одна мать. Кто там еще?– Жена и дочь.В лице чеченца прошло какое-то движение. Он хотел что-то сказать. Но передумал. Молча вылез

из кабины и пошел в подъезд. Когда они уже сидели в машине, водитель спросил:– Чем ты им так насолил?– Не знаю.– А топор зачем взял?– У меня нет лопаты. Буду топором копать землю.– У меня есть лопата дома. Заедем – возьмем.– Спасибо.Машина уже катила по разбитой снарядами мостовой. Мимо обгоревших танков, самоходок,

брошенного разбитого оружия.– А где был ты?– Ездил в Ставропольский край. Искал новое место для жизни.– Нашел?– Нет. Мы не нужны здесь и не нужны там. – Проехали мимо сквера. Сколько раз он бывал здесь.

Гулял с будущей женой. Потом с маленькой дочкой. Теперь в сквере часть деревьев была срезана снарядами. Часть обгорела. Среди деревьев сиротливо стояли деревянные подобия крестов.

– Мог бы похоронить здесь, – сказал водитель.– Я хочу по-людски. На кладбище, – упрямо ответил Курдюмов. Водитель ничего не сказал,

только резко переключил скорость.Скоро машина остановилась у частного дома.– Я сейчас. Только возьму лопату, – сказал водитель. Он действительно вернулся скоро.– Только одна, – сказал он и вручил Курдюмову. – Держи.Когда они медленно тронулись, объезжая то горы кирпича, то упавшие деревья, то сожженную

военную технику, водитель спросил:– Ты кто?– Как – кто? – не понял Курдюмов.– Ну, где работал до войны?– Инженером в Грозном, в электрических сетях. А вы грозненец?

– Нет. Я из Шатойского района недавно приехал. – Зачем?– У меня была маленькая мельница. На ручье. Горские крестьяне привозили молоть кукурузу. Я

брал мукой за помол. Тем и жил. А потом не стало кукурузы. Есть стало нечего. И я приехал сюда. В город. Здесь можно прокормиться. Родственники дали вот эту бывшую «скорую помощь». Ею и кормлюсь. Вожу людей: кому куда надо. Чаще всего на кладбище. Невеселый заработок. Но есть-то хочется... Ты бывал в Шатойском районе?

– Был. Проводили свет в отдаленные аулы. На фермы.– Чертов город, когда он кончится! – горячился водитель. – Пять метров нельзя по-человечески

проехать. Рушить – все мастера. Восстанавливать – никого. Целыми днями здоровые, как быки, парни толкутся с оружием в городе. А чего толкутся? Лучше бы улицы, дворы расчистили. Убитых всех похоронили. Во многих домах, в подвалах, завалах мертвые лежат. Как дальше жить? Что делать? Ты что молчишь?

– Будете молиться своим богам. Вы получили, что хотели.– Я хотел не этого. Я хотел жить, как хочу.– Так не бывает. – Почему?– Потому что у каждого свое представление о жизни. Это только кажется, что все хотят одного и

того же.Машина, наконец, вырвалась из города. Но дорога стала еще хуже. Асфальт размолотили

гусеницы танков, и машина не ехала, а ползла, переваливаясь с колдобины на колдобину. До кладбища оставалось совсем немного. Каких-то один-два километра. Это чувствовалось уже по тому, как вдоль дороги стали все чаще попадаться свежие холмики. С крестами и без них.

– Наших тоже намолотили федералы, – как бы полемизируя с молчащим Курдюмовым, сказал водитель. – У меня сын погиб. Два племянника. И так во многих семьях. Не одни русские погибали. Думали, вот прогоним гаски и заживем, как надо. А стало еще хуже. Проложили дорогу в рай. Счастья на чужой крови не бывает... И оружием его не добывают. А чем?

– Не знаю. Наверно, трудом, терпением, желанием понять другого.– Как жить будешь дальше?– Не знаю.– А где?– Тоже не знаю.– Тебе надо уезжать.– Надо.Машина остановилась у кладбищенской низкой ограды.– На кладбище заезжать не стоит. Там негде хоронить. Хорони у ограды, – сказал водитель.Курдюмов вылез из кабины, открыл дверцу салона.– Подожди, я помогу, – водитель залез в кузов. И они положили три свернутых тяжелых рулона на

пыльную траву.Курдюмов достал деньги, чтобы рассчитаться.– Успеешь, – сказал водитель. – Я посижу, покурю. Тихо здесь. Курдюмов нерешительно взял лопату, осмотрелся. Сделал несколько шагов вдоль ограды. В тени

старой, полузасохшей акации остановился.– Там не копай. Корни будут мешать, – предупредил водитель. Курдюмов сделал еще несколько шагов и вогнал блестящее лезвие лопаты в податливую жирную

землю. Скоро ему стало жарко. Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Был конец октября. Дул

по-зимнему резкий ветер. Но Курдюмов не ощущал его обжигающего дыхания. Пот тек по лицу ручьем, стекал с головы за ворот рубашки. Курдюмов углубился уже на три штыка, а водитель все почему-то не уезжал. Поглядывал на него. Наконец, когда Курдюмов углубился на пять штыков, он поднялся, подошел к нему и коротко сказал:

– Отдохни. Давай я. – И спрыгнул в яму. – Здесь копать – одно удовольствие. Не то что в корнях. Один галечник.

Водитель стал не спеша копать. Земля методично вылетала на образующийся бруствер.– В этом деле главное – не спешить. Не загнать себя раньше времени, – сказал он. – Я эту науку

усвоил еще на войне с немцами. Сколько окопов пришлось покопать! Кровавые мозоли с рук не схо-дили.

– Зачем вы мне помогаете? Я же русский, – спросил Курдюмов.– Потому и помогаю. У чеченцев всегда найдется сто родственников. Они помогут. А тебе кто

поможет? Ты тут сутки один копать будешь. Можешь не успеть. Самого рядом кто-нибудь пристрелит. Сейчас шпаны много развелось. И каждый со стволом. Так что я тебе вроде вместо охраны побуду.

– Зачем?– А черт его знает. Ты человек и я человек, – сказал водитель с придыханием, выворачивая

лопатой камень. – Почему так получается: хочешь как лучше, а получается мерзость? Смотри, что у нас вышло. Школы закрыты, заводы тоже. Это жизнь? Хотели же чего-то другого. Более разумного по сравнению с той жизнью, что была. Оказалось же в сто раз хуже. Все дерьмо, что раньше пряталось и было незаметно, теперь стало задавать во всем тон. Какой пример для мальчишек? Ведь другого они не видят. Для них человек с оружием – вот главный пример. Кто им объяснит, что главное не это? А человек с книгой, с плугом. Что-то не так у нас получается. Но пойди, скажи об этом людям с оружием. Они понятия о работе не имеют. Зачем? Грабить, убивать легче. Можно сразу разбогатеть. Небось, видел, на каких машинах многие боевики разъезжают. Это справедливость? Уеду к себе в горы, чтобы ничего этого не видеть. Люди потеряли разум. – Водитель поплевал на ладони и снова принялся долбить землю. – Внизу она спрессованная как камень. Вот так и некоторые люди: сверху мягкий, податливый, а внутри – твердый как камень. Ты, наверное, такой?

– Не знаю.– Я знаю. Давай, слазь сюда. Еще пару штыков и хорош.Курдюмов помог водителю выбраться из ямы, а сам спрыгнул в зияющую черную пустоту.

«Дорога в Эдем, – подумал он. – Вот так всегда. Думаешь, она ведет в рай, а попадаешь в ад». Он остервенело долбил твердую как железо землю, как будто в этом был сейчас весь смысл жизни.

– Хватит, – донесся до его слуха голос водителя. – Давай руку. – Он нагнулся и помог Курдюмову выбраться. – Я предлагаю так: постелить один ковер вниз, а двумя прикрыть их, чтобы земля не попала на лица.

Так они и поступили.– Отойди, – сказал водитель. – Я начну, тебе будет слишком больно.Когда вырос сырой холм, чеченец произнес с сожалением:– Жаль, нет креста. Все должно быть по закону.– Какому? – спросил Курдюмов.– Божескому. А бог один на всех. Как ты его не называй, – ответил водитель. Он пошел к машине

и скоро вернулся с бутылкой водки с двумя пластмассовыми стаканчиками. – Держи, – протянул один из них Курдюмову. – Надо помянуть. Пусть земля им будет пухом. А теперь поехали. Здесь опасное место. Куда тебя подбросить?

– До дороги на Горячеводск. Может, будет машина. Проголосую. Они проехали консервный завод. Точнее, то, что от него осталось.Сзади их нагоняла машина. Водитель остановился. Вышел и проголосовал. Что-то спросил по-

чеченски, потом сказал Курдюмову: – Тебе повезло. Они едут в Моздок. Не бойся. Я их знаю. Они ничего тебе плохого не сделают.– Хуже мне сделать уже нельзя, – сказал Курдюмов. И протянул водителю деньги. Тот

решительно отвел его руку.– Они тебе сейчас нужны больше, чем мне. – И пошел к машине. Остановился, оглянулся:– Как тебя звать?– Курдюмов Андрей.– А я – Ваха. По-чеченски это значит «живи долго».– Живи долго, Ваха.– И ты.Жигуленок, в который сел Курдюмов, стал быстро набирать скорость. Дорога на этом участке

была неплохая.Курдюмов обернулся. Ваха все еще стоял на том же месте, словно придавленный какой-то

непосильной думой. И в этот момент неведомая сила подбросила машину высоко в воздух, а вместе с нею в небо взвился сноп огня. «Слава богу, что все кончилось», – успел подумать Курдюмов, прежде чем его тело разлетелось на части.

«А, черт, – сказал с досадой Ваха. – Черт бы забрал вас всех с этой войной!». Потом сел в машину, развернулся и погнал ее в сторону города.

Гостеприимство

В любой кавказской деревушке, куда бы ночь ни привела, вас ждут пуховые подушки и щедрость горского стола.

Здесь навсегда один обычай,и с ним вы встретитесь кругом:не ради общего приличья –вы гость и, значит, радость в дом.

И, значит, пиву щедро литься, и пусть забота не томит, святой закон гостеприимства от всех вас бед предохранит.

Я по себе все это знаю. Привык я к этому давно. И как и должно принимаю и хлеб, и скромное вино.

Благословляю тот обычай, уже доживший до седин. В нем гор заснеженных величье и щедрость солнечных долин.

Чем больше я живу на свете, тем все тревожней хлопочу:

чем заплачу за щедрость эту? За доброту их заплачу?

* * *– Куда ты мчишься, молодой джигит?– Мне надоел вершин угрюмый вид. Холодных речек неустанный гулИ, словно клетка, маленький аул.

– Куда спешишь ты, старый аксакал?– В ущелье милое среди родимых скал.Где голос речек сладок и суров.

Где мой аул – гнездо моих отцов.

Шамсуддин Макалов(1942)

«Я люблю горный край, где родился и живу. Я плоть от плоти и дух от духа этого края. Я здесь в своей родной стихии. Люблю альпийские луга, ущелья, девственные леса, пение птиц, пастушьи песни, тишину и таинственность. В горах должен жить человек только с красивой душой и чистыми помыслами. В моих произведениях мое настроение и переживания, печаль и радость», – пишет известный чеченский поэт, прозаик и публицист Шамсуддин Макалов о своем родном горном крае Шатое и о том, что его произведения – это он сам.

В настоящей поэзии и литературе – вообще так и должно быть, потому что, как писал В.В. Вересаев: «Как птица, в блаженной свободе бессознательного влечения, должен художник выражать то, чем полна его душа, не задаваясь вопросами, что такое поэзия, каковы ее задачи. Теория всегда узка, схематична и деспотична, искусство же широко, многогранно и не терпит на себе никаких пут» (Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. М., 1990. С. 49).

Свое восхищение родным краем Ш. Макалов демонстрирует и в многочисленных стихотворных строках. Так, например, в стихотворении «Дай мне воспеть, Аллах…» он пишет:

Перенести мне дай, Аллах,На грубый холст красу Чечни –Ее вершин и башен взлет,И рек стремительный полетДай мне на холст перенести.Дай мне в стихах воспеть, Аллах,Селений яркие огни,И журавлей весенний лет,И ледники сковавший лед,Высоких звезд огни.

Родился Шамсуддин Макалов 25 января 1942 года в высокогорном чеченском селе Шаро-Аргун бывшего Чеберлоевского (сейчас – Шаройского) района ЧИАССР в семье преподавателя школы. Ему исполнилось ровно два года, когда «как враг народа» (в два года-то!) был изгнан из родных

мест. Шамсуддин рос в с. Ивановка Тюлькубасского района Южно-Казахстанской области Казахской ССР. Там же начал учиться, но закончил уже дома в 1959 году Шатойскую среднюю школу. О дальнейшем Ш. Макалов пишет сам в автобиографии:

«В 1959 году поступил и в 1965 году закончил Дагестанский государственный медицинский институт. Работал врачом-терапевтом, заместителем главного врача района, а с 1969 года главным государственным санитарным врачом Шатойского района. С 2004 года заслуженный врач Чеченской Республики. Сейчас работаю в Надзоре Российских потребителей (Роспотребнадзоре)».

Литературную деятельность Шамсуддин Макалов начал в 1960 году, будучи студентом мединститута. «В Махачкале я уже работал и сотрудничал в молодежной газете «Комсомолец Дагестана», где были напечатаны первые стихи и рассказы, написанные мной на русском языке. В 1967 году в Махачкале вышла небольшая юмористическая повесть «Малярные кисти». С 1965 года по возвращении домой начал писать на родном языке, – пишет Ш. Макалов в автобиографии. – С тех пор мои стихи и рассказы как на чеченском, так и на русском языках стали печататься во всех газетах Чечни, в альманахе «Аргун», журналах «Вайнах», «Нана», «Аргун», а детские произведения – в журнале «СтелаIад». Они входили и в коллективные сборники литераторов Чечни».

В 1974 году вышел авторский сборник стихов Шамсуддина Макалова «Счастье движения» («Боларан ирс») в Чечено-Ингушском издательстве, в 1984 году – повесть «Первые шаги» («Хьалхара гIулчаш»), в 1994 году в г. Нальчик – повесть «Один год в Чечне» («Нохчийчохь цхьа шо»). Дальше – больше. В 1997 году вышла повесть «Деши». В книгу под этим названием вошли также стихи и притчи на русском языке. В 2005 году изданы сборники «Весенние голоса» («БIаьстенан аьзнаш») – детские стихи и шутки, «Вечерние думы» («Суьйренан ойланаш») – стихи и поэмы, «Волшебный вечер» («Тамашийна суьйре») – рассказы.

Творить Шамсуддин Макалов не переставал и в труднейшие годы чеченских войн, о чем свидетельствуют его послевоенные издания.

Ш. Макалову очень повезло, что всю жизнь рядом с ним работал талантливый чеченский писатель его наставник Шима Окуев. О нем с благодарностью вспоминает поэт:

«Свои первые стихи и рассказы я показывал Ш. Окуеву, поэту с глубоким мироощущением, тонко чувствовавшему психологию человека. Нас связывала большая дружба. Наши встречи проходили часто у него дома за чаепитием и чтением стихов. Затрагивались волнующие темы. Как-то Шима меня спросил: почему я начал писать стихи? Я ему ответил, что я, как мне кажется, острее своих сверстников ощущаю гармонию мира и его красоту. И поэтому есть желание передать это людям. Считаю литературу живой памятью нации. С малых лет я хотел иметь то, чем богат народ: тонкое чувство природы, мудрость, а главное – великую любовь к жизни и к человеку. У меня много детских стихов, сказок и легенд, которые выражают национальный характер и влияют на его формирование».

О том же, что произведения Шамсуддина Макалова написаны чистым, звучным языком и мастерски, говорит такой факт: многие его стихи («Синее поле», «Расставание со школой», «Белый халат», «Огонь любви», «Приходи», «Правда ли это?» и др.) переложены на музыку и исполняются с эстрады, звучат по телевидению и радио.

Шамсуддин Макалов, несмотря на возраст, и сегодня в строю, и мы верим, что он еще не раз порадует своих читателей новыми произведениями. Он творит потому, что принадлежит к тем писателям, о которых знаменитая Ольга Форш писала: «Прежде всего, я пишу потому, что не писать не могу. Это необходимость. После каждой работы только на короткое время испытываю радостное опустошение, но очень скоро опять прихожу в особого рода беспокойство. Оно отдаленно похоже на неотвратимую потребность найти… совершенно необходимую вещь» (Цит. по кн.: Медведев П.В. В лаборатории писателя. Л.: «Советский писатель», 1971. С. 95–96).

В заключение предлагаем вашему вниманию отрывок в сокращении из последней главы повести «Деши» (о тяжелой жизни чеченцев в ссылке) – эпизод из жизни главных героев Саида и Деши и одно стихотворение Ш. Макалова.

Деши(отрывок в сокращении)

… Когда они въехали в село, вдруг недалеко от хибарки Айшат они услышали топот копыт по пыльной дороге. «Дап, дап, дап» – приближался все ближе. Следом несся собачий лай. И тут они увидели как в нескольких метрах от них пустая подвода зацепилась за кривую сучковатую акацию и с грохотом опрокинулась. Конь храпя и брызгая пеной, взмыл на дыбы, обрывая постромки. Саид, не раздумывая, выпрыгнул из шарабана, бросился навстречу и схватил сильной рукой коня за вожжи у самых удил.

– Стой... Тпру... Стой, – кричал он повелительно. Конь сразу же присмирел, хотя и метал вокруг испуганные глаза. И тут Саид узнал бричку Махсумбая, на которой недавно отвозил в город зерно и светло-желтого конька с прыткими ногами. Опрокинутая подвода была пуста. Он отвел лошадь под дерево.

– Смотри, Саид, смотри, – сказал в это время Садык, – вон лежит человек.Это был Махсумбай. Он лежал недалеко от дороги, рядом с плетнем. Когда они подбежали, он с

рассеченной губой и кровоточащей раной на лбу охал и стонал. Узнав Саида, он что-то гневно промычал и, отказавшись от помощи, перевернулся на бок.

В это время Саид услышал, что кто-то рядом всхлипывает. Он повернулся. Перед ним стояла Айшат, бледная, растерянная, в слезах, с разметавшимися волосами, полная отчаяния. Она вся трепетала от волнения и испуга.

– Саид, Саид! Твоя Деши... Вададай!– Что с Деши? Что с ней, Айшат? – у него по телу побежала дрожь. Он посмотрел по сторонам и

сказал: – Расскажи толком, что случилось. Где она сейчас? – Саид глазами лихорадочно искал Деши. Гулко билось сердце, выступала испарина на лоб. Он сердцем почувствовал что-то неладное.

– У меня были Махсумбай, ее дядя Умар и Яранбай. Она требовала развода, но Махсумбай (муж Деши. – А.К.) об этом и слышать не желал. Когда она категорически отказалась возвращаться, думая, что им все позволено, они связали ее и бросили в подводу... в рот воткнули кляп...

– Ладно, расскажешь потом, – прервал ее с нетерпеньем Саид, – где же она сейчас? Не хочешь ли ты сказать... – Саид осекся. Дурное предчувствие кольнуло сердце.

– Саид... я развязала ее. Но она... – запиналась Айшат. – Беда. Загубили ее чистую душу... Она умерла с твоим именем на устах... Деши, милая моя душа. Сиротинушка моя... – Айшат стучала маленькими худыми кулачками себе по лбу. И тут Саид в нескольких метрах от себя увидел Деши. Она лежала на придорожной траве, а вокруг – лужа крови.

– Деши, Деши, милая, – Саид молнией понесся к ней. Он наклонился и, бережно подняв ее на руки, стал пристально вглядываться в ее лицо. Да, она была мертва, и Саид понял, что остался один на этом белом свете с разбитым сердцем. О, эта встреча! Сколько в ней боли и ужаса.

– Деши, прости меня, – простонал он, – я отчасти виноват в твоей гибели. Не принесла тебе счастья моя любовь. Не смог я спасти тебя от безграничного своеволия этого злодея. Я так хотел вырвать тебя из его железных когтей. Почему ты не позвала меня еще вчера? Или почему не пришла ко мне прямо в общежитие? Небось, боялась идти неразведенной. Эх, Деши, оказывается, беда, как внезапно напавший противник, приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Кто мог подумать, что будет такой конец.

Он карал себя, что не приехал рано утром.

– Сестра, а это кто? – Садык показал на Махсумбая, который к этому времени успел оправиться и подходил к ним.

– Это Махсумбай, – ответила Айшат. – Ее муж. Услышав имя Махсумбая, Саид сердито оглянулся на него, все еще держа на руках Деши.– А-а, проклятая собака, бандит... шнана, вас правильно подрубили под самый корень, – взревел,

подойдя Махсумбай. – За ней пришел? Ты пришел вовремя. Забирай. Неси куда хочешь. Ни мне, ни тебе. Красивая была чеченка, – еле приметная ухмылка тронула его толстые губы. – А теперь кет, кет, уходи, – и вне себя пригрозил комендатурой и милицией.

– Ух, напугал ты меня, Махсумбай. А если не уйду? Что тогда, Махсумбай? – Не уйдешь? Тогда получай, – Махсумбай ударил Саида со всего размаха плетью по спине и

грязно выругался.В голове у Саида помутилось от боли. Он почувствовал, как внутри у него закипела волна

неуправляемого слепого бешенства.– Садык, – сказал он быстро, – отнеси ее во двор Айшат.Садык с потерянным выражением взял Деши из рук Саида и понес в сторону Айшатиной мазанки.

Махсумбай бросился за ним. Но Саид резким движением руки остановил его и нанес такой сильный удар кулаком, что выбил у Махсумбая левый глаз. А кулачище у Саида было что надо.

Махсумбай тут же рухнул на землю и по щеке из заплывшего глаза начала медленно расползаться кровянисто-студенистая масса.

Но Саид этим не успокоился. Он начал неистово, в бешенстве наносить удары ногой по его телу. Махсумбай совершенно не сопротивлялся, он лежал почти бездыханный.

– Саид, Саид, не надо больше. Из-за этого негодяя можешь искалечить себе жизнь, – умоляюще сказала Айшат. – Прошу тебя, не убивай его. Лучше скройся быстрей.

– Поздно, – сказал Саид. – Теперь самое время для меня – стать великим преступником.И действительно оказалось поздно. В это время подбежали комендант и два его помощника, а

затем местная фельдшерица.– Прекрати, гадина, – прикрикнул комендант, – взять его и обыскать, – приказал он помощникам.Его оттащили и обыскали здесь же на месте, и он, поворачиваясь, говорил:– Не трудитесь напрасно! Ножа у меня нет. И зачем он мне нужен, – и показал на свои кулаки. – А

почему я его избил, не таясь и ничуть не лукавя, расскажу все. И тебя комендант я нисколько не боюсь...

– Это мы еще посмотрим, – грубо оборвал его комендант. – А пока замолчи, сука. Или я тебя, – и высоко поднял над головой маузер. – Знай, за око – два ока, бандюга. Ишь, подлюга как зверует! Ты забыл, что у тебя жизнь на птичьих правах. Ты не знаешь разве, что уход с места поселения на расстояние более пяти километров строго наказывается? Кто тебе разрешил сюда приехать? Ты у меня за все ответишь, гад.

Каждое слово комендант произносил зло и безжалостно. Глаза горели с большой ненавистью.– А теперь руки назад и марш вперед, бандюга, – приказал он Саиду.– Саид, крепись, все это видит Аллах. Все будет так, как предначертал он, – крикнула Айшат ему

вслед.В комендатуре во время допроса он двинул коменданта снизу в челюсть. Комендант упал.– Бей, парень, бей этого выродка, – услышал он чей-то голос. Но тут его сзади один из

помощников коменданта оглушил рукояткой пистолета и Саид потерял сознание. Саид хорошо помнил: это случилось в четверг, 13 сентября 1945 года. Да, именно в этот день не стало Деши.

Через три месяца Айшат получила письмо от Саида, где он сообщил, что получил пять лет, находится в лагере под Лениногорском.

Со своими родными и близкими он встретился только через долгих семь лет в Усть-Каменогорске. Помнил, как приехал он к ним августовским вечером.

Горы

Прохлада и свежесть, Как пламень и трут,Как солнце и снежность, Здесь рядом живут.

Здесь песню простую Из века в века Вновь сердцу дарует Свирель пастуха.

И горы, как песня Святая его,

И нет их чудесней Нигде – ничего.

Вино я здесь пил Лишь из турьих рогов, Как деды, любил Сильнокрылых орлов.

Здесь детства и юности Радостный пыл, Здесь дедовской мудрости Боль я вкусил.

Здесь волны Аргуна Гремят дико, зло. Свет солнечный, лунный, Озаряют село.

Хожу по горам,А усталости – нет.Две жизни отдам,Чтоб спасти их от бед.

Здесь Солнце и снег,Здесь суровость могил,Здесь любят вовекНастоящих мужчин.

Суровых и гордых –Мужчин настоящих,Как камень гор, твердых,Как волки, бесстрашных.

Поверьте – я в этом поклясться могу,

Я людям, как горы мои, не солгу.

Султан Яшуркаев(1942)

«Не одну тысячу лет воюет человек и все время пытается описать, что с ним делает война, каким он становится после нее – что теряет, приобретает, что меняется в его мыслях. Сказано, написано много и все же, все же – недостаточно, чтобы люди отказались убивать друг друга. И поневоле приходишь к выводу – каждая война готовит человека к следующей. Если бы не так, человечество насытилось бы и одной, после чего поняло бы, что губит себя и свой единственный дом – Землю, на которой живет и которая одарила его… Но человек сделал войну-разрушение, войну-самоубийство своим ремеслом…

Китайцы проклинают так: «чтобы жить тебе во время перемен и смут». И у чеченцев есть нечто похожее: самое страшное проклятье у них: «Вовши карах лайла шу – чтобы вы в междоусобице друг от друга погибли…» – такими словами завершает свою книгу-дневник «Царапины на осколках» (М., 2001) о событиях одного месяца первой чеченской войны, пережитой автором в г. Грозный, в пос. им. Катаямы, в котором жил Ю. Сешил, он же – даровитый чеченский поэт, прозаик и публицист, член Союза писателей России и Чечни Султан Яшуркаев. Он, по известным причинам, уехал заграницу после «наведения в 1994–1996 годах конституционного порядка в Чечне» федералами самыми жестокими и бесчеловечными методами и живет в статусе беженца в Бельгии.

…Есть чудесный уголок в Чечне, который славится природой райской красоты, это село Харачой Веденского района.

Именно там за два года до выселения, в 1942 году, родился известный чеченский писатель, поэт и публицист Султан Яшуркаев, хотя своим родовым селом он считает Эшилхатой. Так, поэт Ю. Яралиев пишет в своих воспоминаниях: «Шли восьмидесятые годы прошлого века. Мы с Султаном Яшуркаевым ехали из Грозного в его родовое село Эшилхатой на его машине. Уставшие от долгих разговоров и друг от друга, мы ехали молча. И вдруг он начал бормотать стихи, глядя вперед на дорогу. Он их, видимо, сочинял тут же, выговаривая…».

Детство Султана Яшуркаева прошло в степях Казахстана. Учиться начал там же. А когда настала пора определить жизненный путь, ему посчастливилось вернуться домой – на Северный Кавказ, в с. Харачой, где и закончил среднюю школу в 1960-м году.

Сразу же поступил на филологический факультет Чечено-Ингушского государственного педагогического института и закончил его уже в статусе университета (преобразован в 1972 году) в 1974 году. Не довольствуясь этим, расширяя свои знания, Султан Яшуркаев заканчивает еще юридический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. После него он многие годы работает на различных юридических должностях в районах республики, в агропромышленном комплексе и т. д.

Писать Султан Яшуркаев начал еще в школьные годы. Первые стихи появились в печати в Веденской районной газете «Колхозная жизнь». Особенно интенсивно он начал работать в поэзии (да и в прозе тоже) после вступления в творческое объединение молодых литераторов Чечни «Прометей», созданном в 1975 году при ЧИГУ. Он был самым требовательным и бескомпромиссным критиком и аналитиком творчества членов объединения «Прометей». Об этом так вспоминал Ю. Яралиев:

«Султан Яшуркаев критиковал нас, как будто приговаривал к сроку. Он тогда работал следователем прокуратуры в одном из районов республики. Он был опытнее и старше нас, и Султану шло, что он так требовательно относился к нам. Но его любили и уважали. Ценили его мнение. Знали, что он уловит фальшивый слог, незаконченную мысль, неудачный образ. Автор же иногда сам не видит, не хочет видеть плохое, слабое в своем произведении, потому что относится к вновь созданному произведению, как к ребенку. А Яшуркаев, как потенциальный читатель, сразу все улавливал и прямо говорил. А когда ему объясняли суть, то говорил: «Вот так и пиши, подбирая точное, емкое слово или выражение. Поэзия – это тебе не болтовня красивая, это искусство».

– Тебе тоже не хватает искусства видеть.– Создай шедевр – увижу!».С тех пор юридическая и литературная деятельность Султана Яшуркаева шла параллельно. Стихи

и рассказы его часто публиковались в республиканских газетах и в альманахе «Орга», в коллективных сборниках молодых литераторов «Горизонты мечты», «Утренние голоса», «Час рассвета», в «Антологии чеченского рассказа» и т. д. В последние годы стихи, поэмы, рассказы С. Яшуркаева регулярно печатаются в журналах «Нана», «Вайнах», «Орга», а детские (он пишет и для детей) – в «СтелаIаде» («Радуга»).

Первая же авторская поэтическая книжка «Звездная россыпь» («Седарчийн буьртигаш») вышла в свет 1988 году. Затем были и другие книжки поэм и рассказов. И, наконец, публицистический роман-дневник «Царапины на осколках». Читателям особенно запомнились его: рассказ «Напсат», повесть «Белое пятно в сумерках ночи» (Вайнах. 2006. №№ 10, 11, 12) и эпическая по своему содержанию и проблемам, поднятым в ней, поэма «Оэма» (Нана. 2006. №10).

О рассказе «Напсат» журналистка Д. Сулумова писала: «В трагическом рассказе «Напсат» Яшуркаев описывает горькие страдания чеченцев, как жили на грани голода и холода, с каким трудом они выживали, и о долгожданном возвращении на Родину.

Напсат – добрая старушка, горевшая огромным желанием поскорее вернуться на Родину. Ностальгия лишила ее разума, и она вскоре умерла…

Образ Напсат – это ноющая боль в наших сердцах за тех, кому не суждено было вновь увидеть родные горы и кто остался навечно в степях Средней Азии».

А о поэме «Оэма» очень хорошо и точно сказал журналист и поэт А.-В. Катаев: «Рифмованная и ритмически выстроенная проза Яшуркаева, несомненно, еще одно авторское поэтическое достижение и достойная внимания литературная находка.

Колоссальный, гигантский объем информации, фактически весь «Земли искореженный шар», представленный автором «Оэмы» на суд Творца, спрессован мастерством летописца и талантом поэта в жуткую, страшную картину самоистязания, самоуничтожения: «история в кровь избрызгана», и в ней, изданной в миллионах томов, «в обложках тисненых теснятся рядом с убийцей убийца…».

Рука поэта остановилась, она нарисовала картину бесовской вакханалии страстей на Планете Земля и в душе человека – беса, но она – эта рука, ведомая чувством великой любви и сострадания, возродила, безусловно, и чувство Надежды, Веры…».

Жизненным кредо писателя и публициста Султана Яшуркаева было убеждение, что «чеченский поэт должен создавать свои произведения на родном языке, чтоб на любом языке в случае перевода ощущалось, что данное произведение сочинено чеченским автором, – продолжает А.-В. Катаев. Метафоры, образы, сравнения не должны быть заимствованы, они должны отображать национальную особенность мышления, ментальность, своеобразие построения мысли. Чеченская литература должна отличаться от художественной литературы других национальностей своеобразием, как поэт отличается от другого поэта.

По стилю, по создаваемым образам, по колориту» (Газета «Вести республики», 2007).Литературная критика и читатели отмечали, что произведения Яшуркаева всегда призывают к

миру, дружбе, человечности, прививают любовь к родной земле. Особенно удачливы его стихи о труде, где он умело приводит читателя к философскому размышлению: он легко и ненавязчиво показывает смысл и значение труда в жизни человека.

В творчестве писателя немало произведений о жизни нашего народа в трудные годы изгнания, о тех тяготах и испытаниях, выпавших на долю простого человека в эти годы. Это было его детство, и писатель хорошо помнит то, что испытал на себе.

Подтверждение сказанному – отрывок из повести С. Яшуркаева «Белое пятно в сумерках ночи».

Белое пятно в сумерках ночи(отрывок)

(Дело происходит в Средней Азии, куда выселены чеченцы и куда едет отозванный с фронта чеченец-офицер. – А.К.).

…Где-то раздавались людские голоса. Он направился в их сторону. Попал на какую-то площадь. С неё во все стороны расходился народ. У первых же встречных, парня и девушки, что шли под ручку, спросил: «Где проживают в селе чеченцы?». Они не остановились и даже не взглянули на него. Ему стало неловко. От этого чувства пропустил многих, не задавая своего злополучного вопроса. Людей, вроде бы, уже совсем и не оставалось. Тогда он обратился к парню, шедшему в одиночку. Тот прошел, бросив на ходу матерщину... Тогда ему стало совсем неловко. Кто-то в нем хотел броситься на парня, схватить его за шиворот и кинуть далеко обратно, но кто-то другой, а вернее, та же неловкость не дала ему сделать это.

Ночь разнесла людей. Не возвращаясь к скамейке, он медленно пошел вниз по глухой улице. Усталое тело ныло, но не от тяжести вещмешка, да и вообще не от усталости – за три года оно прошло столько километров и горных троп! Тяжело было нести груз неприятных, бессвязных мыслей, которые, как перегруженные железнодорожные составы, носились в голове, таща за собой металлический скрип, грохот и унылый визг. Он мысленно взрывал эти составы, пускал их под откос, но они снова выползали из черного тоннеля ночи и опять тащились со скрежетом по извилинам мозга.

Вдруг, всплескивая сыроватую тишину, где-то внизу по улице залился трелью перебор гармони. Догоняя эти вздрагивающие звуки, высокий женский голос стал выводить слова, которые он до сих пор помнит:

Ты Подгорна, ты Подгорна,Широкая, улица,По тебе никто не ходит –Ни петух, ни курица...

Женскому голосу вторил мужской. Чередуясь, два голоса несли частушку за голосом гармони, которая приближалась к нему. Песне и гармони аккомпанировали смех, подзадоривающие выкрики. Приблизившись, все это превратилось в катящийся клубок из нескольких мужчин и женщин. Как он предположил, клубок двигался в пьяном состоянии. Пока он раздумывал, спросить у этой компании про чеченцев или нет, его заметила молодая женщина или девушка, которая оказалась к нему ближе всех.

– Давай, солдат, к нам, – залилась она молодым, озорным смехом, по которому он и определил, что она молодая и красивая.

Ответив ей: «Спасибо», он задал свой вопрос.

– А-а-а, недобитый, да? – сказал один из мужской части клубка, и сооружение из тел остановилось.

– Оставь, Вась, – хоть и чечен, но солдат же, – сказал голос, который приглашал его в компанию.– Убил кого-нибудь из наших и нарядился, бандюга! – воскликнул, накапливая злобу, Вася, а

может, и кто другой из компании.Видя, что эти люди подвыпившие, он сдержался от ответа. Теперь ему хотелось быстрей от них

уйти.– Вот, видите, деру дать собрался, гад! – сфальцетил гармонист, растягивая свой инструмент во

всю его ширь, пока он не запнулся, а затем, швыряя его оземь, но женщина успела подхватить гармонь, не дав ей удариться о землю.

– Давай, ребята, окружать абрека! – призывно скомандовал гармонист, двигаясь на него. Вокруг него оказалось несколько мужчин.

– А может, не будем, ребята? – сказал кто-то неуверенно.– И то, мальчики, оставьте беднягу, – поддержала того та, что заговорила с ним. Он стоял,

растерявшись. И вовсе не от страха перед этой пьяной оравой, а потому что все это не вязалось с его дорогой и настроением. Нелепость положения, случайность и неожиданность не давали ему и слова сказать. Но когда Васька врезал ему кулаком в челюсть и из глаз его вылетело несколько огненных птиц, все его мысли осыпались, а ожог спины от удара каким-то предметом ослепил от боли, обиды и ярости.

– Вашу мать! – крикнул он и ударил Васю, который как раз нес кулак для второго удара. Вася ушел куда-то в ночь.

– Цепью его вдарь. Цепью гада! По башке бандюгу! Башку сноси! – кричал кто-то сзади. Он понял, что предмет, которым его ударили сзади, был цепью, и команда: «цепью его» заставила его удвоить прыть своего вращения. А когда услышал: «Пырни в живот, мать его!..» – понял, что дело принимает худой оборот. «Ура! Вперед, ребята! Бей его!» – неистовствовала компания... Это пьяное «ура» резануло по памяти...

...Первыми на другом берегу Днепра их закрепилось шестнадцать человек. Немцев, рванувшихся на них, чтобы отшвырнуть обратно в реку, пересчитывать было некогда. Это была широкая серая стена, впереди которой шел еще и шквал огня. И эта стена, и шквал навалились на них, чтобы подмять, уничтожить, испепелить, не оставить следа. Никакой надежды уйти из-под нее не было. Правда, сзади была река, в которую можно было броситься и спастись от обвала этой стены, но это значило несколькими шагами проделать назад дорогу, которую каждый из них нес годами, потерять гордость. Командир их, младший лейтенант Кравцов, был совсем молодой, просто пацан, который два месяца назад кончил курсы и месяц назад стал командиром взвода. «Мужики, смотрите, мы должны здесь умереть», – сказал этот пацан просто, будто говорил, что они должны накосить стог сена. Только это «смотрите» ему не надо было говорить. Оно было лишним для тех, кто пришел на этот берег. На его слова никто не ответил. На это и времени не было. Просто каждый сказал себе, что не шагнет к реке. И никто не шагнул. Они эту стену остановили. Останавливая ее, погиб и сам Кравцов, и многие другие. Когда стена стала надвигаться во второй раз, чтобы раздавить уже нескольких оставшихся, эту стену толкнуло назад, опрокинуло, раздавило одно слово... Это слово было «ура»... которое сейчас выкрикивалось этими пьяными ребятами. Его несли наши, которые, форсировав реку, рванулись вперед... Он, бывший среди тех, кто уцелел, тоже подхватил его и понес с другими...

Это была война, на которой люди гибли и должны были гибнуть. А то, что происходило тут, была глупая нелепость, пьяный случай, вставший на его пути, и от него надо было как-то уйти...

Пока в его голове носились эти всполохи памяти, руки и тело его быстро метались в кругу. Цепь, которой хотели снести его башку, попала, наконец, в его руки, и он ее далеко откинул. Ножа, видно, и не было, а упоминался для испуга. Наверное, нетрезвое состояние компании позволило ему раскидать ее и схватить свой брошенный вещмешок, чтобы как можно быстрее отступить с этого нелепого поля боя. Но не тут-то было. «Эй, бабоньки, никак, наших бьют!» – раздался визгливый женский голос, и тут же на него налетела орлицей одна из женщин и опустила на его голову гармонь, когда он, наклонившись, искал свою фуражку. Остальные три налетели разом, и все начали так молотить его по голове и спине, что те парни показались ему ангелами. Драться с этими доблестными женщинами он не мог, а отчаянно пытался стряхнуть их с себя. Но это было так непросто, что он не знал, как быть. Одна из них тяжелым ударом по голове чем-то непонятным выбила в его голове чеченское проклятье: «Чтоб ты от руки женщины пал!». Это было самое тяжелое оскорбление для горца. Дело к этому и шло. «Вот Судный день устроили, ведьмы!» – думал он головой, по которой отчаянно колотила женщина, одной рукой уцепившись за его короткие волосы. Другая, на его попытку оттолкнуть ее от себя, как ему показалось, прокусила ему руку насквозь и стиснула зубы. Когда, пытаясь вырвать эту руку, он потянул ее изо всех сил, женщина, не отпуская ее, приблизилась к нему вплотную, дыша спиртным в лицо. Тогда, отчаявшись вырваться из ее зубов, он другой рукой схватил ее за «стыдное» место. «Ой!» – вскрикнула та, и он вырвал свою руку... Где-то ногой нащупав свою фуражку, он схватил ее прокушенной рукой и, тяжело нагруженный двумя женщинами, рванул с поля боя. Одна из них, не слезая со спины, ехала на нем еще долго...

Асламбек Осмаев(1946)

Испытаний, выпавших на долю этого человека, хватило бы с лихвой на десяток жизней. Только незаурядное мужество, поддержка родных и друзей и великая сила поэзии, которой он отдал всю жизнь, помогали ему побеждать, выживать и продолжать жить. Поэтому совсем не случайными кажутся такие строки из его стихотворения «Я – пловец» (перевод – мой):

Я – пловец. Я плыву –Пусть встают на путиКак седые вершины гор,Волны лихие…С детства смело мечталВ вихри жизни войти,Страх презревИ бросая свой вызов стихии.

Его трудная судьба и мужской решительный, отзывчивый характер похожи на характер и судьбу его многострадальной Родины, тоже стойко переносящей все удары судьбы, как он пишет в стихотворении «Клятва» (перевод – мой):

О, Родина, ты все перенесла.Но богатырской мощью не кичилась.И вправе ты сказать:

«Я все смогла!Я все смогу!На все мне хватит силы!»

Это все сказано о чеченском поэте и журналисте, члене Союза писателей и Союза журналистов России и Чечни Асламбеке Осмаеве, ни о жизни, ни о творчестве которого в чеченском литературоведении не написано ничего. И мы решили восполнить этот пробел, устранить эту несправедливость.

Асламбек Осмаев родился на второй год после депортации – несмотря ни на что, жизнь продолжалась! – в с. Ново-Александровка Курдайского района Джамбульской области Казахской ССР 2 июля 1946 года. Учиться в школе начал там же, но заканчивал учебу, получив аттестат зрелости с золотой медалью, в 1964 году в новой средней школе с. Герменчук после возвращения на Родину.

Вместо дальнейшей учебы по семейным обстоятельствам пришлось устраиваться на работу в совхоз. Через год – служба в Советской Армии. Через два года демобилизовался Асламбек отличным радистом и спортсменом. И еще: Асламбек Осмаев начал публиковаться в дивизионной газете и поэтому уже не мыслил своей жизни вне журналистики. Но до того, как влиться в ряды журналистов, ему пришлось, судя по его стихам, поработать и в геологической партии, и нефтяником на буровой и т. д.

Только в конце семидесятых годов ХХ века Асламбеку Осмаеву удалось устроиться литературным сотрудником Шалинской районной газеты «Знамя коммунизма» (сегодня – «Зама»), затем работал в республиканской газете «Комсомольское племя» и, наконец, – заведующим отделом художественной литературы Чечено-Ингушского книжного издательства. Именно в эти годы я и познакомился с ним, мы стали друзьями и коллегами. Работая, он учился, и в 1977 году закончил отделение журналистики Ростовского государственного университета, что и я, но раньше.

Крутой поворот в жизни Асламбека случился в 1986 году: произошел взрыв и пожар на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции (у меня всегда стоят перед глазами картины страшных разрушений там, показанные по телевидению). Сорокалетний Асламбек добровольно поехал на ликвидацию последствий катастрофы, желая быть в эпицентре событий.

Трудился он там на совесть, о нем даже «Украинская газета» писала. И никаких богатств он не накопил и никаких наград за патриотические порывы и самоубийственный труд чеченский сталкер ни от государства, ни от народа не получил, кроме дозы облучения, двукратно превышающую допустимую, и инвалидность второй группы. Поэтому снова пришлось ему впрягаться в журналист-скую работу, чтобы зарабатывать на хлеб и на дорогие лекарства. Подвигу ликвидаторов, как их позже стали называть, поэт посвятил множество стихотворений, назвав Чернобыль «Школой мужества». Некоторые мы в своем переводе приводим ниже.

Наступили смутные девяностые годы ХХ века. Распался СССР, разбежались бывшие показушные друзья по своим квартирам-республикам, все стали гордыми и недотрогами, высокомерными и неприкасаемыми, разгул бандитизма достиг предела. Люди, особенно журналисты, стали беззащитными. И жизнь Асламбека Осмаева делает снова трагический зигзаг: он в 1992 году, говорили, имел неосторожность опубликовать в газете серию статей о темных делах одного из таких новоиспеченных неприкасаемых, как велела ему совесть журналиста.

Но такое «оскорбление» не прощают: в первый раз на него совершили автонаезд. Журналист и поэт получил множество травм, от которых долго лечился. Через полтора года его неизвестные избили так, что он попал в реанимацию. Но и этим не кончилось: инвалида снова жестоко избивают в 1994 году незнакомые. Подумав, что он уже мертв, они лихо катят на автомобиле мимо него прочь.

Увидев, что он еще жив, сердобольные случайные прохожие отвезли его в больницу. Две недели в коме, возвращение сознания, вывоз домой. С тех пор Асламбек дома, почти не покидает его.

Асламбек Осмаев был человеком одаренным от природы. Посудите сами: первые его стихи были опубликованы в Шалинской районной газете, когда автору было всего шестнадцать лет от роду. После этого они стали регулярно печататься в республиканских газетах «Ленинский путь», «Грозненский рабочий», «Комсомольское племя», альманахе «Орга». В переводах на русский язык его стихи перешагнули границы Чечни и печатались в газетах «Литературная газета», «Литературная Россия» (Москва), журнале «Дон» (Ростов-на-Дону) и др.

Популярность его особенно выросла после того, как он принял, по направлению Союза писателей Чечено-Ингушетии, участие в 1976 году в работе Седьмого Всесоюзного семинара-совещания молодых литераторов. Сразу же после него большая подборка стихотворений Асламбека Осмаева была опубликована в коллективном сборнике молодых поэтов «По зову молодости» (1976).

Асламбек Осмаев очень плодотворно и в то же время очень требовательно к себе работал в поэзии. Это и стало причиной того, что первая книжка его стихов «Брызги молнии» вышла в свет только в 1978 году. Затем последовали: «Свет угасшей звезды» (1980), «Улица детства» (1982), «Первые журавли» (1984) и, наконец, «Высокая даль» (1992). Его издали почему-то под одной обложкой с тремя другими – поэтами Хасаном Эдильгериевым, Зайнап Сулеймановой и Юсупом Сулеймановым – картон на переплет экономили что ли?

В предисловии к этой книжке поэт Алвади Шайхиев писал (перевод – мой): «Творчество Асламбека Осмаева – своеобразная ступень развития чеченской литературы. Уже давно пришла пора дать полную и достойную оценку его творчеству, не похожему ни на одно другое – сложной философии его произведений, прекрасным образам, которые он использует для раскрытия своей мысли, новым рифмам, вводимым им, и его творческому неповторимому почерку… Но литературоведы и критики не спешат делать это. Или таких мастеров у нас нет уже?» (Осмаев А. «Высокая даль». Грозный, 1992. С. 5).

Признанием того, что Асламбек Осмаев оставил большой след в чеченской литературе, что «к нему не зарастет народная тропа» (хотелось бы, чтобы так и было, но сегодня происходит другое: зарастать нечему – тропы просто-напросто нет и имя поэта никто не знает сейчас ни в Чечне, ни даже в самом Шалинском районе), говорит тот факт, что его стихи вошли и в фундаментальные собрания: в «Антологию Чечено-Ингушской поэзии» (1981; на рус. яз.) и «Антологию чеченской поэзии» (М., 2003; на чеч. яз.).

Асламбек Осмаев жив и волей побеждает все напасти, потому что (перевод – мой):

Отца напутствиеИ матери советСлились в наказМоей святой Отчизны…Хочу, чтобы в любомДому согретИ принят был мой стих,Как радость жизни.

И в заключение хочется привести очень точные слова о поэте и человеке, сказанные поэтессой Лулой Куни: «Асламбек Осмаев… Все, кому когда-либо посчастливилось общаться с этим человеком, надолго сохраняют в душе благодарную память о нем. Не помню, чтобы кто-то отзывался о нем негативно. В нем горит тот особенный свет, что отличает действительно чистых сердцем людей, немного наивных в своем абсолютном неприятии пороков этого мира, но тем более при-

тягательных в истовом стремлении сделать наш мир средоточием Добра…» (Журнал «Нана». 2006. №8. С. 40).

Лучше могут сказать только стихи поэта, которые я привожу в своем переводе.

Сердца

Лежат на склонах камни И там, и тут. Взгляни –Увидишь, что похожи Все на сердца они.

Вот в зелени проснулисьКрасивые цветы.Все на сердца похожи.Взгляни –Увидишь ты.

Да и в горах высоких С сердцами сходство есть: Хранимы свято ими Достоинство и честь.

Стоят, как войско нартов, Те горные хребты, Касаясь головами Небесной высоты.

И в неге, и в тревоге Красивы вы, сердца... Влюбляясь, разлучаясь, Вам биться без конца...

Тревоги Родины

Проходят бременем Сквозь сердце эти Явленья времени,Успехи, беды.

Растила в строгости Меня Отчизна, Чтобы я робости Не ведал в жизни. О счастье ратуя, Давала силы, Заботой радуя, Дарила крылья.

Делил я полностью

С Отчизной мысли: Бороться с подлостью И с ложью в жизни, Чтоб счастье длилось, Чтоб тот, в ком вехи Несправедливости Исчез навеки...

Сквозь сердце пройдены Мое все эти Любимой Родины Тревоги, беды.

Очаг геологов

«Присяду-ка к тебе я Покуда перекур, –Войдя, сказал и к печке Присел Жакеш – начбур 1. – Люблю тебя я в холод Особенно, ты знай... Товарищ, мне налей-ка. Ты свой особый чай. Хорошую ты, Лида, Коли подашь еду, Дам слово – на колени До ночи не паду...»

Так шуточки Жакеша Ребятам по душе, Что и мороз лютейший Не страшен нам уже. В тепле же его взгляда Снежинок тает гнус, Дрожит весь от улыбки Его предлинный ус. С ним стал еще теплее Геологов очаг. Да так, что не хотели, Мы выходить никак...

Но перекур недолго Продлится наш –И вот«Асыгимыз, балалар!» 1 –Сказав, Жакеш встает. Выходим мы, «спасибо» Сказав всем поварам,

Уходим в степь, где вьюга, Ждет буровая там,Где властвовать вертлюгой 2 Нам лишь одной дано... Исчезло в снежной мути Заветное окно.

Школа мужества

1Чернобыль зимний наметает Сугробов снежных стылый ряд... Меня ж твой всюду согревает Направленный мне в душу взгляд.

Не мучай сердце ты невинно: Разлуку тем я оправдал, Что, став в Чернобыле мужчиной,Я слово выполнил,Что дал.

2Тех осуждая, Кто о доме Мечтает,Бой ведет наш полк С врагом коварным, незнакомым. И победить –Наш главный долг.

У Припяти с землею небо Отравой враг Смертельной сжег... Ни на минуту, Где б я не был, Картину ту забыть не мог.

3В Чернобыле в кипенье боя, Как в школе мужества, СебяУчил в беде не знать покоя И жертвовать собою я...

Когда к тебеПриеду грустноВесною на рассвете я,Я все тебе открою чувство,

Лишь про Чернобыль утая.

Планета – земля

Счастливее из всех планет известныхЗемля-планета:Ведь она далаОдна набор возможностей чудесных,Чтоб жизнь на ней лишь только расцвела.

Но не узнала ни одна планетаТревог и бед,Испытанных Землей:Все те, кто были ею же согреты,Друг против друга стали силой злой.

О люди мира! Долго над Землею Мы издевались, Как посланцы тьмы. Она ж мечтает, Чтоб одной семьею Мы стали все И в дружбе жили мы.

«Я брошу камень в своего соседа.Пусть кулаком ударит он меня», –И весь конфликт исчерпан.Нет, победыМы силой жаждем,Слово не ценя.

Земля терпела долго, Веря будто В наш разум. Но устала. Взрыв грядет. Хотите жить –Оружие забудьте И обнимитесь –Вся планета ждет.

Земле,Смешавшей радости и беды, Покоя не дает порою мысль: «Ну, неужели счастливы планеты. Те, на которых не грохочет жизнь?».

Ибрагим Джабиров(1946)

Я впервые увидел Ибрагима Джабирова в 1972 году, когда пришел работать старшим редактором на Грозненскую студию телевидения – он уже два года работал там диктором. После этого мы проработали с ним на телевидении бок о бок более четверти века – до начала штурма г. Грозный повстанцами и освобождения его и всей Чечни от федеральных войск в 1996 году. И семью его знаю. И комната редакции общественно-политических программ, где он был старшим редактором, находилась рядом с нашей. Я видел его и за созданием сценариев передач, и за творением стихов, в повседневной работе и в праздники. Так что, думаю, имею право описать его жизненный и творческий путь.И еще одно. В дни нашей молодости очень популярной была песня «Барият» в исполнении замечательного певца и гармониста Ибрагима Кагерманова. Даже в те годы редко кто знал, кто автор ее стихов, а сегодня, я уверен, никто вообще не помнит ни песни, ни поэта. Так вот, хочу чтоб знали все: написал эти стихи Ибрагим Джабиров.Родился он 18 февраля в 1946 году в г. Лениногорск Восточно-Казахстанской области Казахской ССР. Когда ему исполнилось два года, семья переехала в село Беловодское Сталинского района Фрунзенской области Киргизской ССР. Там же начал ходить в школу, но окончил восьмилетку уже в родном селе родителей – Сержень-Юрте. Сразу же поступил на механическое отделение Гроз-ненского нефтяного техникума, которое закончил в 1966 году. Вскоре был призван в ряды Советской Армии, где окончил офицерскую школу и демобилизовался офицером в 1968 году.Трудовую деятельность Ибрагим Джабиров начал в 1965 году на разных должностях в нефтегазовом комплексе республики, еще учась в техникуме. После армии вернулся к той же работе. Но в нефтегазовом комплексе проработал недолго – тянуло в журналистику, и он в 1970 году выдержал очень трудный и требовательный в те годы конкурс дикторов телевидения. Сразу же поступил на заочное отделение журналистики Ростовского государственного университета, который и закончил успешно. В студии он вырос, пройдя все ступени журналистской профессии – корреспондент, старший редактор, главный редактор, около года даже был директором телевидения, которому отдал более четверти века.С 1996 по 2008 год Ибрагим Джабиров трудился в различных учреждениях: был руководителем пресс-службы министерств внутренних дел и транспорта Чеченской Республики, работал в Государственном комитете по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, в министерстве по внешним связям, национальной политике, печати и информации, в последнее время возглавлял (до 2006 года) пресс-службу Государственного Совета Чеченской Республики, а с 2006 года – пресс-службу Совета Республики Парламента ЧР.Свои первые стихи Ибрагим Джабиров написал в юношеские годы и были они, как и положено в такое время, посвящены Родине и любви. Его стихи начали печататься (сначала в районной, а потом – и в республиканской газетах) в конце семидесятых – в начале восьмидесятых годов ХХ века. Мне запомнились эти публикации, которые нравились читателям из-за нового взгляда на мир, искренности и чистоты чувств, выраженных в них.Стихи Ибрагима Джабирова с конца восьмидесятых – в девяностые годы прошлого столетия крупными подборками печатались (да и сейчас печатаются) в журналах «Орга», «Вайнах», «Радуга», «Нана», «Женщины Дагестана», «Русская Европа» и др. Большие подборки его стихов, поэм, рассказов вошли и в коллективные сборники литераторов Чечни: «По зову молодости», «Утренние голоса» и др. И, наконец, увидел свет первый его персональный сборник поэзии «Дорога, которую мы выбираем». Все это было на чеченском языке.Успешно и высокопрофессионально писал Ибрагим Джабиров и сценарии документальных и телевизионных фильмов. В годы работы на телевидении и в 2003–2008 годах по его сценариям было снято более десятка документальных и телефильмов, таких как: «Найти себя», «Кто погасит факелы?» (о борьбе с газовыми факелами), «От Терека до Эльбы» (о Герое Советского Союза Мовлиде Висаитове), «Неистовый гусар» (об Александре Чеченском), «Певец Кавказа» и т. д. И. Джабиров сам и режиссировал их. Над сценариями кинофильмов – новым жанром для чеченской литературы – он работает и сейчас.

Многие из этих фильмов отмечались дипломами лауреатов и премиями на различных Всесоюзных, Всероссийских и региональных фестивалях и получали высокие оценки прессы. Так, о телефильме «Найти себя» газета «Грозненский рабочий» писала: «В г. Баку на зональном фестивале телевизионных молодежных программ и телефильмов документальный фильм «Найти себя», созданный на Грозненской студии телевидения автором сценария И. Джабировым и оператором-постановщиком Ю. Чекашкиным, был удостоен диплома за правдивое воплощение образа нашего современника» (5 октября 1980).О том, что муза Ибрагима Джабирова не молчала и в смутные времена 1991–1994 годов и при грохоте пушек в двух кровопролитных и жестоких чеченских войнах, говорит тот факт, что за эти годы он написал три научно-исследовательские работы по лермонтововедению и искусствоведению: «След мятежной судьбы», «О чем молчало время?», «Эволюция чеченской ментальности».Кроме них в эти годы написаны и ждут своего издателя повести «Парижские сны о Галиции», «Под небом Северной Пальмиры», «К последнему барьеру» (о М.Ю. Лермонтове – певце Кавказа), поэмы «Черная Роза» (из истории Болгарии), «Баллада о двадцати» (о подвиге девушек-пленниц из Дады-Юрта), «Марьяна» (эпизод из последней поездки М.Ю. Лермонтова на Кавказ, в Чечню), пьеса «Выбор», киноповесть «Смерть за девятым кругом». Отрывки из них печатались и печатаются, как и этюды его «Чечня и чеченцы в исторических судьбах России и россиян» в газетах «Вести Грозного», «Вести республики», «Столица плюс», в журнале «Вайнах» и других изданиях.Ибрагим Джабиров – член Союза писателей и Союза журналистов России и Чечни, «Заслуженный работник культуры Российской Федерации», «Заслуженный работник культуры ЧИАССР», «Заслуженный журналист Чеченской Республики». Награжден Лермонтовской юбилейной медалью «За установление мира и согласия на Кавказе».

Баллада о двадцати(отрывок в моей редакции)

… Их двадцать былоПризнанных красавиц, На терском берегу,Как стайка журавлей, К чьей чистоте ещёНе прикасался палец, Как двадцать белоснежныхСтройных тополей.

Гарцуют на коняхДрагуны-кондотьеры, Подобран из рубакНадёжнейший конвой. Их повели на плотИз свиты офицеры, Штыками окружённевольниц длинный строй.

Вперёд пошла Зазу,по-царски, вскинув плечи, С решимостью в очахи поступью княжны, Взметнулись шашки ввысь«на караул» при встрече Отважных дочерейзагадочной страны.

К подругам обратясь –своим несчастным сестрам,Воскликнула она:«Нам не к лицу их плен,

Пусть не страшит вас штык,каким бы не был острым, В итоге наша жизнь –всего лишь жалкий тлен.

Но есть за той чертойуслада райской тени. Для чистых душ она,так сохраним же их В такой же чистоте,как первоцвет весенний, Родных уж нет у нас,зачем нам жить без них.

«Мы все с тобой Зазу, –ответствовала стая, –В пучине терских водмы примем гордо смерть,Как в отчий дом придёмк Творцу под крыши рая,Чтоб звездами вовекнад родиной гореть».

И тихо отошлиот берега страдальцы, Шестом копая дно,толкает плот конвой, До хруста в кулакисжимают девы пальцы, Молитвой освятивсвой предстоящий бой.

И вот в миг роковойПо шири терской глади Тут звонкий клич пронзил,как громом тишину, И мигом сорок рукна грудь охранной рати Обрушились, как смерч,и начал плот тонуть.

И Терек подогналим быстро в помощь волны, Где яростно дралисьв пучине двадцать дев, И вот один, второй,хлебнувши воду полно, Ушли гурьбой на дно,и крикнуть не успев.

В каскаде красных брызгкружилась грозно буря, Проклятия солдатглушил девичий смех, Последний в жизни смех,смех радости и горя, И смерть до одногов воде смирила всех.

Гирляндами цветовпоплыли вниз косынки, Их не страшил ужефуражечный конвой От стёртого селадо дальней Каргалинки Молитвой отпевал ихотчий край родной.

В речную даль во следглядел с потухшим взором Угрюмый командир,но Терек всё молчал И понял генерал,ему не сдвинуть горы, В измученной стране

свободных гордых скал.

Алвади Шайхиев(1947)

Мы с Алвади Шайхиевым знакомы и дружим (кстати семьями) так давно, что кажется это тянется с самого детства. Впрочем, мы, хотя и не подружились тогда, встречались, оказывается, и в далекие годы на чужбине в Киргизии. Дело в том, что я жил и рос в с. Исфана, а он – в городе угольщиков Сулюкта, лежащем в восемнадцати километрах от нас. В нашем селе было большое и очень глубокое озеро, где мы весной, летом, ранней осенью проводили целые дни, купаясь, загорая. Рядом с ним был большой сад, больше похожий на лес с полянками – ведь горы Тянь-Шань были рукой подать. Здесь каждым летом разбивались палаточные пионерские лагеря для детей горняков Сулюкты. Их приезжало много за три смены, и мы играли с ними каждый день в футбол. Так вот в одной из смен в одной из команд, как выяснилось, когда много позже мы стали вспоминать жизнь в Киргизии, каж-дый год против меня играл и Алвади Шайхиев. Так что можно считать, что мы действительно знакомы с далекого детства. Дружба эта продолжается у нас и до сих пор.Само собой понятно, что я хорошо знаю и жизнь, и творчество Алвади Шайхиева. Родился он 12 апреля 1947 года в ссылке, в с. Октябрьское Мирза-Акинского района Ошской области Киргизской ССР. Там же в шесть лет пошел в первый класс киргизской школы – другой в селе не было. Но вскоре родители переехали в шахтерский город Сулюкта, где он пошел снова в первый класс, но уже русской школы.В 1957 году семья возвращается в родное село отца – в Замай-Юрт Ножай-Юртовского района. Десять классов А. Шайхиев заканчивает в с. Ножай-Юрт в школе-интернат в 1964 году. После школы он несколько лет работает учителем в Замай-Юртовской восьмилетней школе, поступив на заочное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного педагогического института, затем устраивается заведующим отделом культуры и писем Ножай-Юртовской районной газеты «Маяк коммунизма». В 1971 году переходит на работу в редакцию республиканской газеты «Ленинский путь», где я в те годы заведовал отделом культуры и быта. Там мы и познакомились впервые.В 1973–1974 годах Алвади Шайхиев служит в Советской Армии. Там по поручению командования подразделения он пишет документальную книгу об истории полка, где служил, «50 лет на боевом посту», которая издается в 1975 году в г. Москва. После демобилизации он работает до самого начала смутных 1990-х годов в редакции массово-политической литературы Чечено-Ингушского книжного издательства. Работал он и заместителем главного редактора журнала «Вайнах» и главным редактором журнала «Ичкерия», и в Хасав-Юртовской районной газете, когда жил там беженцем. Сейчас – редактор отдела поэзии журнала «Вайнах».Писать стихи Алвади Шайхиев начинает еще в школе. Но его первые стихи увидели свет только в начале семидесятых годов прошлого столетия на страницах газет «Маяк коммунизма», «Ленинский

путь» и альманаха «Аргун». О первых шагах в литературу молодого поэта литературовед Хасан Туркаев пишет так: «Этапное значение в творчестве А. Шайхиева имел семинар молодых писателей в 1964 году. Стихи, прочитанные им на поэтическом семинаре, которым руководили именитые уже поэты Раиса Ахматова и Магомет Мамакаев, всеми были единодушно высоко оценены, констатировав факт, что в чеченскую литературу пришел талантливый поэт. Вскоре в альманахе «Аргун» была опубликована большая подборка стихотворений А. Шайхиева с предисловием самого Магомета Мамакаева» (Дыхаев В.А., Туркаев Х.В. Чеченская советская литература. Учебник для 9-10 классов. Грозный, 1978. С. 110. Перевод с чеченского мой).Вскоре в переводах на русский язык стихи Алвади Шайхиева перешагивают границу республики (а с хорошими переводчиками он знакомится и на Шестом Всесоюзном совещании молодых литераторов, проведенном Союзом писателей СССР и ЦК ВЛКСМ, участником которого был от Чечено-Ингушетии, и в годы учебы на Высших литературных курсах при Московском литературном институте им А.М. Горького). Его стихи публиковались в те годы в так называемых Всесоюзных «толстых» журналах «Нева», «Звезда», «Дон», «Молодая гвардия», «Аврора» в городах Махачкала, Москва, Ленинград, Ростов-на-Дону, а также в газетах «Литературная газета», «Литературная Россия» и др.Первая персональная книжка стихов «Чувство» («Синхаам», на чеч. яз.) Алвади Шайхиева вышла в 1969 году. После нее за сорокалетнюю творческую деятельность он выпустил более десяти книг стихов, поэм, беллетристики в городах Грозный и Москва: «Трава-мурава», «Пламя любви», «Совесть», «Башни мужества», «Огонь в очаге», «Молодость Ясси» (на чеч. яз.), «Башни чести», «Ночные птицы», «Заповедь» (на рус. яз.).И все они получали хорошую оценку читателей и литературной критики. Так, о книге А. Шайхиева «Огонь в очаге» литературовед Ю. Айдаев писал в статье «Чечено-Ингушская литература 1975 года»: «Главная тема его творчества – любовь к матери – Родине, преданность жизни, борьбе за человека, утверждение в жизни принципов морали. Дело отцов находится в надежных руках, их традиции живут, их знамя несут вперед сыновья» (Грани жизни. Грозный, 1976. С. 13).И еще, продолжал Ю. Айдаев, книгу А. Шайхиева «пронизывает гражданская мысль. Она концентрирует в себе ответственность человека за Родину. Отсюда и боль поэта за жизнь и раны всей планеты, его действенный гуманизм, проникнутый заботой о главном властелине земли – человеке» (Там же. С. 14).Член Союза писателей СССР с 1976 года и Союза журналистов СССР с восьмидесятых годов ХХ века Алвади Шайхиев продолжает литературную и журналистскую деятельность, работая в редакции журнала «Вайнах» и сегодня. Пожелаем же ему успехов и, главное, здоровья.

Бесшумно…Бесшумно,На цыпочках ходятДни и ночи, вплетаясь в года.Наши тени в пространстве бродятИ ведут за собой в никуда.

Индевеют виски от мороза.От натуги бледнеет душа.На крючке зависаем вопроса:«Так, куда же спешим, все круша?».

БессмертиеГерою Советского СоюзаИ. Бейбулатову

Есть фраза пышная: «ШагнутьВ бессмертье...».А нельзя ли проще?..Ведь он-то знал:Не в славе суть –

Горят родные нивы, рощи;Всего, чем память дорога,Всего, чем светел день Отчизны,Коснулся жадный и нечистыйВзгляд оголтелого врага.Да, умирают на войне.Но мир, но свет в твоем окне,Все будущие поколеньяЖдут от неволи избавленья.И надо их закрыть собой.И потому пошел он в бой.Для одного – недостижимоБессмертие. Оно лишь в том,Что будет житьТвой сын,Твой дом –Над вечной кровлей струйка дыма...Что значат слава и молва,Он разве думал в пекле боя?Он пал, но Родина жива.Бессмертьем стала смерть героя.

Гостю, приехавшему в горыТы не бойся в знойный полдень, Что тебя измучит жажда, –Есть в горах обычай – ставить У тропы ведро с водой. Ты не бойся в лютый холод Обморозиться однажды –Наш очаг гостеприимный Разведет тебя с бедой.

А про голод и подавно Позабудешь ты в кунацкой, Где хозяйка молодая Нас на славу угостит. Ты не бойся обессилеть –Задушевной песней братской Мы развеем грусть любую, Если кто-то загрустит.

И на горном перевале Ты не бойся вероломства, Кликни – и с тобою рядом Встанет вмиг любой джигит. Если смерть начнет в дороге Набиваться на знакомство, Горец с нею разберется, Горец гостя защитит.

Только больше смерти бойся В ясный день иль в непогоду Изменить друзьям однажды, Обнаружив подлый страх. Нет, не горцы – сами горы Не простят такого сроду:

Мстит предателю и трусу Каждый камешек в горах.

* * *Уходил,не тужил. Навсегда.Без следа.Вслед метнулаты взглядНе своими –чужими глазами.И с тех пордо сих пор,Как судьба,как беда,В спинуплачут глазаНе чужими –

твоими слезами.

Руслан Супаев(1947)

Поэт и драматург (член Союза писателей России и Чечни с 1992 года) Руслан Супаев родился 2 декабря 1947 года в Казахстане в семье спецпереселенца. Там же пошел в школу, но закончил ее в с. Урус-Мартан по возвращении семьи на родину предков в 1964 году. Сразу же поступил на юридический факультет Ростовского государственного университета. По окончании его вернулся в г. Грозный и до самого начала первой чеченской войны работал в следственных органах и в прокуратуре. Продолжал работать в этих сферах и после второй чеченской войны до ухода на пенсию в 2007 году.Писать Руслан Супаев начал еще в школьные годы. Печататься стал с семидесятых годов прошлого столетия (альманах «Аргун», газета «Ленинский путь», коллективные сборники молодых литераторов Чечни). Сейчас продолжает активно публиковаться в журналах «Вайнах», «Орга», «Нана».Руслан Супаев – автор сборников стихотворений и поэм на чеченском языке: «Линии судьбы» (1971), «Песня встреч и разлук» (1985), «Камни вайнахов. Драматическая поэма» (1991), «Избранное» (1993, переиздание – 2003), куда вошли поэмы автора «Камни вайнахов», «Раны минаретов» и др. Всего больших исторических поэм Р. Супаевым написано около десяти.Любимейшие темы поэзии Р. Супаева – история народа, его героическое прошлое и природа родного края, сыновняя любовь к ней и гордость за нее.Р. Супаев и сегодня в строю и продолжает создавать свои неповторимые стихи и поэмы.Стихотворение Р. Супаева «Постарели» даю в своем переводе, потому что никогда не читал его стихи на русском языке – они не переводились.

ПостарелиНе жалея себя, работалДля тебя он в горах, труд ценя.Выливал там потоки потаОн на землю твою, Чечня.

Напрягали последние силыЗдесь чеченцы, считая дни,

И мечтою одной жили –Молодеть. Но старели они.

Все конец на земле имеет,Превратится и старость в прах.Нам за беды воздать сумеет

Милосердный всегда Аллах.

Хасан Сайдулаев(1947)

Высокие обрывистые берега глухо шумящей внизу в каменистом русле реки Ясси. Поросшие лесами горы. Склоны их в белопенных садах по весне и «в багрец и золото одетые» осенью. Белые, опрятно побеленные – по традиции – и краснокирпичные, спесивые – новые веяния – дома в зелени деревьев по склону горы, которые, как альпинисты, карабкаются вверх – до самой вершины. Старая мечеть на центральной площади – небольшом клочке ровной земли. Родник и рядом место вечерних сборов мужчин – пхьоьха. Вьется змейкой центральная улица вдаль, быстро проносятся машины, автобус стоит в ожидании пассажиров. Дворец культуры. Средняя школа. Библиотека…

Это село Мескиты, что в Ножай-Юртовском районе. Красиво здесь, всеми красками радуги играет природа, как само вдохновение, как сама поэзия. Поэтому недаром об этих местах пишут восторженные слова поэты.

Падают серебряные звездыВ травы тихой ночью, как роса,И в зеленый бархат листьев весныКутают легко луга, леса.

И до дна родник и чист, и ясен,Словно голос древних гордых гор,Звуки колыбельных песен ЯссиНе смолкают в сердце с детских пор, –

так писал я однажды после долгой прогулки с поэтом по улочкам его родного села, по склону горы, лесу и долине реки Ясси, когда мы, усталые, вернулись домой и за вечерним чаем долго говорили о литературе, о стихах, как всегда, когда встречаются друзья и коллеги.

Недаром такие места всегда пропитаны поэзией там всегда рождаются поэты и песенники – исполнители и пропагандисты песни. Так, и в этом селе выросли известные поэты – Абузар Айдамиров (он свою литературную деятельность начинал с поэзии), Хасан Сайдулаев, Умар Саиев, звезды чеченской эстрады Ильман Салманов (его чудесный, незабываемый голос звучит во мне до сих пор – я хорошо знал его), Кока Межидова, Илес Абдулкаримов и мн. др. И каждый из них оставил свой след в чеченской литературе, в педагогике или искусстве.

Хасан Сайдулаев родился 18 мая 1947 года в г. Ош, областном центре Киргизской ССР. В школу пошел там же, а закончил ее уже дома – в с. Ишхой-Юрт, потому что в с. Мескиты в те годы еще средней школы не было, в 1966 году. После школы несколько лет работал в школе, и в 1970 году поступив, в 1975 году закончил национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета.

После университета снова вернулся на работу – в начале корреспондентом Ножай-Юртовской районной газеты «Маяк коммунизма», а затем в родную среднюю школу с. Мескиты. Начинал

учителем, вырос до заведующего учебной частью, позже, когда ее именитый директор писатель Абузар Айдамиров ушел на пенсию, стал директором. В этой должности он продолжает трудиться вот уже на протяжении более двадцати лет.

Писать так же, как и все одаренные Всевышним и природой люди, Хасан Сайдулаев начал рано. Первые стихи его увидели свет в Ножай-Юртовской районной газете. Ему повезло с мудрым и требовательным наставником – им был Абузар Айдамиров. Видимо, поэтому так быстро расцвела и набрала силу поэзия Хасана Сайдулаева. В конце семидесятых годов ХХ века его стихи заняли уже привычное место на страницах республиканской газеты «Ленинский путь», альманаха «Орга» и других изданий.

О росте поэтического мастерства и популярности Х. Сайдулаева говорит и такой факт: в 1984 году в числе наиболее перспективных молодых писателей Союзом писателей Чечено-Ингушетии он был направлен делегатом на VIII-й съезд молодых писателей Советского Союза, где его стихи были одобрены ведущими писателями России.

Стихотворные подборки были изданы и в коллективных сборниках молодых литераторов Чечни: «Утренние голоса», «Нана – Чечня», вошли в фундаментальную «Антологию чеченской поэзии» (М., 2003) и т. д.

В середине семидесятых годов ХХ века талант Хасана Сайдулаева окреп настолько, что одна за другой стали выходить его книжки стихотворений и поэм. Так, были изданы сборники: «Утренний свет» (1974), «Голоса жизни» (1978), «Верность Родине» (1981), «Очаг, приглашающий друзей» (1987), «Звонкие берега» (1991). И, наконец, после пятнадцати лет молчания, на которые пришлись две разрушительные войны в Чечне, увидела свет в 2005 году новая объемная книга стихотворений, поэм и рассказов Х. Сайдулаева «Судьба мечты» (Махачкала). Сейчас у поэта, прозаика и журналиста готова к изданию еще одна вместительная книга поэзии и публицистики «Искры, высеченные из сердца». Дело за малым – найти спонсора.

Вся поэзия, проза и публицистика Хасана Сайдулаева, особенно стихи и поэмы, философски раздумчивые, яркие, образные, мастерски написанные, – величальная песня Родине, Человеку, Природе и Любви. Создавая свои произведения, поэт всегда помнит завет, оставленный молодым литераторам великим русским писателем Николаем Васильевичем Гоголем, который писал в своем «Завещании», что «долг писателя – не одно доставление приятного наслаждения уму и вкусу; строго взыщется с него, если от сочинений его не распространится какая-нибудь польза душе и не останется от него ничего поучительного людям» (Собр. соч. в 7-ми т. Т. 6. М.: «Художественная литература», 1978. С. 188).

Хасан Сайдулаев – член Союза писателей и член Союза журналистов России и Чечни.О творчестве же его судите по стихам, которые я привожу ниже, как всегда, в своем переводе.

Поэт

Памяти Ахмада Сулейманова

Однажды под вечер сидели мы чинно…Ты стал говорить – все умолкли вокруг:«Вселенной большой равнозначен Мужчина!..»И эти слова окрылили нас вдруг.

И нам не сиделось, мы часто вставали –Достойным сынам отдавали мы честь.Казалось, стихам и вершины внимали:«Мужчинам в горах не дано умереть!..

На башнях старинных костры зажигали,И в смертном бою побеждали не раз.В борьбе за Добро и его идеалыПогибли Мужчины, чтоб… жить среди нас.

И в жизни людей выше всякого чинаЕсть долг, что не спишешь на лихость годин.И честь сбережет настоящий Мужчина,А это и есть самый доблестный чин.

Да, были всегда у народа герои,Что славой покрыли свои имена.На страже Отчизны стояли гороюИ служат примером во все времена».

Последнее слово застолье венчало,И каждый считал, что из «тех», он один.

В устах у тебя дифирамбом звучало:«Вселенная вся на плечах у Мужчин!».

Горизонты

Жизни моей горизонты пылают,Крылья могучие сердцу дают.Не ослабел я. Дороги петляют,К дальним манящим вершинам ведут.Жизни моей горизонты пылают.

В небе звезда моя ярче сияет, Юность моя неустанна в пути. Вьюга то клонит, то навзничь бросает –Что еще ждет меня там впереди? В небе звезда моя ярче сияет.

Дали строптивый характер мне горы Солнца подарок – моя доброта. Люди, служа вам и в счастье, и в горе, След свой оставить – всей жизни мечта. Дали характер строптивый мне горы.

* * *Когда, в путь мужеством ведомый, На вражеский кинжал идешь, Ты песнь, навеянную громом, Какую, человек, поешь?

Когда ты горсть земли сжимаешь И пуля сердце холодит, И мир обнять не успеваешь, И в горле вдох, как ком, стоит,

Едва и тело не остыло И боль невмоготу унять, Скажи, откуда взял ты силы, Как камень, человек, стоять?

* * *В саду яблоневая ветвьОт тяжести к земле припала.Хотел одно сорвать –«СозретьТы дай мне!» –Яблоко сказало.Одной, что к роднику пришла, «Люблю...» – лишь губы прошептали, Та в руку косы собрала, Ответив мне: «Не седина ли?».

Зайнди Байхаджиев(1948–2003)

В горном Ножай-Юртовском районе Чечни есть село Балансу (чеченцы называют его – Булан-хите), ползущее вверх по склону горы от дороги из Хасав-Юрта в с. Ножай-Юрт, петляющей по высокому обрывистому берегу реки Яман-Су. Красивый уголок природы. Почти что на самой вершине и стоял родительский дом Зайнди Байхаджиева, одаренного поэта и журналиста. К нему я всегда шел пешком от дороги по змеистым улицам села. Сразу же после приветственных слов мы выносили в ореховый сад маленькие стульчики, садились на них, а часто устраивались прямо на траве в тени и начинались долгие беседы о житье-бытье, о литературе, о новых стихах и т. д. Мы всегда находили тему для разговора.При очередной нашей встрече среди прочих новых он прочел мне стихотворение – пейзажную зарисовку о своем селе – «Тысяча пуговиц…», в котором были и такие строки (перевод – мой):

Небо пуговицы-звездыЗастегнуло на груди,На хребте кусты в час поздний,Как видения в пути.

Свету радуясь, деревьяНе влезают в окна чуть…В огоньках дома деревни –Улицы, как Млечный путь…

Он очень любил и село, и горный край, хотя и родился Зайнди Байхаджиев и детские годы его прошли вдалеке от этих мест. Он родился 10 января 1948 года в Киргизии.Будущий поэт учился уже, был переведен в третий класс, когда семья вернулась на Родину, и школу Зайнди Байхаджиев заканчивал в селах Ножай-Юрт и Балансу в 1965 году. Тогда же поступил на национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного пединститута, которое закончил в 1970-м.

После института работал одно время преподавателем школы в родном селе, но тяга к творчеству, к журналистике взяла верх и Зайнди Байхаджиев стал литературным сотрудником вначале в районной газете «Маяк коммунизма», затем в республиканской «Ленинский путь».Талант, данный ему Всевышним и природой, проснулся в Зайнди Байхаджиеве рано – еще в школьные годы. Его стихи впервые увидели свет сначала в районной газете, затем в «Ленинском пути», альманахе «Орга» и т. д. Вошли они в коллективные сборники поэзии молодых литераторов: «Напевы Родины», «Рассветный час», «Утренние голоса» и др.О поэзии Зайнди Байхаджиева один из литературоведов в 1985 году в предисловии к коллективному сборнику молодых литераторов «Напевы Родины» писал: «Жажда восхищаться миром, удивляться его красоте – это было главной причиной создания Зайнди Байхаджиевым первых своих стихотворений. Дальнейшее показало, что поэт беспрерывно работает над поиском новых тем, новых мыслей, умножая талант, данный ему природой.Годы не охладили в его стихах и песнях порывы юности, но они дали ему мудрость смело смотреть в глаза жизни (перевод – мой):

О месяце прошедшем не грущу –Бессчетно мчат за комомЖизни ком.И я не полноты в годах ищу,А храбрость,Чтобы не был страх знаком.

Вскоре начали выходить и авторские сборники стихов Зайнди Байхаджиева: «Достоин жить» (1981), «Крылатые звезды» (1987), «Достоинство» («ЮьхькIам») (1990). Между 1991–1998 годами З. Байхаджиев издал две книги: поэму «Чеченский характер» («Нохчалла») и большую повесть «Площадь Свободы», само название которой говорит о ее содержании и теме: борьба за свободу, митинги, первая чеченская война и т. д.К сожалению, талант Зайнди Байхаджиева увял в расцвете сил: он умер в 2003 году пятидесяти пяти лет от роду. А ему бы еще жить и жить на радость литературе и читателей, которых у него много.Начало второй чеченской войны в 1999 году Зайнди Байхаджиев встретил в родном селе и, никуда не выезжая, вынес все ее тяготы. После завершения боевых действий жизнь его осложнилась и эти сложности он уже не вынес – сердце поэта остановилось, – он умер, сделав лишь малую толику того, что мог сделать в чеченской литературе. Хотя и сделанного им достаточно для того, чтоб имя З. Байхаджиева навечно было вписано в чеченскую литературу.К сожалению, стихи Зайнди Байхаджиева почти что не переводились на русский, поэтому специально для этой книги я перевел некоторые из них:

ЕдинствоЖизнь долгаяДана герою.Ее и времяНе берет:Он, слившисьС Родиной душою,В сердцах людскихТеперь живет.

Под чуртом спит он,Пав однажды,

Сияньем озарив Век свой,Жить будет вечноВ сердце каждомНарод прославившийГерой.

Крылатые звездыКак бабочки,Твои порхают мысли,В глазах –Крылато звездочки горят.НеторопливоЗа ворота вышла,В ночь кутаясь,Как в свадебный наряд.

Коль в сердце Водопады закружилиИ забурлилаМолодость в крови,Есть, значит, местоДля мечтаний милых,Чтоб в звоне песенРасцвести любви.

ДостоинствоКак не играла бы судьба со мной,Достоинство храня всегда и имя,Я гордо шел дорогою земной,Имея сердце,Что с горой сравнимо.

Пусть обойдет удача стороной(Ничто не значит в жизни мир наш стройный),

Достоинство,Сравнимое с горой,Нам сохранить бы, чтобы жить достойно.

Мы…Притворствами сердца полны,Как пузыри – наветы, толки…Смотреть в могильные холмы,Как в зеркало, осталось только.

Осталось слово б хоть одноОт нас, что клятве не уступит.Оставить бы хотя б пятноТам, где копытом время ступит.

Пустое раздуваем мы –Отцы, страна забыта даже.Прогнали светлые умы,Но все равно пришли туда же.

Бесправны мы, но ни любвиНам друг без друга нет,Ни жизни.Коран нас делает людьмиПорой в слова расплавив мысли.

Сайд-Селим Саидов(1948–1996)

Это было летним утром 1996 года, когда ко мне пришла женщина, которую я хорошо знал: она жила в доме напротив, на улице Первомайская.«Скончался глава нашей семьи, – сказала она. – Лег спать в первом часу ночи и утром не проснулся. Вы были друзьями, поэтому я к вам и пришла в первую очередь…»Я пошел к ней, по пути собирая соседей. Позже пришли наши общие друзья из других районов города. Мы организовали вывоз умершего в его родной город – Шали, чтобы по-человечески предать земле, что было трудно тогда сделать: в Чечне еще продолжалась кровопролитная первая война. В тот день был предан земле чеченский писатель (поэт и прозаик) и журналист Сайд-Селим Саидов, которого я хорошо знал: он был моим коллегой, другом, учеником. Знали о нем и читатели в семидесятые – восьмидесятые годы прошлого века: его стихи и рассказы печатались в республиканской и районной газетах, альманахе «Орга». Сейчас, к сожалению, он почти забыт даже коллегами. Поэтому вернуть его имя чеченской литературе считаю своим долгом.Родился Сайд-Селим Саидов 20 октября 1948 в с. Устиновка Джамбульской области Казахской ССР. Там же пошел в школу, но заканчивал восьмилетку уже на родине – в с. Шали. Затем образование продолжил в профессионально-техническом училище №29 г. Аргун и в сельскохозяйственном техникуме в ст. Серноводская. Трудовая биография Сайд-Селима Саидова началась в 1968 году – сразу же по окончании сельхозтехникума в совхозе «Шалинский». Но вскоре он стал сборщиком на заводе пищевого машиностроения «Пищемаш» в Аргуне.Работал он мастером цеха и мастером-контролером (ЖБИ), на Аргунском комбинате строительных материалов и строительной индустрии (АКСМ и СИ) и других предприятиях до самого начала первой чеченской войны (1994–1996 годы). Писать Сайд-Селим Саидов начал в годы учебы в профтехучилище.Писательского опыта он набирался в литературном объединении молодых при редакции Шалинской районной газеты, которым первые три года руководил я по поручению Союза писателей Чечни. Он рос в кругу таких одаренных людей, как Р. Ахмаров, А. Уциев, А. Хатуев, М. Магомадов, Н. Пашаев и др, которые позже стали известными писателями и журналистами, многие и сегодня успешно работают в литературе и журналистике.Стихи и рассказы С.-С. Саидова регулярно печатались в Шалинской районной газете и в республиканской «Ленинский путь», альманахе «Орга». Входили они и в коллективные сборники молодых писателей Чечни: «Все – тебе», «Огонь негасимый» и др. И, наконец, в 1990-м году вышла в свет большая книга прозы писателя «Через тысячи испытаний», куда вошли лучшие произведения С.-С. Саидова: роман «Через тысячу испытаний» (о судьбе сиротки Медни), повести «Долгая дорога» (о депортации чеченского народа и жизни на чужбине) и «Странности судьбы» (о молодой учительнице, приехавшей в Чечню по распределению из города Мелитополь, оказавшейся чеченкой – родственницей хозяйки дома, в который была поселена), рассказы: «Судьба Наки», «Однажды вечером» и «Последний рейс». Рассказы С.-С. Саидова всегда – драмы и трагедии, столкновение добра и зла, верности и предательства, нежности и грубости, благородства и коварства. Так, в «Судьбе Наки» повествуется о трагической судьбе добротного труженика, «крепкого хозяина» – зажиточного горца, записанного Советской властью в кулаки, третируемого ею и погибающего в борьбе с ней.«Однажды вечером» – о тяжелой доле молодой женщины Жовзан, живущей с мужем-инвалидом, несущей на своих плечах все заботы о семье и избежавшей однажды соблазна другой, легкой жизни. «Последний рейс» – о несложившейся жизни Айзы, растаявшей с годами, любви, мучительном разводе и сложном положении детей и родителей. Эти рассказы, как и стихи, и роман, и повести не оставляют равнодушными никого. Они настолько жизненны, что читая их, ясно представляешь себе героев, характеры, душевный настрой, становишься соучастником, переживаешь за них, сочувствуешь им. В этом и видится высшее мастерство писателя. Произведения С.-С. Саидова никогда не переводились на русский язык, поэтому отрывок из повести «Странности судьбы» привожу в своем переводе.

Странности судьбы

(отрывок)

К дочери в горное село приезжает отец и открывает секрет похожести ее на чеченку и ее любви к горскому краю……Был праздник – день Красной Армии. Но никто не праздновал его, не веселился никто ни в городе и ни в одном селе. В тот день опустели все села, хутора Чечено- Ингушетии и половина Грозного. Нам, русским, да и людям других национальностей точно не было известно, за что высылали чеченцев да и иные народы. Ушли из Грозного на восток все эшелоны, кроме пяти. Они оказывается остались из-за нехватки паровозов. В это сложное время я и попал на городской вокзал не по своей воле. Тут оказалась моя сестра, эвакуированная в начале войны с Украины. Получив ее письмо, я, демобилизованный с фронта, и приехал сюда, чтобы увезти ее.Мы вышли с ней в дорогу. Купив билеты, мы провели почти сутки на вокзале в ожидании поезда. На вокзале и стояли те пять эшелонов, полные чеченцами, усиленно охраняемые солдатами. Неприкаянно и тоскливо, куря папиросу за папиросой, ходил я по перрону, жалея высылаемых людей. В это время солдаты привели женщину, которая отошла от вагона, гонимая то ли большой нуждой, то ли предродовыми муками. Я подумал, что она русская. Но потом по плохому русскому языку понял, что она чеченка. Дойдя до перрона она вдруг упала на снег и осталась лежать не в силах подняться. И видно было, что солдат собирался пристрелить ее и бросить. Но в этот момент я, подбежав, крикнул: «Что вы делаете? Кто вас научил этой дикости?» – «Нам дан приказ и наше дело выполнять его», – сказал один из бойцов. – «Тогда позовите своего начальника», – приказал им я. Он, оказалось, был не далеко и, услышав наш громкий спор, к нам быстро подошел молодой офицер в чине капитана. – Что случилось, товарищ лейтенант? – спросил он меня, увидев на мне офицерскую форму. Думая, что я поссорился с солдатами, подошла и моя встревоженная сестра Нина. Она с первого взгляда поняла, в чем дело. Упавшую мучили роды. Взяв за руку, Нина подняла ее с холодной, оледенелой земли. Мы, решительно попросив разрешение у офицера, отвели ее в дом знакомой Нины, жившей недалеко от вокзала. В охрану нам дали сержанта…– И что же было дальше? – спросила сквозь слезы Соня (молодая учительница. – А.К.) – Дальше? – глубоко вздохнув, Николай Тимофеевич продолжил свой рассказ. – Всю ночь мы провели в этом доме. Старая женщина, с помощью Нины, приняла ребенка. Это была девочка. Хозяйка дома оказала нам хорошее гостеприимство, то ли довольная нашей оплатой, то ли из-за жалости к несчастной женщине. На второй день, укутав ребенка и забрав с собой женщину, мы вернулись на вокзал. Вагоны уже прицепляли к прибывшему паровозу. Оказывается, мы пришли во время, без опоздания. Сказав спасибо офицеру, я спросил у женщины, поднимавшейся в вагон: – С тобой кто-то есть? Где твой муж?– Нет, муж помер, мужа сестра, – только эти пять слов сказала она по-русски, стараясь подняться в вагон. И я понял, почему она была такой беспомощной и растерянной: у нее не было мужа, а была только золовка. Протянутого нами ребенка она приняла с каким-то безразличием. И тогда, посоветовавшись со мной, Нина попросила ее отдать девочку ей. «Мы от солдат узнали, что вас ссылают на пятнадцать лет, – сказали мы. – И нет человека, который бы знал, что с вами будет в Сибири. Если останемся живы, обязательно разузнаем о судьбе друг друга. Тебе трудно будет с ребенком, не имея с собой ничего, а детей жаль, хотя вы все несчастны». Несмотря на то, что ей и трудно было расставаться с дочерью, чеченка не заставила, себя долго уговаривать. С полными слез глазами, меняясь в лице, словно тронутая, протянула она нам девочку.До сих пор плакавшая тайком Кайпа (хозяйка дома. – А.К.) зарыдала в крик. Так же, обняв ее, заплакала и Соня. Николай Тимофеевич, закончив рассказ, уткнулся взглядом в пол… – Спасибо тебе, ты оказал огромную братскую помощь нашей сестре, – наконец сказала Кайпа. – Видит бог, что это хорошо, и ты ничуть не виноват в том, что случилось с нами тогда. Ах, если бы здесь была моя сестра Касамат, она бы ничего не видела, кроме добра, сделанного тобой. Бедная, не суждено было ей увидеть дочь в живых… Но теперь она твоя, хотя и рождена моей сестрой. Ведь мы бы ничего не знали о своей, то есть о нашей дочери, если бы ты не приехал и не рассказал.– Это правда. Я приехал, чтобы увезти Соню. Но коли говорить честно, я не смог бы уехать, не попытавшись отыскать родственников дочери и не рассказав им о ней…– Спасибо тебе Николай, – сказала Кайпа. Кайпа обратила свои мокрые глаза к Соне: – Поезжай, посмотри, что дома. Узнаешь, как живет мама, и вернешься… Оказывается, мы ничуть не ошиблись, дав тебе имя Санет…

Сердце Николая Тимофеевича вздрогнуло, услышав это имя. «У моей дочери теперь не только два имени, но и две семьи – одна русская в Мелитополе, другая – чеченская в Чечне», – подумал он.

Абу Исмаилов(1949)

В конце семидесятых – середине восьмидесятых годов ХХ века, работая старшим редактором редакции художественных программ чеченского телевидения, я два раза в месяц готовил и вел литературные встречи писателей с телезрителями. В них часто участвовали тогда еще молодые поэты и прозаики, драматурги и публицисты с рассказами о себе, своем творчестве и с чтением своих новых произведений.

В одной из таких очередных встреч принимали участие трое «прометеевцев» (члены литературного объединения молодых литераторов «Прометей»), в числе которых был и один из организаторов их объединения молодой поэт Абу Исмаилов. Из всех прочитанных «прометеевцами» стихотворений, меня почему-то больше всех тронуло, как говорят, за живое и запомнилось его стихотворение «Железные ворота», в котором были такие строки:

Ворот железных глаз зеленыйКвадратно смотрит на меня.Тяжелым веком полусоннымСвисает крыши чешуя.

Как руки, что всю жизнь привыкли,Стеречь нажитое добро,Навесы над двором поникли –– Попробуй заглянуть в нутро…

Это был своеобразный гимн мещанству, скупости и затворничеству, чеченский вариант английской пословицы: «Мой дом – моя крепость». А запомнилось стихотворение свежестью, новизной, оригинальностью и яркой образностью…

Мне понравился Абу Исмаилов и как человек: спокойный, рассудительный, умный, самостоятельный – знающий себе цену. Мы с ним подружились, и я часто бывал у него в гостях, как и он у меня, не ленился даже ездить «к черту на кулички» – в поселок шестьдесят девятого участка – в том поселке он жил в бараке с семьей, не имея в городе ни дома, ни квартиры…

Абу Исмаилов – из поколения родившихся в депортации. Он родился 11 августа 1949 года в с. Састобе Састобинского района Чимкентской области Казахской ССР. Ему не было еще и года, когда умер его отец, и мальчика забрала на воспитание бабушка по матери Тоита.

В 1956 году Абу пошел там же в школу и, окончив первый класс, вернулся с родственниками на Родину в с. Мартанчу, где он и закончил учебу в 1966 году. Работал учителем начальных классов, занимался разными работами в совхозе. В 1968–1970 годах служил в Советской Армии.

После демобилизации вернулся на прежнюю работу – поступить сразу в вуз не удалось. Устроился карбюраторщиком в Грозненское автобусное предприятие 1572. Но жажда писать и работать в литературной сфере победила: Абу Исмаилов поступает на заочное отделение филологического факультета ЧИГУ и устраивается корректором в Чечено-Ингушское

республиканское книжное издательство. Вскоре становится редактором, затем и заведующим редакцией учебно-детской литературы. В перестроечные времена (1985–1990-е годы) он работал корреспондентом газеты «Заветы Ильича» (сегодня – «Зов земли»). Сейчас – редактор отдела поэзии редакции журнала «Орга».

Чеченский язык и выразительное богатство его Абу Исмаилов изучал по сказкам, легендам и притчам бабушки, которых она знала и рассказывала множество, а грамоту – по газете «Знамя труда», которую ему читали, по ней же буквам его учили вначале старшие, а потом он и сам.

Еще будучи школьником Абу Исмаилов начал писать стихи. Впервые они были опубликованы в 1965 году в газете «Ленинский путь», а год спустя – в альманахе «Орга». В начале творческого пути ему повезло на мудрых наставников.

«…Летом 1966 года мне посчастливилось познакомиться с выдающимся чеченским поэтом Магомедом Мамакаевым, редактором литературно-художественного альманаха «Орга», – вспоминает Абу Исмаилов. – Этот суровый и благороднейший человек, несмотря на свою занятость, уделил мне внимание, выслушал меня. Он подробно расспрашивал про мою судьбу, интересовался моими предками, задавал вопросы на различные темы и, конечно же, о литературе.

Я уходил от него окрыленный. Магомед Мамакаев взял из моей тетрадки несколько стихотворений. Конечно же, я тогда и мечтать не смел о том, что они будут опубликованы в альманахе «Орга».

Осенью знакомые учителя мне сказали, что в альманахе опубликовано мое стихотворение «Марта». Таким образом, я считаю, что Магомед Мамакаев определил мою творческую судьбу. И я искренне благодарен ему за это».

Работа в издательстве тоже стала хорошим стимулом для творческой работы. «Здесь я полностью окунулся в творчество. Работая сначала корректором, а затем и редактором, мне приходилось ежедневно встречаться и общаться со всеми писателями, поэтами, драматургами республики», – вспоминал позже Абу Исмаилов.

Еще более активизировалась творческая деятельность молодого писателя, когда в 1975 году начало работать творческое объединение молодых литераторов «Прометей», одним из организаторов которого был А. Исмаилов. Его члены с готовностью принимали участие в республиканском конкурсе молодых талантов им. Саида Бадуева, который проводился ежегодно. В 1976 году на очередном конкурсе А. Исмаилову было присвоено первое место.

С тех пор подборки стихотворений и рассказов Абу Исмаилова появились в таких коллективных сборниках, как: «Утренние голоса», «Напевы Родины», «Час рассвета», «Весенние воды» и др. Он автор множества произведений: пьеса «Сумерки», драматическая поэма «Эдал», роман «Умар-Хаджи» и др.

Произведениям А. Исмаилова литературоведы и критики неизменно давали и дают высокую оценку. Так, о его пьесе «Эдал» литературовед Г. Индербаев писал в книге «Отражение времени»: «В драматических отступлениях, которые имеют широкое место в поэме, автор вместе с героями рассуждает о времени и смысле человеческой жизни… Язык поэмы богат разными интонациями, афористичен.

Автор хорошо знает чеченские обычаи, достоверно их изображает. Поэма имеет большое познавательное значение: читатель узнает много о традициях и обычаях, существовавших у наших предков. Это – состязания в ловкости между юношами, публичные выборы красивой девушки, игра «Хьаша ларвар» («Охрана гостя») и т. д.» (Грозный, 2008. С. 426).

Знаковым событием для любителей чеченского языка и языковедческой науки стало издание в 2005 году словаря Абу Исмаилова «Дош» («Слово»). Он дополнен и переиздан в 2009 году. «В книге собрано более 18 тысяч слов чеченского языка с русским переводом и комментарием, – сказано в

аннотации к книге. – В издание включены отдельные разделы синонимов, антонимов, омонимов, композитов, архаизмов, а также размышления автора об истории и нынешнем состоянии чеченского языка. Здесь же можно найти и различные словосочетания, пословицы, поговорки, наиболее часто употребляемые в повседневном общении среди чеченцев, а также русско-чеченский словарь объемом около 15 тысяч слов».

Одним словом, понимаем, что книга очень нужная, своевременная и полезная. И вот как оценил словарь «Дош» доктор филологических и исторических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук Чеченской Республики, академик Российской академии естественных наук (РАЕН), заслуженный деятель науки России и Чечено-Ингушетии, языковед Ибрагим Алироев:

«Лексикографическая монография «Дош» резко отличается от ранее изданных словарей как по объему охватываемого лексического материала, так и по полноте разработки словарных статей. Монография «Дош» составлена с учетом лексики современной прессы, чеченской художественной литературы, чеченского фольклора.

Монография такого объема ставит своей задачей собрать и систематизировать словарный запас современного чеченского литературного языка.

Значительное место в монографии уделено словам, вошедшим в чеченский язык из русского языка и широко употребляющимся в литературе, прессе и устной речи. В монографию включены и устаревшие слова (архаизмы), а также слова, связанные с этнографией, с народными поверьями и т. д.

Монография «Дош» призвана служить пособием для перевода с чеченского языка на русский произведений художественной, научно-популярной литературы, фольклора и т. д., а также справочником для лиц чеченской национальности при самостоятельном изучении русского языка. Вместе с тем словарь послужит делу дальнейшего развития и совершенствования чеченского литературного языка.

Безусловно, огромная монография Абу Исмаилова «Дош» заслуживает внимания и с той точки зрения, что она показывает большой запас слов в чеченском языке, авторские размышления о чеченском языке, а также даются посыльные этимологии и толкования слов.

Нужно благодарить автора за тот огромный вклад, который он внес в лексикографию чеченцев» (Газета «Чечня», 14 сентября 2005).

Пишет Абу Исмаилов и для детей. Для них он в 2008 году издал назидательную сказку «Летучая мышь» («Бирдолаг»). Отрадно и то, что поэт, прозаик, драматург, член Союза писателей и Союза журналистов России и Чечни Абу Исмаилов и сегодня в строю: работает над расширением и дополнением словаря «Дош» («Слово») и над новыми стихами, поэмами, рассказами, пьесами. Да сопутствует ему успех!

Предчувствие

Я увидел, как крушились горы. Я услышал, как рыдал Старик. Заглушив пустые разговоры, Совести раздался тихий крик.

Тот февраль, жестокий и холодный, Вышибить его слезу не смог. В сердце том, железном, кто сегодня Растопил слезящийся комок?

Молится седой Старик и плачет,

К мудрости взывая тех и тех: – Помните Аллаха, а иначе Гнев его обрушится на всех!

Пусть исчезнут ложь, обман, притворство, Славословье, раболепство, лесть! Пусть всегда горят в душе у горца Имя Бога, родины и честь!

Дай нам вырваться из волчьей пасти! Остуди холодною струей Тех, кто вверх карабкается к власти, Тех, кто уже катится с нее!

В августовском небе тучи тают, Открывая нам мерцанье звезд.

Кто не слышал, как Земля рыдает? Кто не видел стариковских слез?

Это плачет не старик-чеченец –Сердце начинает понимать –Плачет неродившийся младенец, Сына не дождавшаяся Мать.

Обо всем Аллах предупреждает: В темноте предгрозовой Ночи Для глухого Молния сверкает, Для слепого в небе Гром гремит.

Я увидел, как крушились горы. Я услышал, как рыдал Старик. Заглушив пустые разговоры,Совести раздался тихий крик.

Лесоповал

Вгрызаясь в могучее телоПочти что столетней сосны,Натужно пила заревела –И не было сотой весны.

Качнулось бескрайнее небо.Куда-то земля поплыла.Быль в прошлом. А в будущем – небыль.И дышит спокойно пила.

Подмяв молодые побеги, Березок верхушки сломав, Закрывши незримые веки, Ствол древа на землю упал.

И соки земли, что с любовью, Она отдавала Сосне, Как слезы, как капельки крови, Застыли на правильном пне.

* * *Блуждают пути испытаний В бескрайних просторах судьбы. Прислушайся: лебедь в тумане Подруге призывно трубит...

На свете немало скитальцев, Таких же несчастных, как я, Охваченных песенным танцем. Ты их берегись, как огня!

* * *Ту нить, что мы из паутины мыслей Тянули так любовно, так давно, За гранью лет и позабытых чисел В клубки смотало дней веретено.

Клубки разлуки. Сколько их блуждает По свету, в ожиданье наших встреч? Их, кроме нас, никто не размотает. Их не разбить, не выбросить, не сжечь…

Осенние голоса

...Мы у Бога мирной жизни просим Вот уже который год подряд......Но швыряет листопадом осень... Сквозь туманы приползает осень...

...Где-то совершается теракт...

...Блок-посты, фугасы и зачистки...

...В Грозный не заедешь без прописки...

...Даже птицы жить здесь не хотят...

...Птицы улетают от войны...

...Беженцы и мокрые палатки...

...Молчаливый жёлтый диск луны,Равнодушный созерцатель схватки...

...Кто не жаждал счастья на Земле, Может быть, и не поверит в это,Но в осенней сумеречной мгле Виден луч весеннего рассвета…

...О, моя несчастная земля,

Ты сегодня сира и убога... Верю, оживут твои поля!

Мирной жизни просим мы у Бога…

Гапур Алиев(1949)

Сперва я услышал его голос – чисто народный – хрипловатый, надтреснутый – и его песни. Было это до и в дни первой чеченской кампании, и после. Пел он о тревожном времени, о войне, о предателях, трусах и героях народа, об эпохе молодцов (къонахий), о дружбе. Слушали его с замиранием сердца: песни звучали всюду – по радио, телевидению, в музыкальных киосках. Особенно нравилась всем песня «Время героев», в которой были такие слова (перевод – мой):

Со скоростью ветра, воспетой в сказаньях,Ты мчишься, вперед уводя за собою.По следу бегу я, срывая дыханье, –Постой, не спеши так ты, время героев.

Во имя согласья, что ты закалило,И дней, когда честь вознесла над землею,Пока осторожности не научилоПостой, не спеши так, ты, время героев.

Помню, как в один из вечеров 1997 года журналист Абдулла Дибиров (мы жили в одном дворе и каждый вечер проводили время тут же в мужской компании или за домино, или за разговорами) принес мне для редактуры очерк на чеченском языке о народном, очень популярном в последнее время певце. Но ни имя, ни фамилия его тогда мне ничего не говорили. И вспомнил я о нем уже несколько лет спустя – после второй чеченской кампании, когда, наконец-то, меня познакомили с ним.

Этим певцом оказался Гапур Алиев – поэт, драматург и переводчик, человек сложной и трудной судьбы. Он не был сломлен испытаниями, потому что (в моей редакции):

Я дарил себя часто и многим,Меня было так много всего…Но на этой бескрайней дорогеНе всего я себя растерял,Хотя был и рабом в жизни строгой,И порой на коленях стоял.

Родился Гапур Алиев 2 января 1949 года в с. Мутнак Атбасарского района Акмолинской (сейчас – Астана) области Казахской ССР. В школу пошел там же, но закончил ее уже дома в с. Мартанчу, куда семья его вернулась в 1957 году из тринадцатилетней ссылки. Затем закончил Грозненский нефтяной техникум и много лет спустя заочное отделение филологического факультета Чеченского госуниверситета.

Трудиться Гапур Алиев начал давно, в девятнадцать лет, в 1968 году в первом цехе объединения «Грознефть» (сейчас «Грознефтегаз»). Затем работал на заводах – нефтепереработчиком на Грозненском нефтеперерабатывающем имени В.И. Ленина, приборостроительном «Нефтехимзапчасть» и др. В 1980 году был принят на должность заведующего литературной частью

Чечено-Ингушского государственного драматического театра им. Героя Советского Союза Х. Нурадилова. И работал там до начала двухтысячного года, когда он пришел в журналистику: трудился в журналах «Орга», «Вайнах», «СтелаIад». Сейчас – первый заместитель главного редактора журнала «Нана».

Путь в литературу у Гапура Алиева начался в годы учебы, а в настоящее творчество – в семидесятые годы прошлого столетия, когда в республиканской периодике были опубликованы первые его стихи на чеченском языке. Особенно активно стихотворения поэта, главным жанром которых, как заметили литературоведы и читатели, является сонет, печатаются с 2000 года и в газетах, и в журналах «Орга», «Вайнах», «Нана».

Поэзия Г. Алиева очень философична и лирична. Темы ее – Родина, героика, любовь. Стихи – мелодичны и музыкальны. Многие из них изначально написаны как песни, которые сам автор мастерски и исполняет под мелодии дечиг-пондура. Я помню, как во время первой чеченской кампании, когда жил беженцем в селе у родственников, все взрослые собирались в одной комнате, которая отапливалась и в которой спали (в других стоял зимний холод – не было ни света, ни газа), и по радио слушали песни Г. Алиева, которые дарили нам веру и надежду.

Плодотворно трудится Г. Алиев и в драматургии: видимо, сказывается работа в театре и изучение сценической жизни изнутри. В последнее время увидели свет две его пьесы-трагикомедии: «Жуккарш» («Трутни») и «Да воцу доьзал» («Семья без отца»). Обе они опубликованы в журнале «Нана» за 2005 и 2007 годы. Готовятся к публикации и другие пьесы.

О пьесе «Трутни» литературовед, кандидат филологических наук Г. Индербаев пишет в книге «Отражение времени» (Грозный, 2007), что она «обличает общественное устройство, при котором люди, в главной сути своей мизерные и невежественные, могут пристраиваться к происходящим событиям, использовать эти события в своих низменным целях».

О главной же идее пьесы «Семья без отца» Г. Индербаев верно замечает там же: «Размышляя над действиями главных героев трагикомедии, читатель приходит к выводу, что (братья) Хадада и Мадада – не «сумасшедшие», как их называет разгневанный (их действиями. – А.К.) Зие-Солта (отец. – А.К.), не злоумышленники, преследующие корыстные цели. Главные герои Г. Алиева – жертвы социальной и политической жизни республики (Ичкерии. – А.К.). Их поступки спровоцированы нелепым общественным устройством».

К сожалению, Г. Алиев не издал еще своих книг. Нет спонсоров, а на мизерные зарплаты журналистов капитала не накопишь. Это проблема – общая для литераторов республики. И все же будем надеяться, что выпуск книг поэта и драматурга – дело ближайшего будущего.

Стихи Г. Алиева публикуются в моей редакции:

Сонет

Ну, догони, догони меня, молодость!Зачем ты так бесстыдно отстаешь?И днем, и ночью тихо мои годы крастьТы, молодость моя, не устаешь.

Мы близкими друзьями были столько лет.И стоит ли нам ссориться с тобой?Не страшно, что уже и черной челки нетЯ не всю жизнь ведь был такой седой.

Побудь со мной – мне эти дни – святые.Дай мне запомнить все твои черты.

Давай уйдем в тот мир, где были ты и я,И вспомним наши дерзкие мечты.

Ну, догони, догони меня, молодость!И перестань, глупышка, мои годы красть.

* * *Ничего не случилось –Дни по жизни прошлись.Только мир почему-то стал холодней.Веры меньше осталось,Годы в беды впряглись,И бежать они стали быстрей.

Ничего не случилось,Это было всегда,Не заметил и ты из-за светлых теней.Тебе просто мечталось –

Скопом мчались годаИзбавляя тебя от цепей.

Ничего не случилось,Все как было и есть.Только мир почему-то нам стал неродной.Значит, все. Отмечталось.Пробуди в себе честьИ готовься ты к жизни иной.

* * *Вот опять,Уж в который раз,Бег по кругу –И седая прядь.Если б знать,Что я прибуду в час,Если б знать,Что себя найду!

* * *Последний миг,Последняя минута –А там расплатаЗа твои грехи.И жизнь твоя –Как козни плута,И боль твоя –Кусочек чепухи!

* * *Где-то одинокая судьбаМечется как белка в колесе.Где-то одинокая душаМолится неистово судьбе.

Просит одинокая душаУ судьбы хоть чуточку тепла.Без ответа бедная душа

Все стучится тихо в небеса.

Хасан Гапураев(1950)

С этим человеком я впервые познакомился в годы перестройки, которая началась в 1985–1987 годах с баламутной, прямо скажем, книжечки М.С. Горбачева «Новое мышление для нашей страны и для всего мира», переведенной на все языки мира и положившей начало развалу СССР и других многонациональных республик Европы, Азии, Америки, Африки. Тогда стали возможными для печати и исследований темы, ранее запрещенные, начался пересмотр истории, национальных героев и т. д. и т. п. Люди, считавшиеся раньше преступниками, в действительности оказывались славными сынами народа и – наоборот.Тогда-то журналист и издатель М. Заурбеков, сын преданнейшего мюрида великого Баматгирея-Хаджи и знаменитого шейха Али Митаева, решил исследовать подлинную историю этих неординарных личностей. Баматгирей-Хаджи (в народе его звали Овдой) вместе с девятью другими известными духовными лидерами Чечни и Ингушетии начала ХХ века (Кана-шейх, Элах-молла, Юсуп-шейх, Батал-Хаджи и др.) был сослан в ссылку в г. Калуга, якобы за покровительство знаменитому абреку Зелимхану Харачоевскому. А шейх Али Митаев, который немало сделал для установления, защиты и упрочнения Советской власти в Чечне, был обвъявлен злейшим врагом социалистического строя, предательски арестован, заключен во внутреннюю тюрьму Управления НКВД по Ростовской области – в те годы центр Северо-Кавказского края – и после изощренных допросов расстрелян.Имена их только в годы перестройки и гласности начали возвращаться к народу. Об этом написано стихотворение Х. Гапураева «Родина зовет», в котором сказано (перевод – мой):

Всегда возвращаемся мы из забвенья –Нам свят, непреложен природы закон:Чеченец привязан к горам от рожденья,Поэтому к ним отовсюду влеком.

Не раз собирал он пожитки в путь – было,Страдал не однажды в нужде и беде.Но все ж на чужбине не сыщешь могилыЧеченцев – их кладбищ не будет нигде.

Для изучения этих дел в города Калуга и Ростов-на-Дону М. Заурбеков и направил сотрудников своей газеты «Зори Ислама» Хасана Гапураева и Аднана Тимирханова. Они собрали огромный документальный материал в архивах тех городов и по возвращении их я с ними подготовил цикл телевизионных передач об этих удивительной судьбы людях. Здесь-то я и познакомился впервые с журналистом (а оказалось – и писателем, переводчиком) Хасаном Гапураевым и узнал о нем, можно сказать, все: человек он разговорчивый, общительный, дружелюбный, открытый.Родился Хасан Гапураев 17 ноября 1950 года в г. Аральск Казахской ССР в семье спецпереселенца. Ему было четыре года, когда родители переехали в с. Карабалта Фрунзенской области Киргизии поближе к родственникам. Оттуда в 1957 году семья вернулась в родное село Автуры.

В том же году Х. Гапураев начал учиться в Автуринской восьмилетней школе. Среднюю школу закончил в 1968 году уже в райцентре – с. Шали. Сразу поступить в высшее учебное заведение не удалось. И только в 1987 году ему улыбнулось счастье – он стал студентом филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета.Трудовая деятельность Х. Гапураева началась еще в школе. Он, учась в восьмом классе, летом выращивал табак, а в девятом и десятом классах, занимаясь в первую смену, во вторую – работал и весовщиком, и центрофуговщиком на Аргунском сахарном заводе. Так что к окончанию школы он уже имел некоторый жизненный опыт.В 1969 году по протекции редактора альманаха «Орга» великого Магомета Мамакаева, который стал его литературным опекуном, Х. Гапураев был принят на работу в Урус-Мартановскую районную газету «Ленинская правда» (сейчас – «Маршо»), откуда через месяц перевелся в Шалинскую «районку» «Знамя коммунизма» (сейчас – «Зама»). С тех пор вся жизнь и все творчество писателя, публициста, переводчика Х. Гапураева связаны с журналистикой. Он работал в различных изданиях Чечни и России: в республиканских газетах «Ленинский путь», «Грозненский рабочий», «Комсомольское племя», в которых писатель и журналист печатался довольно-таки часто; он был специальным и собственным корреспондентом региональных газет «Северный Кавказ» (Нальчик), «Новое дело» (Дагестан), «Даймохк» (Чечня), первым заместителем главного редактора «Вестей республики», главным редактором газеты «Чеченский парламент». Сейчас он – главный редактор газеты «Чечня: народ и власть» органа Общероссийской Общественной Комиссии по борьбе с коррупцией в Чеченской Республике. За успехи в творчестве уже в 1974 году он стал членом Союза журналистов СССР, с 1991 года – России.Писать Хасан Гапураев начал, как все одаренные люди, еще в школе, когда был назначен редактором стенгазеты. Первый рассказ «Не плачь, Хадижат» был опубликован в районной газете в 1970 году, а в 1973 году по рекомендации редактора М. Мамакаева в альманахе «Орга» напечатан детский рассказ «Патроны».Вдохновленный таким вниманием и признанием Х. Гапураев еще серьезнее и активнее стал заниматься творчеством. «В семидесятые-девяностые годы ХХ века, – вспоминает писатель, – мною были сданы в разные издательства свои произведения: «Пятая дверь» о шариатском суде во главе с Сугаип-муллой, который работал в с. Шали еще на заре Советской власти; повести: «Встречная отара», «Огонь в очаге», «Волчонок» и др. Были подготовлены в печать два сборника стихотворений, три романа, которые я хранил до лучших времен. Плодотворностью своей и в литературе, и в журналистике я удивлял всех».«Война нанесла мне невосполнимый, казалось бы, урон, – рассказывает писатель далее. – Все мои произведения были уничтожены. Но, благодаря хорошей памяти я их, в основном, восстановил. Более того – я перевел на чеченский язык Святой Коран и Тафсир».Надо добавить к сказанному: Х. Гапураев не только восстановил старые сочинения, но и новые написал. Об этом говорит хотя бы такой факт: за последние три-четыре года (2004–2008) он издал 8 книг, такие, как «Мухаммад» (с.I.в.), «Дорога в рай», «Талисман», «Время без мести», «Без мандата», «Сила любви», «Миссия мира» (совместно с Д. Абдурахмановым) и др. Сейчас трудится над романом «Эвлияаш» и «Летучий отряд мюридов» (о жизни и деятельности Али Митаева). Собрал ряд книг наших шейхов и богословов, известных в свое время, продолжает поиски в архивах Калуги, Ростова, Владикавказа, Твери, Новгорода и Соловецких островов, где был известный лагерь смерти. В 2009 году дагестанское книжное издательство выпустило в свет его роман «Слово острее кинжала», а в г. Ростов-на-Дону подготовлены к выпуску в свет книги: «Спрут», «Счастья кажется мало», «Рейды в тыл врага», «Войной встревоженный Кавказ» и др.Высоко оценив вклад в чеченскую литературу Х. Гапураева, в 2006 году он принят в Союз писателей России и Чечни.Как видим, сделано Х. Гапураевым немало, и он еще полон сил, энергии, задумок и жажды творчества. Мы верим, что он не раз порадует читателя новыми книгами, потому что, как он пишет в стихотворении «Джигиты» (перевод – мой):

Долголетьем поражают горы,Тени исчезают – день прошел…Кто сказал, что встречу смерть я скоро,Что на время в бренный мир пришел?

Я помчу к вершинам, с ветром споря,На своем строптивом скакуне,Чтобы утром родники и горыСны свои порассказали мне.

Поистерлось пусть седло с годами,Помним мы былые времена:Принято у горца так веками –Не жалеть для друга скакуна.

Пусть он худ – соседи скажут – илиРостом он высок… То ничего…Даже на красавца говорили –Что длинна, мол, шея у него…

Нет, не говорите вы мне, к слову,Что обычай некому хранить…«Мерседес» сменил коня лихого,Некому мне друга заменить!

Сила любвиВода уходит – не вернешь потока,Речные камни накаляет зной.Так и душе печально, одиноко,Когда в разлуке милая со мной.

В пустыне путник золотые слиткиОтдаст, пожалуй, за глоток воды.Так я любые понесу убытки,Лишь только бы со мной осталась ты!

Не суждено сидеть с тобою рядом?Боль в сердце нестерпимо тяжела,Как будто сердце сплошь избито градом…Втройне труднее знать, что ты была.

Тебя мольба моя не удержала –Ушла ты невозвратно, как вода.Но пусть тебя не тронет злобы жалоНа жизненных дорогах никогда.

Осилить месть в себе найду я силы,Прощать грехи готовый вновь и вновь:И мертвого, уверен, из могилыПоднимут благородство и любовь!

Нурди Пашаев (1950)

«Мужчина в двух случаях обязательно должен преклонить колени: перед Богом и родной матерью, – пишет Народный поэт Чеченской Республики А. Хатуев в предисловии к книге Нурдина Пашаева «Веяния времени». – Но разве можно не поклониться и родной земле? Поэт преклоняется также перед всем прекрасным на земле. Сердце поэта бьется в груди своей Родины и своего народа. А Нурдин Пашаев из тех поэтов, чье сердце открыто для хорошего, кто гордиться очагом предков, родным языком, национальными героями, терпением и воспитанностью людей труда».

Ярким подтверждением сказанному служат строки из стихотворения Нурдина Пашаева «Герой родины» (перевод – мой):

Когда друзья сказали парню: «Стой!Ты не спеши идти с врагом сражаться.Один ведь ты у матери роднойИ надо б дома с ней тебе остаться»,Ответил он: «И Родина одна,И мне святее матери она!»

Родился Нурдин Пашаев 15 июля 1950 года в с. Талды-Булак Чуйского района Фрунзенской области Киргизской ССР в семье спецпереселенца. Ему было ровно семь лет, когда он вернулся в родное село отца – Цацан-Юрт, что в Курчалойском районе, где и окончил среднюю школу в 1967 году. Затем, уже работая, в 1981 году закончил курсы повышения квалификации при украинском институте инженеров водного хозяйства, а в 1987 году – национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета.Рабочий путь Нурдина Пашаева начался сразу же после окончания школы в совхозе «Автуринский». В 1969–1971 годах служил в рядах Советской Армии. После демобилизации он в 1971-м году пришел рабочим на Аргунский комбинат строительных материалов и строительной индустрии (АКСМ и СИ), или как его называли еще – «Аргунводпром». Воздвигнут он был в конце семидесятых годов прошлого столетия, когда в Аргуне начался бум строительства промышленных, машиностроительных, пищевых, сельскохозяйственных предприятий и жилья, который превратил бывшее с. Устрада-Эвла в город. Там он вырос до начальника цеха, проработав более двадцати семи лет, пока комбинат не был полностью разрушен в ходе первой чеченской войны. В 1997 году Нурдина Пашаева, как знатока языка, пригласили преподавать родной язык и литературу в среднюю школу №1 с. Цацан-Юрт, где он работает и сейчас.Писать стихи Н. Пашаев начал рано, еще в школе. Поэтического мастерства набирался в творческом объединении «Прометей» молодых писателей Чечни. Впервые его произведения были опубликованы в 1975 году. И с тех пор они регулярно печатались (и печатаются) в республиканской периодике. Входили они и в коллективные сборники молодых литераторов Чечни: «Рассвет» (1988), «Все – тебе», «Огонь негасимый» и др. Своеобразным итогом более чем тридцатилетней поэтической деятельности Н. Пашаева стала изданная в 2008 году книга «Веяния времени» на чеченском языке. В нее вошли лучшие стихи поэта, баллады «Свет молнии», «Светящиеся души» и большая поэма «Дни, превратившиеся в песни» (о героической защите с. Цацан-Юрт от деникинских полчищ в 1919 году, когда погибло более четырехсот сельчан и более трехсот ополченцев из соседних сел).Стихи Н. Пашаева никогда не переводились на русский язык. «Песенный сад» я специально перевел для этой книги.

Песенный сад

Пашню в сердце проведу И, подумав пред посевом,Сад из песен разведу,Чтобы счастья стал напевом.

Я с мотыгой выйду в сад,Сорняки уничтожая,Каждый будет плоду рад И щедротам урожая.

Что посеяно весной, Соберу осенней ранью,Гордый взятой высотой,Я певцом-поэтом стану:

Пробуждая сад со сна,Родину преображая,

Верю – вновь придет весна,Солнцем целый день сияя!

Песен урожай взрастить Торопясь, сердца пашите, И людей всех угостить Теми фруктами спешите.

Зайнап Сулейманова(1950)

С именитым чеченским поэтом, фольклористом, этнографом, педагогом Ахмадом Сулеймановым я познакомился как только стал работать редактором чечено-ингушского радио. Было это в 1967 году. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы быстро и крепко подружились с ним. Я часто и с радостью ездил в г. Урус-Мартан, где Ахмад Сулейманов много лет работал директором во второй средней школе. Записывал с ним передачи, писал о нем и о школе в газеты, нередко ночевал у него. И каждый раз он устраивал мне тогда встречи с учениками, среди которых было много литературно одаренных девочек и мальчиков. Школа была образцово-показательной по изучению чеченского языка и родной литературы, там даже выходила литературная стенгазета «Шовда», где печатались произведения только учащихся.

На одной из таких встреч А. Сулейманов еле уговорил прочитать свои стихи одну из девочек: она была такой тихой, скованной и застенчивой, что подруга вывела ее вперед чуть ли не за руку. Услышав фамилию юной поэтессы, я спросил у Ахмада Сулеймановича:

– Не твоя ли это дочь?– Да, моя дочь, – с гордостью ответил он. – Но стихи пишет сама, я ее даже не редактирую, чтобы

сама доходила до всего.Так я впервые узнал и услышал стихи Зайнап Сулеймановой. В тот год она была

десятиклассницей, а сейчас стала известной чеченской поэтессой, прозаиком и фольклористкой-сказочницей. И с первых же шагов в литературу основными темами ее произведений были: Родина, героизм ее сыновей, созидательный труд, природа и любовь. Как, например, в стихотворении «Ты, душа моя, Чечня» (перевод – мой):

Как солнце золотое,Отчизна для меня.Его ярчайший лучикЧечня, моя Чечня.

Приволен, словно море,Моей Отчизны вид.И родником светлейшимМоя Чечня шумит.

Или:

Осень серая являетВ грусть-тоске себя…Осень, кто же заставляет

Все рыдать тебя?

Зайнап Сулейманова родилась в выселении в 1950 году в с. Аксаковка Урджарского района Семипалатинской области Казахской ССР. Ей было семь лет, когда с отцом вернулась в его родное село Алхазурово Урус-Мартановского района. Там она и пошла в первый класс, но закончила учебу в Урус-Мартановской средней школе №2 в 1966 году. Одновременно окончила и музыкальную школу по классу пианино. В том же году поступила на национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского госпединститута.

Закончив его, Зайнап Сулейманова несколько лет преподавала в школе, затем более двадцати лет (до развала СССР и начала суверенизации бывших братских стран) проработала в Чечено-Ингушском республиканском книжном издательстве, где выросла из корректора до редактора отдела художественной литературы. С девяностых годов ХХ века З. Сулейманова дома, занимается литературным трудом.

Благо ей не привыкать – ведь начала она писать первые стихи еще в школе. О том, как в ней развился талант литератора, она так рассказывала в интервью газете «Молодежная смена» (10 марта 2004):

– Свое первое стихотворение я написала в 13 лет, а публиковаться начала в четырнадцать в газетах – урус-мартановской районной «Ленинская правда», республиканской «Ленинский путь», альманахе «Аргун».

– Сыграло ли в этом роль то, что Вы дочь известного поэта?– Многим из того, что я сегодня могу, умею и люблю заниматься, я обязана, в первую очередь,

Всевышнему, во вторую – своему отцу. Это он хотел, чтобы я стала продолжателем его дела. Меня же больше привлекала журналистика.

В доме отца всегда собирались его друзья: писатели, поэты, как молодые, так и более опытные, уже известные в народе. Они приходили к нему, чтобы слушать его, общаться друг с другом. Ведь это был очень мудрый и интересный человек. Богатство его внутреннего мира притягивало к себе все больше и больше людей. И, естественно, это общество, все эти творческие вечера не могли не сказаться на выборе моей будущей профессии.

Помогали мне в этом и советы, и поддержка старших наставников и учителей, уже признанных и почитаемых чеченских писателей.

Помнится, как-то в 7 классе на республиканской олимпиаде среди школьников я читала свое собственное стихотворение «Ласточка». И вдруг то ли от волнения, то ли от застенчивости, прервав чтение, я начала плакать прямо на сцене. Тем временем Халид Ошаев, который был одним из членов жюри, подошел ко мне, погладил по голове и успокоил: «Все волнуются, деточка. С кем не бывает? Ты продолжай».

В школе я училась хорошо, и кое-что писала в старших классах для газеты. С десятого класса много печаталась в газетах».

Все это в результате вылилось в то, что стихи и поэмы Зайнап Сулеймановой были опубликованы во многих коллективных сборниках молодых литераторов Чечни: «Час рассвета» («Сатасаран сахьт») (1977), «Утренние голоса» (1986), «Напевы Родины» (1985), «От подножья лет» и др. Гордится поэтесса и тем, что ее стихи вошли и в коллективный сборник «Антология чеченской поэзии», изданный в Стамбуле нашим соотечественником Рафиком Оздамиром.

Вышли в свет и три собственные книги стихов и поэм Зайнап Сулеймановой: «Надежда» (1980), «Мое завтра» (1983) и «Пять поэм» (1992), куда вошли лучшие поэмы поэтессы: «Ханпаша Нурадилов», «Подвиг Хаваджи» (о Герое Советского Союза Х. Магомед-Мирзоеве), «К солнцу тянущиеся сердца» (о героях Гражданской войны в Чечне), «Легенда» (о любви) и «Старый рассказ» (о ней же).

Поэзия Зайнап Сулеймановой всегда получала хорошие отзывы читателей и коллег. Так, доктор филологических наук ученый-языковед Кати Чокаев писал: «В росте мастерства стихотворного творчества З. Сулеймановой большое место занимает хорошее знание русской поэзии. Служит этому и хорошее знание ею и чеченского устного народного творчества. И то, что, как и другие известные поэты, она своим мастерством исправляет и улучшает его. А это большое творческое достижение» (Газета «Ленинский путь». 12 сентября 1980).

Народный писатель Чеченской Республики М. Ахмадов пишет: «Зайнап Сулейманова удивила нас чистыми, светлыми образами своей любовной лирики. Было опасение, что ее поэзия останется в этих рамках, но, к радости нашей, ей под силу и другие грани творчества. Доказательством тому является героическая тематика ее поэм о подвигах героев Великой Отечественной и Гражданской войн».

Писатель Сайд-Селим Саидов так сказал о ее творчестве: «В поэзии Зайнап Сулеймановой всегда присутствует солнце. Стихи ее изнутри излучают свет, весеннее тепло, они согреты душевным теплом».

И еще две грани ее таланта: Зайнап Сулейманова много писала для детей – стихи, рассказы, сказки и чеченские народные сатирические рассказы и юмористические притчи, мечтая издать отдельную книгу «Чеченский юмор» (материал накоплен большой – более пятисот страниц машинописного текста).

Вернемся еще раз к интервью газете «Молодежная смена»:– Когда написана первая сказка для детей? Как Вы пришли к этому?– Опять же с легкой руки отца. Было это в 1987 году (уже второй год выхода в свет детского

журнала «СтелаIад»).У отца жили две живые белочки, подаренные ему лесником. Они были очень забавными, мы

постоянно наблюдали за ними, как за детьми. И отцу как-то пришла такая мысль: «Почему бы тебе не написать о них рассказ для журнала «СтелаIад»?». И я написала все, как есть, не добавляя, не искажая ничего, о жизни, о поведении этих двух прекрасных существ. Получился интересный рассказ, который понравился многим: и детям, и редактору журнала, и главному моему рецензенту – отцу. Назывался он «Две белки» («Ши тарсал»).

Вот так было положено начало детскому жанру.– С тех пор и сотрудничаете со «СтелаIад»?– Да, с тех самых пор я пишу в этот журнал, и у них накопилось достаточно много моих

произведений. Многие из них были потеряны во время войны, и мне пришлось их восстанавливать заново. Редактор этого журнала доволен моими произведениями и желает, чтобы я писала чаще. Редакцией мне присуждена детская премия за сказку для детей «Волк-Али и мул-Солта» («Борз-Iелий, Вир-Солтий»), опубликованную в №7 за 2002 год. Она получила широкий отклик у читателя. Ведь дети – это самый искренний, самый благородный читатель.

– Сюжеты ваших произведений (сказок, рассказов) Вы придумываете или берете из жизни?– Конечно же, жизнь подсказывает мне сюжеты. Например, в рассказе «Чип» (Чип – имя

черепашки) в лице главных героев выступили мои племянники. Мы были беженцами и жили в Баку. А черепашку подарил им русский мальчишка, живший по соседству. Так что это было событие, действительно имевшее место. И так всегда: с каждым рассказом, сказкой связана какая-то история, увиденная мною воочию или рассказанная кем-то.

– Какова тематика, кто персонажи Ваших сказок?– Я сама очень люблю животных, птиц, природу. Они и есть персонажи моих сказок: обезьяна,

осленок, лесные птицы, черепашка. Их взаимоотношения и судьбы – вот тематика моих произведений, которые направлены на то, чтобы развить у ребенка самые лучшие, самые добрые качества (10 марта 2004).

«Поэты приходят на смену друг другу, сказочники сплетают радугу из мечтаний всех людей, живших и живущих на земле», – говорила Раиса Ахматова. Так пусть же этот праздник всегда озаряет небо над нашей головой, вселяя в наши страждущие души надежду, веру и любовь строками стихов, рассказов и сказок Зайнап Сулеймановой. Да будет так.

Произведения поэтессы редко переводили на русский язык. Поэтому я перевел несколько стихотворений, чтобы все могли судить о поэзии Зайнап Сулеймановой, дочери великого Ахмада Сулейманова.

Приезжайте в горы

Синь неба молнией пронзая,Как будто горы сторожит,К себе вниманье привлекая,Орел стремительно кружит.

Твоими Лермонтов тропамиХодил, волшебная земля.Тебя он звонкими стихамиПрославил, Родина моя.

На пашни повода бросая,Туч гонит ветер табуны,И звездочки,Что ночь роняет,Как блестки,В Тереке видны.

Повсюду утро оставляетСлед золотой свой,Рано встав.Еще в долине отдыхаетТуман, как будто задремав.

Увидите вы, как природаСмеется, распустив цветы,Как молодые ждут приходаПоры любви, надежд, мечты.

Мои тут доблестные жилиОтцы в течение веков,Но вражьи силы,Что кружили,Не превратили их в рабов…

Орел летает в небе споро,Крылами гордо воздух рвет…Друзья,Вы приезжайте в горы –Узнать Чечню,Понять народ.

Идиллия

Скатясь с неба синегоСолнце за горы ушло.Собак ведя грозных,Пастух возвратился в село.

Щипая траву и несяГруз молочного дара,К ягнятам кудрявым бредетПо дороге отара.

Под песню пастушьей свирелиСпать горы легли.За пищей своей облакаЗа горы ушли…

Таким только сон наш,Наверно, бывает красивым –Все, что остается для насЕще за перспективой.

Лунная песня

Звездную шальМне набросив на плечи,Сердце наполнивМое тишиной,Тихая ночь, мне,Став счастья предтечей,Лунную песнюВолшебную спой.

Словно туман,Унося грусть-тревогу,Сердцу, любвиВозвращая покой,Тихая ночь, мне –

Прошу я немного –Лунную песнюВолшебную спой.

Яркостью жемчугаДом мой наполнив,Слезы моиУтерев синевой,Тихая ночь, мнеО милом напомнив,Лунную песнюВолшебную спой.

Стать бы мне…

Стать бы мне звездой небеснойЧтоб одному тебе гореть;Стать бы мне красивой песней,Чтоб одному тебе звенеть.

Стать бы мне росой,Чтоб мноюМог ты жажду утолить;Стать бы морем,Чтоб с тобоюК острову любви приплыть.

Только мне не удаетсяНи звездой, ни морем быть…Стать хотя б осколком солнца,В сердце лед чтоб растопить.

Не ищи

Не ищи родник волшебный,Время не теряй свое:Лучшей влагою целебнойСердце полнится мое.

Не ищи ты звезд на небе,Чтоб доверить им мечты:Лишь в глазах моих,Как жребийСчастья,Их увидишь ты.

Будут поиски напрасны,Должен ты одно понять,Что тепло не в солнце ясном –Я могу его лишь дать.

В поисках не тратя дней,Все в любви найдешь моей.

Лема Ибрагимов(1951)

Каждый раз, когда я читаю его произведения, я не перестаю поражаться, удивляться и восхищаться многогранностью его писательского дара, разнообразием жанров, в том числе и тех, которых он впервые вводит в чеченскую литературу. Это, во-первых. Во-вторых, я не устаю

завидовать белой завистью широте его знаний, глубине ума, неустанности поиска, трудолюбию редкому, неиссякаемости фантазии, оригинальности и неповторимости его поэтических находок, свежести мыслей, образов, афористичности стихов и т. д.

Вот прочитайте первое попавшее на глаза и, думаю, вы согласитесь со мной:

Из Москвы каждым летомСамолетом прилетала ты.И когда по белу трапуВниз спускалась ты,Я любил с тобой вместеСамолеты всей земли.

Дальше возникает вспышка картин войны и самолетов, что везут «не тебя мне, а бомбы» и неожиданный конец стихотворения:

От тебя давно нет писемДа и вести никакой.Самолеты, минометыМежду мною и тобой.

Этот удивительный талант дан скромному, тихому и очень трудолюбивому человеку – Леме Ибрагимову – поэту, прозаику, переводчику, языковеду и исследователю литературы, больше известному читателям как Канташ.

Однажды я спросил его: «А почему – Канташ?» – «А так меня называла бабушка моя, вырастившая меня, – ответил он. – Мудрая она была женщина, и всем, что во мне есть хорошего, я обязан ей. В память о ней я ношу этот псевдоним, как талисман».

Родился Лема Ибрагимов 9 октября 1951 года в ссылке в Казахстане, в селе близ г. Алма-Ата (сейчас – Алматы). Там же пошел в школу. В 1960 году семья вернулась в родное село Гойты, где Лема и закончил школу в 1970 году. В том же году поступил на лечебный факультет Кубанского медицинского института в г. Краснодар. На пятом курсе бросил учебу, поняв, как он писал позже, что «профессия врача не мое призвание», а что его призвание – литературное творчество.

С того времени, изучая жизнь, Лема Ибрагимов перепробовал множество профессий, исходил немало дорог и по России и по Чечне. Работал в геологоразведке, служил в Советской Армии (1978–80 годы), закончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета.

После университета одно время работал преподавателем и завучем в Гойтинской средней школе, телевизионным журналистом в Государственном Комитете по телерадиовещанию (1990–1998); был главным редактором журнала «Орга» (1999–2002), журнала «Гоч» («Перевод») (2004–2006). С 2006 года – старший научный сотрудник Академии наук Чеченской Республики. Тема его научного исследования (кандидатской диссертации) – «Национальное своеобразие чеченской литературы». Об историографии своей темы Л. Ибрагимов уже опубликовал ряд статей в журналах республики. Об одной из них – «История и литература» – редакция писала:

«Потаенного в истории очень много. Настоящее с его потерями и приобретениями является продолжением прошлого. Вот снятием потаенности в истории и занимается автор исторического произведения. Таким образом, историческая художественная литература становится действенным средством национального самопознания. Этим проблемам и посвящена статья старшего научного сотрудника АН ЧР Л.М. Ибрагимова “История и литература”».

Писать Лема Ибрагимов начал рано – еще в школе, но очень требовательный к своему творчеству, не спешил публиковать свои стихи, и впервые они увидели свет довольно-таки поздно: в 1990 году на страницах Веденской районной газеты «Колхозная жизнь» (сейчас – «Новая жизнь»). Стихи и его

остроумные афоризмы, сочинять которые очень любит Л. Ибрагимов, с тех пор регулярно печатались и печатаются в журналах «Нана», «Орга», «Вайнах», на страницах газет.

С 1990 по 2008 год вышли в свет сборники стихов и афоризмов Лемы Ибрагимова: «Толкование наблюдений» («Зерийн тидарш») (1992), «Психография» (1993), «Афоризмы» (1994), сборник стихов «Эх, мир» («Маржа дуьне») (2005), «Драматургия» (2008) и т. д.

О своеобразии творчества Лемы Ибрагимова литературовед, кандидат филологических наук Юрий Верольский писал в рецензии на книгу «Афоризмы» (1994): «Афористичность, умение в малом количестве слов выразить важную мысль – есть характерное свойство фольклора, особенно его малых форм. В мудрости и красоте народных пословиц и поговорок – начало мудрости народа.

Чеченский афоризм восходит к пословицам и поговоркам древности, к сурам Корана, – продолжает ученый. – Он веками шлифовался в народной речи, в назмах и илли. Но все это были или фольклорные афоризмы, или афоризмы индивидуально-авторские. Настоящий же сборник – это сборник афоризмов, созданных автором в качестве самостоятельных жанровых образований».

«…Выход этой книги, – подытоживает Ю. Верольский, – знаменует собой продвижение чеченского афоризма на просторы общечеловеческой культуры».

Много делает Лема Ибрагимов и для развития чеченского языка и литературы, обогащения его словарного состава и ее жанров. Он старается ввести и утвердить в языке новые слова, в литературе – новые жанры, расширить круг чтения чеченцев. Лема Ибрагимов впервые ввел в чеченскую литературу такие жанры, как психография, реминисценции, написал первое чеченское либретто для оперы – «Либретто восстания» («ГIаттаман либретто») (правда, ставить его и играть было некому и негде). Он составил и издал в труднейших условиях военного и послевоенного времени фундаментальные собрания – «Антологию чеченской поэзии (2003) и «Антологию всемирной поэзии» (на рус. яз.; 2008), «Смысловой словарь чеченских фразеологизмов», «Словарь старых и исчезающих слов чеченского языка», «Словарь технических терминов» (совместно с доктором филологических наук К. Чокаевым), книгу «Чеченские пословицы» и т. д.

О главной работе Лемы Ибрагимова, составленной им фундаментальной «Антологии чеченской поэзии», Председатель Совета Учредителей Благотворительно-Культурного Фонда «Солнце», доктор экономических наук, профессор Джамалдин Курумов, который спонсировал издание этого труда, писал: «Лема Ибрагимов (Канташ) – известный поэт, драматург, филолог, авторитетный среди писателей и поэтов Чеченской Республики человек – совершил научный и гражданский подвиг. На протяжении десяти лет (самого смутного времени в истории Чечни. – А.К.) он работал над составлением «Антологии чеченской поэзии» и вынес рукопись из огня.

Эта рукопись, перетянутая бечевкой, в нескольких местах обожженная, напоминала израненное сокровище. Тем ценнее представляется вклад всех людей, принявших участие в ее составлении и сохранении…

Впервые за всю историю чеченской литературы выходит в свет «Антология чеченской поэзии» на родном языке. Безусловно, это большое событие в общественной и литературной жизни Чеченской Республики.

Не сомневаемся, что данная книга внесет свой весомый вклад в дело воспитания подрастающего поколения в духе высокой нравственности, этики, морали и любви к своей Родине» (М., 2003. С. 4).

Трудолюбию его можно только позавидовать, потому что Лема Ибрагимов девизом всей своей творческой жизни сделал слова: «Тот, кто не хочет работать, ищет причины, а тот, кто хочет работать, находит возможности». Двигает его на эту огромную работу боль и тревога за настоящее и будущее чеченской литературы и родного языка.

Об особенностях творчества, исканий и тревог Лемы Ибрагимова очень точно сказано в «Характеристике», данной ему Лулой Жумалаевой в бытность ее ответственным секретарем журнала «Вайнах» в 2003 году:

«В век высоких технологий и переосмысления фундаментальных общенациональных гуманитарных основ становится совершенно очевидной истина, что без планомерного расширения лексической и понятийно-смысловой базы языка нохчи и расширения жанрово-содержательной составляющей литературы наш этнос не сможет интегрироваться в мировое цивилизованное сообщество, и, как следствие, будет обречен на положение третьесортной республики.

Член Союза писателей России и Чечни Ибрагимов Лема, более известный в литературных кругах под псевдонимом Канташ, давно и заслуженно пользуется авторитетом среди своих собратьев по перу. Его творческой манере присуща философичность и неординарность, свежесть и первичность умозаключений, глубина проникновения в таинства Бытия, аналитичность, афористичность, новизна образов.

Ему, кстати, принадлежит одна из первых разработок чеченской национальной идеи, нашедшей немало своих сторонников и подражателей. У Канташа – свой давний и преданный круг поклонников – и не только из числа литературной и научной элиты, но и широкого читателя».

Вернее не скажешь. Да и стоит ли стараться делать это, если сами произведения лучше говорят о его необыкновенном даре. Особенно стихи, которые мы приводим ниже, как образец:

И смерть уже…

И смерть уже не так бесстрашна, Не так таинственно геройство, Разгулу тьмы во тьме кромешной –Сопротивленье – это чувство.

Отвага в жизни лучше страха, Но если Бог твой не с тобой –Она досадная помеха И оскверняет Дух Святой.

Во все века прекрасна правда, Защита Родины – искусство, И если нас влечет свобода –Сопротивленье – не безумство.

* * *Я всех люблю, судьбе внимая, Чтоб можно было вас любить. И всех прощаю, понимая, Что так мне легче будет жить.

Я вас люблю – судьбу такую Мне есть за что благодарить. Прощая вас – я всех прощаю, –Чтоб можно было дальше жить.

* * *

За тонкость и беззащитность, Готовность понять и простить, Она его полюбила. Была и любима: Он ее боготворил И создавал шедевры.

За тонкость и беззащитность,Готовность понять и простить,Она его разлюбила.Была не судима.Он ее боготворилИ продолжал создаватьТолько одни шедевры.

* * *Отказав,Рассмеялась, ушла. Рассказала тому, В кого влюблена. Рассмеялись вдвоем –И тогда поняла, Что навеки Осталась Одна.

* * *Весна. Весна – была мечтой Зимы, кружившей над страной, Парней, ушедших на войну, Отдавших жизни за Чечню.

Весна была Надеждой, ВеройВсего, что кровью залилось, Всего, что пережить пришлось, Что за мечту отдать пришлось.

Она придет и станет явью, Всех наших древних сладких грез. И романтизм заплатит кровью За реализм соленых слез.

* * *Буду долго-долго думатьО твоей судьбе.И совсем-совсем немногоО своей беде.А потом сложу все вместе,

Разделю на два.И получиться в итоге –Новая беда.

* * *Бабочкой белой порхает жизнь, Ищет желанный цветок, Девушкой юной смерть отрицая, –Снова ромашки, трава полевая, Снова плетется бессмертный венок.

Саид-Бек Дакаев(1951)

Саид-Бек Дакаев – представитель четвертого поколения чеченских писателей, поколения, вышедшего на литературную арену в семидесятые-восьмидесятые годы ХХ столетия. О них так писал литературовед, кандидат филологических наук К. Гайтукаев: «К концу семидесятых – началу восьмидесятых годов резко расширяется круг новых имен в поэзии и прозе. Их произведения публикуются в республиканских, районных газетах, альманахах, объединенных и отдельных сборниках. У многих из них уже есть свои особенности, позволяющие объединить их не только по возрасту и времени появления имен в печати: круг проблем их творчества в значительно большей мере, чем творчество старшего и даже среднего поколения, связан с современностью. В лучших произведениях молодых на хорошем профессиональном уровне исследуется внутренний мир совре-менника, как правило, сверстника автора».

Это поколение отличается от других еще и тем, что многие из молодых так и не успели ни громко заявить о себе, ни внести сколько-нибудь весомого вклада в литературу, ни оставить в ней заметного следа, ни получить широкого признания людей, хотя и поэтические задатки, и природный дар их позволяли надеяться на хорошее литературное будущее. Некоторые из них успели даже выпустить по одной-две книжки стихов, другие еще только планировали сделать это, когда общественно-политические катаклизмы, происшедшие в стране в 1991–2001 годах, надолго прервали их творческие поиски, задержали взлет их талантов, наступили на горло их многообещающей музе, как в свое время (23 февраля 1944 года) их старшим товарищам.

Одним из этих невинных поэтических жертв процессов последнего и предыдущего времени в Чечне и является поэт Саид-Бек Дакаев, творчество которого хорошо знаю и многие стихи которого искренне радуют меня. Ему исполнилось пятьдесят восемь лет. Жизненный и творческий путь его был довольно-таки спокойным, ровным, без резких взлетов и падений, хотя человек он очень сме-лый, импульсивный, не терпящий унижения чести и достоинства, несправедливости, насилия и зла. Ни над людьми, ни над природой, ни над собой. Он весь в словах стихотворения «Почему?» (перевод – мой):

Человек, ты вступил беззащитным ребенкомВ этот мир, о защите безмолвно моля,И вскормила, чтоб радовал голосом звонким,

Своей грудью тебя наша мама-земля.Как мечтала она, что ты вырастешь добрым…Почему же злом платишь ей ночью и днем?Почему, оставляя другого бездомным,Землю бомбами рвешь и сжигаешь огнем?Почему затмеваешь ты солнце дымами?В чем виновны осина и грач, и олень?Хватит! Гнев укроти, чтоб ребенку и мамеСнились мирные сныИ встречал мирный день.

В этом было кредо поэта, его жизненная позиция, потому что он был таким человеком, о котором великий Н.М. Карамзин писал в свое время в статье: «Что нужно автору?»: «Говорят, что автору нужны таланты и знания, острый, проницательный разум, живое воображение. Справедливо, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Творец всегда изображается в творении и часто – против воли своей. Тщетно думает лицемер обмануть читателей и под златою одеждою пышных слов сокрыть железное сердце; тщетно говорить нам о милосердии, сострадании, добродетели! Все восклицания его холодны, без души, без жизни; и никогда питательное, эфирное пламя не польется из его творений в нежную душу читателя» (Собр. соч. в 2-х т. Т. 2. Л., 1984. С. 60–61).

Член Союза писателей России и Чечни Саид-Бек Дакаев родился в 1951 году в с. Сумное Соколовского района Северо-Казахстанской области, куда были выселены его родители в трагическом сорок четвертом. В школу пошел уже на родине отцов в с. Гордали Ножай-Юртовского района. Вскоре переехал в г. Аргун в поисках работы, где и живет сейчас. Школу закончил уже здесь. После этого окончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета. Работал и в школе, и на одном из заводов молодого города Аргун, а до самого распада СССР был машинистом теплоагрегатов Аргунского отделения «Сельхозтехники», преподавателем профессионально-технического училища №29, оператором в системе связи, а в девяностые годы ХХ века работал журналистом на чеченском телевидении. Как видим, жизненный опыт накопил большой.

Писать стихи Саид-Бек Дакаев начал еще в школе. Они печатались вначале на страницах шалинской районной газеты «Знамя коммунизма», позже – в республиканской газете «Ленинский путь», альманахе «Орга». Большие подборки стихов поэта были опубликованы в коллективных сборниках произведений молодых литераторов Чечни: «По зову молодости» (1976), «Утренние голоса» (1981), «Напевы Родины» (1985), «Крылатая высь» (1988), «У подножья лет» (1989). И, наконец, произведения С.-Б. Дакаева вошли в фундаментальную «Антологию чеченской поэзии» (М., 2003).

В 1981 году вышел первый авторский сборник стихов С.-Б. Дакаева «Негасимое пламя сердец», что свидетельствовало о возмужании дара поэта, а в 2005 году – вторая книжка стихотворений и поэм «Сердце, натянутое в струны». В нее, кроме стихов последних лет, вошли две крупные поэмы «Далекие голоса» (история трагической любви) и «Монологи двух групп» (о событиях в Чечне в 1991–2001 годах).

О книжке «Сердце, натянутое в струны» известный литературный критик Х. Бурчаев писал в предисловии к ней: «Саид-Бек Дакаев пишет много, и его стихи отличаются всегда глубиной мысли и философским взглядом на жизнь. Это говорит о том, что он всегда стремится быть выразителем своей эпохи и ответственным за сказанное слово».

Главными темами всего творчества Саид-Бека Дакаева были и остаются Чечня, ее природа, чистая любовь, а главными героями – рабочие люди, созидатели всех богатств отчего края, современники автора, люди, которых он хорошо знает и среди которых живет. Об этом говорят названия многих его творений. Об этом он говорит и в стихотворении «Я горжусь» (перевод – мой):

Мне мила, Чечня, твоя природа, Дороги твои сыны-творцы. Тем горжусь я, что отсюда родом Все мои и деды, и отцы. Были нашей колыбелью горы,Мудрые, как твой народ, Чечня. Тем горжусь, что в радости и в гореСыном называешь ты меня.

И пусть не всегда стихи С.-Б. Дакаева поражают нас броскими, мудреными образами, изяществом слога, пусть они чаще просты и безыскусны, но все они выношены автором, очень искренни и естественны, близки и понятны каждому читателю. И еще: все стихи поэта написаны на хорошем, чистом и ясном чеченском языке, в каждой строке их пульсирует жизнь, бьется кровь из сердца автора. Не случайно одно из стихотворений С.-Б. Дакаева так и названо – «Дети сердца»:

Стихи – дети сердца любимые:То – с робостью, то – с озорством,То – с именем, то – и без имениРождаются, каждый – с трудом. Стихи – то задумчиво-строгие, То – сложны, то – словно стрижи... Как детям, прощаем им многое.Но только – ни злобы, ни лжи!

Поколение поэтов С.-Б. Дакаева по не зависящим от них причинам не успело сделать и малой доли того, что могло сделать в чеченской литературе. Но в нас живет надежда, что оно заговорит еще в полный голос и порадует читателей яркими стихами, рассказами, поэмами, повестями. Ведь дол-жна же, в конце концов, восторжествовать справедливость!

Это необходимо и потому, что, как писал Николай Михайлович Карамзин: «Хотя талант есть вдохновение природы, однако ж ему должно раскрыться ученьем и созреть в постоянных упражнениях. Автору надобно иметь не только собственно так называемое дарование – то есть какую-то особенную деятельность душевных способностей, – но и многие исторические сведения, ум, образованный логикою, тонкий вкус и знание света» (Указ. соч. Т. 2. С. 123–124).

Стихи С.-Б. Дакаева не переводились на русский язык. Я специально перевел их для этой книги.

Жизнь моя

Если в жизни без следа Прохожу, без цели я,

Не жалей мои года, Время, а сожги меня.

Если был коварен я,А в глазах – двуличья яд.Зрения лиши меня,

Время, чтоб померк мой взгляд.

Если был я скуп, ценя Выше, чем Отчизна, жизнь, Пусть в позорной куче я Сгину – Правый суд вершись.

* * *И за спиною гор семи, И за пределами земли Стараюсь я чеченцем быть. Скитаясь сиротой несчастнымИ наслаждаяся прекрасным, О том я не могу забыть.

Встаю ль с рассветом за окном И сплю ли ночью сладким сном, Чеченец я. И тем горжусь. Высокого ли буду роста, И с ноготок ли буду просто, Всегда чеченцем остаюсь.

Дивлю ли я богатством мир Или скитаюсь нищ и сир, –Чеченец я какой я есть. Перед народами земными, В беде и в счастье это имя –Мое достоинство и честь.

Хоть синим пламенем горит, Хоть солнце светом озарит,

Чечня есть Родина моя. Встречаю ли я дома пули, Вдали, в изгнании, живу ли, С Чечнею неразлучен я.

* * *День новый начинает утро:Седлает солнышко коня.И жизньМинута за минутойМчит быстро к вечеру меня.

Приходит вечер –День сменяет,Его же – ночь,Обитель сна:До утра нового сбиваетТеченье жизни тишина.

Таким движенье вечно было, И жизнь ничуть не изменила Характер,Бывший хитрым самым.

Хотя и было так извечно,Но жизни слабости известны –Она покорна лишь упрямым.

Тауз Исаев (1951)

Впервые я прочитал стихи Тауза Исаева (Тауза Итса, Тауза Исса – литературные имена поэта и прозаика) в коллективном сборнике начинающих писателей Чечни «Чтобы жить на земле» в 1988 году. Ему было в это время около тридцати семи лет, ровно столько, сколько было А.С. Пушкину. Но он был в эти годы уже «солнцем русской поэзии», а Т. Исаев только впервые пришел к читателям.Стихи его, как и произведения многих из тех, кто печатался вместе с ним в сборнике были написаны в стиле французского сюрреализма, поэтому можно смело сказать, что они и были зачинателями этого течения в чеченской литературе. Писали они на русском языке и я, грешным делом, думал что и Т. Исаев тоже не умеет писать на чеченском. Но я был приятно удивлен, получив «Антологию чеченской поэзии», изданную в Москве в 2003 году на чеченском языке, прочитав там стихи поэта, написанные на родном. Значит, умеет!Родился Тауз Исаев в ноябре 1951 года в Казахстане в семье спецпереселенца. В шесть лет вернулся на родину отцов. Закончил школу и поступил на филологический факультет Чечено-Ингушского государственного пединститута. Не доучился. С группой молодых ребят, выдержав отбор, поехал учиться в Воронежский театральный институт. После него немного поработал учителем в школе, актером в Чечено-Ингушском госдрамтеатре им. Х. Нурадилова. И тут он окончательно понял, что все это не то, что истинное его призвание литература и журналистика. В 1985 году Тауз Исаев с группой молодых литераторов, отобранных Союзом писателей республики, едет учиться в Московский литературный институт им. А.М. Горького Союза писателей СССР и заканчивает его. Вернувшись на родину уже в мятежные девяностые годы прошлого столетия, работает корреспондентом в редакции газеты «Комсомольское племя», редактором журнала «Стела-Iад». Еще до начала первой чеченской войны уехал в Абхазию, где и проживает до сих пор. Как вспоминает поэт, писать он начал еще в школе и сразу увлекся верлибрами, потому что «они дают волю мысли, развитию образа, течению стиха, не сковывая его ни размерами, ни рифмами, ни строфами». Долго Т. Исаев оттачивал мастерство, искал свой почерк, стиль. Поэтому первый сборник стихотворений, миниатюр и афоризмов Тауза Исаева «Пространство души» вышел только в 1991 году. Параллельно писал короткие рассказы и прозаические миниатюры. В Абхазии издал несколько сборников поэзии и прозы. А в Чеченской Республике печатался в журналах «Орга», «Вайнах», «Нана».В 2007 году в Грозном Тауз Исаев издал книгу прозы «Путешествие в полдень», тепло встреченную читателями и критикой. Готовит к печати еще ряд сборников поэзии и прозы. Он сам точно определил суть своего творчества, написав: «Мои стихи – мое одиночество, рассказанное самому себе». Они очень личные. Поистине, читая их, понимаешь, что действительно: краткость – сестра таланта.

* * *Есть звезды разныеКладбищ камней пустыньДомов воды деревьев птиц дорогЛюдей огня любви цветов и песен

Моя же таЧто в сумерках красивых Над Родиной торжественно встает

* * *Людей облитых желтым светом

За поворот трамвай увозит Его колеса брызжат искрами

* * *По пустынному городу ночьюЕдет одинокий трамвай В нем сидит человекОн едет куда-то сам не зная кудаНа свидание с самим собой с любимой Или с духом умерших на краю света или такПросто так от тоски а город пустынен Потушены окна лишь собаки в задворках Владеют предутренним городом и луна опрокинуласьВ желтый холодный омут лужи и весна

что карабкаетсяВверх по жилам деревьев и звезды их много Лишь трамвай одинок в большущем мартовском

городеИ человек

* * *Я знаю, горы сотворились такТот горизонт перед врагом встал на дыбыИ Родину собою защитил

* * *То не вечный огоньГоритНе кончаясь То кровь миллионовВечная кровь.

* * *Милиционер на перекрестке Пасет железные стада.

Саид-Хамзат Нунуев(1952)

Я каждый раз покупал книги Саид-Хамзата Нунуева, хотя и мог их получить в подарок от него с дарственной надписью, потому что я его хорошо знаю с юности по комсомольской работе, которую часто освещал в своих телепередачах, часто с ним встречаясь. Покупал потому, что не терпелось прочитать и узнать, вперед ли он шагнул в своем творчестве или топчется все еще на месте, что случается, если у писателя нет «Божьей искры», или если он случайный человек в литературе. К

счастью, я всегда убеждался (да и не только я) в том, что новые произведения С.-Х. Нунуева – не просто шаг, а бросок вперед и что он сам уверенно чувствует себя в беллетристике, публицистике, драматургии, исторических исследованиях.Саид-Хамзат Нунуев – человек литературно очень одаренный, трудолюбивый, с настоящим даром писателя и исследователя. Родился он 1 января 1952 года в ссылке в поселке Голубиновка Ключевского района Актюбинской области Казахстана. Детские его годы прошли там. В 1957 году семья вернулась в родное село Махкеты Веденского района. В 1968 году закончил Махкетинскую среднюю школу и сразу же поступил на исторический факультет Чечено-Ингушского государственного университета. Окончил его. Не довольствуясь этим, закончил еще экономический факультет Горского сельхозинститута в г. Орджоникидзе (ныне – Владикавказ).После университета началась у Саид-Хамзата Нунуева, как и у всех его сверстников, в те годы молодых специалистов, трудовая эпопея. С 1973 по 1990 годы он вначале несколько лет работал учителем истории и обществоведения в Элистанжинской (Веденский район) средней школе, служил в рядах Советской Армии, затем был избран секретарем Веденского райкома комсомола и, наконец, – секретарем партийного комитета совхоза «Прогресс», секретарем Веденского райкома КПСС.Началась перестройка и постепенный развал великого Советского Союза. И с 1990 года в жизни Саид-Хамзата Нунуева происходят крутые повороты. В 1990 году группой неформалов он был выдвинут в депутаты одновременно в Верховный Совет ЧИАССР и в народные депутаты РСФСР по одномандатным Махкетинскому и Шалинскому избирательным округам. В конкуренции с более чем двадцатью кандидатами он одержал победу и стал одновременно депутатом парламентов ЧИАССР и РСФСР. В 1991 году после Государственного комитета по чрезвычайному положению и роспуска Верховного Совета СССР был создан новый орган законодательной власти СССР – двухпалатный Верховный Совет СССР и С.-Х. Нунуев от Верховного Совета РФ был избран председателем комитета.В январе 2004 года Ассоциацией патриотически настроенных бывших народных депутатов России, вновь избранных в Государственную Думу, он был рекомендован на работу в ее аппарат в тот же орган, который теперь называется Комитетом по безопасности.В последующем С.-Х. Нунуев работал в группе народной дипломатии при Центре этнокультурного развития Чеченской Республики в г. Грозный, начальником Отдела внешних связей Академии наук Чеченской Республики, председателем правления чеченского Центра культуры, мира и ненасилия под эгидой ЮНЕСКО, советником Международного Сообщества писательских союзов, председателем исполкома Ассоциации чеченских культурных и общественных объединений (Москва). Сейчас он – руководитель Центра культуры чеченских диаспор, находящихся за пределами Чечни.В эти годы С.-Х. Нунуев защитил диссертацию и стал кандидатом исторических наук по специальности религиоведение, философская антропология и философия культуры.Литературную деятельность Саид-Хамзат Нунуев начал еще во время учебы в последнем классе школы. Уже в первые годы учебы в университете в районной и республиканской газетах и на страницах альманаха «Орга» появились публикации его остроумных сатирических рассказов, а затем – и «серьезных» произведений. С годами талант писателя окреп, и на свет появилась первая книга сатирических рассказов и новелл «Пятна на солнце» (1983), а затем вторая книга «Мелодии Родины» (1986).Параллельно с ними С.-Х. Нунуев работал и над крупными, объемными жанрами – повестями и романами. Результатом этой работы стали романы, изданные писателем в 1988 году – «Паутина», а в 1991 году – «Век дьявола». Все это было написано и издано на чеченском языке.Как историк, религиовед и публицист С.-Х. Нунуев проводил и проводит огромную работу по исследованию истории чеченского народа и его верований. Она отразилась в глубоких, аргументированных документальных исследованиях, собранных в книги: «Нахи, пророки, судьба» (1996), «Нахи и священная история» (1998), «Дух и золото» (2004), «История и культура чеченского народа» (2002) и др. Все они были изданы на русском языке и вызвали широкий отклик у читателей, особенно публицистический роман «Дух и золото», о котором издатель писал в аннотации: «Трагедия, разыгравшаяся на Кавказе на стыке тысячелетий, ставит много вопросов. Свои ответы на них находит автор данной книги, непосредственный свидетель и участник многих публичных и закулисных событий, связанных с Чечней.

В романе охватывается период новейшей истории России, когда выпущенный из-под контроля государства олигархический воровской капитал проникал в кремлевские кабинеты, а его политические технологии реализовывались методами манипуляции сознанием людей, стравливания народов. Но народы достойно выдерживают самые тяжкие испытания – испытания войнами» (М., 2004. С. 2).Об идее написания и смысле своей книги сам автор пишет в предисловии к ней: «Поистине трагическое развитие событий в Чечне в последнее десятилетие – результат и свидетельство незрелости всего человеческого сообщества…Очевидно, что война востребована. Она была спланирована как действенный инструмент политической технологии, как часть политики стравливания России с исламским миром. Ведь нет и не может быть вражды между народами и религиями, если исходить из их подлинных объективных интересов, из духа, заложенного в них изначально. Другое дело – интересы золота. Золото – орудие сатаны» (Там же. С. 5).В 2007 году С.-Х. Нунуев, участвую во Всероссийском конкурсе на Грант Президента Российской Федерации по поддержке творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства, выиграл его и приступил к претворению в жизнь нового проекта – нового исследования по истории Чечни. В рамках этого проекта писатель выпустил книгу публицистики в 2008 году «Чеченцы», всесторонне характеризующую историю и жизнь народа. В том же году исследователь выпустил отдельной объемистой книгой фундаментальное исследование «Ноев Завет».Саид-Хамзат Нунуев пробовал себя и в драматургии, и показал себя мастером этого жанра и прекрасным знатоком сценических законов. Он написал две прекрасные пьесы: «Соседи» («Лулахой») (о спекулянтах, хапугах, манерах современной молодежи и тунеядцах) и «Один лишь Бог…» («Дела воцург накъост воцуш») (о трагических днях депортации чеченцев в 1944 году). По ним были поставлены спектакли на сцене Чеченского государственного драматического театра им. Героя Советского Союза Ханпаши Нурадилова. Я сам бывал на их просмотрах и премьерах и помню, как восторженно эти спектакли воспринимали зрители и какой имели огромный успех, что тоже является свидетельством таланта и мастерства писателя.С.-Х. Нунуев с 1989 года достойно носит звание члена Союза писателей СССР, с 1991 года – члена Союза писателей России. И сейчас он продолжает искать, исследовать, творить. И мы не сомневаемся в том, что у него еще много чего осталось сказать людям.В заключение небольшой отрывок из четвертой части романа С.-Х. Нунуева «Дух и золото».

Дух и золото(отрывок)

По чеченской земле, громя, сжигая, сокрушая все живое и неживое, сотворенное Богом и человеком, шла нелепая, словно сон безумца, война. Жестокость была такой неистовой, что разум человеческий отказывался воспринимать происходящее как реальность.Рушились мечети, православные храмы. Священники-провокаторы и муфтии-оборотни благословляли людей на убийства.Это был ад, который устроить на земле мог только сатана.Уныние, тоска, безысходное горе окутали мирные чеченские аулы и города. Люди, чувствуя свою беспомощность противостоять этому вселенскому злу, вселенскому коварству, тихо, молча умирали. Те, кто еще жил, завидовали тем, кто ушел на вечный покой.Что же случилось?!Что же с нами происходит?!Что же нас ждет впереди?!Этими вопросами было плотно насыщено пространство над истерзанной землей. Но крови не становилось меньше. Людей по-прежнему убивали, крали, сводили с ума. Казалось, возьми эту землю в любом месте в ладонь, сожми в кулак, закричит от боли, потечет кровь. Земля заплачет от боли, от незаслуженной обиды, от горя, и ничем ты не сможешь ее утешить. Даже погибнув, смешавшись с этой землей, превращаемой в одно громадное поле погоста, горе не убавится.Будет витать неприкаянный дух, упрекая каждого, кому довелось жить в это проклятое время восторжествовавшего сатанизма: а все ли ты сделал, что мог? Как мог есть, пить, спать, веселиться, когда такое творили с твоим народом, с твоим домом, с твоей честью, с твоим Богом?! У тебя ведь отнимали все, что делало из тебя чеченца, мусульманина, человека! Почему не восстали твои разум,

честь и достоинство? Разве, погибая в неравной схватке, позволяя убивать себя, своих братьев, сестер, родителей, ты не предавал свой народ, не лишал его достойного будущего? Разве мужество для мужчины – это смерть, а не победа?Те, кто ничем не мог остановить это безумие, молча умирали, становились инвалидами, сходили с ума. Те, кто были близки к власти, лгали, лицемерили и обогащались.В тот день земля опять сотрясалась от взрывов бомб, снарядов, ракет. В воздухе опять густо витал запах смерти.У российского блокпоста возле города скопились сотни машин, тысячи людей. Чеченцы волновались. Доведенная до отчаяния толпа готова была взорваться, обрушиться на спрятавшихся за громадные циклопические бетонные блоки федералов, прицеливающихся со всех щелей автоматами и пулеметами.Вот вперед выдвинулось с десяток женщин в белых платках и длинных зеленых платьях. Они во весь голос хором запели:

Жов-хар ДудаевЛа-илаха илала…Ша-миль БасаевЛа-илаха илала...

Из-за груды бетонных блоков выглянул здоровенный, рыжий омоновец в косынке. Он отбросил в сторону пустую бутылку из-под пива и запел свое:

Бо-рис Ельцин,Ля-ля-ля, ля-ля-ля,Па-ша Грачев,Ля-ля-ля, ля-ля-ля...

Кто-то из-за бетонных блоков открыл по толпе скопившихся провокационную автоматную очередь. Упали несколько человек, среди них девочка-подросток. Пришедшая в ярость безоружная толпа готова была броситься на ощетинившееся стволами каменное логово. Военные приготовились скосить толпу. Но тут вперед вышел человек лет пятидесяти, облаченный в белые одежды. Добрая улыбка озаряла его худощавое, светлое лицо, а белая борода, седые пряди волос и грустные глаза выдавали в нем человека, умудренного жизнью.Вскоре между этим человеком и людьми завязалась беседа.Начал человек с проповеди:– Братья и сестры! Ислам – религия самого чистого, самого высокого духа, дарованная человечеству Всевышним изначально. Ислам во многом сохранился в монотеистических религиях – христианстве, иудаизме, поскольку Всевышний присылал людям Откровения на разных этапах человеческой истории. Но ислам после получения пророком Мухаммадом, да благословит Его Аллах и приветствует, Священного Корана, окончательно поднялся над земным, обозначил четкую грань между духом и плотью. Люди плоти, золота сделали себе бога из денег для того, чтобы вести беззаботный, разгульный образ жизни. Поскольку земных соблазнов много, они хотят все больше и больше денег, притесняют слабых, обманывают доверчивых.Опьяненные властью, которую им дают грязные деньги, они совершают насилие, обман, стравливают народы, развязывают войны, протягивают руки к чужим богатствам, пытаются устанавливать везде свои порядки. Они давно забыли, что такое совесть, и смеются над теми, кто заговорит о совести, чести, порядочности. Священные писания: Товрат (Тора), Инжал (Евангелие), Забур (Псалтырь), Коран – сильно им мешают. Золотой телец вновь свел их с ума, и они возомнили себя богами. Но мы, люди Духа, не должны опускаться до нравов ослепленных блеском золота, не должны позволять убивать себя, заманивая в капканы.Нельзя опускаться до соблазнов земных утех, ибо мы, мусульмане, – люди Духа! Терпите, оттачивайте свой разум и закаляйте свою добрую волю, свой дух. И тогда люди плоти рано или поздно начнут преклоняться перед Единым Богом. У них не будет другого выбора! Это первая главная Заповедь.Противоречия и конфликты в земном мире будут всегда. Но если люди будут желать убивать не похожих на себя, то дойдет до того, что брат убьет своего брата.Сегодня у народов есть возможность выжить, сохранить себя, хотя коварства тоже много и оно становится изощреннее. Мы не должны отвечать злобой на злобу, коварством на коварство. Наша

сила в правде и добре, а не в насилии, не в звериной схватке с теми, кто живет ради грязного золота. Иблис хочет от нас только одного: чтобы мы в него стреляли! Так мы развязываем ему руки.Вторая главная Заповедь: жизнь человека бесценна и не подвластна другому человеку! Отнять у человека жизнь может лишь тот, кто дал ему жизнь, – Всевышний!Откажитесь от оружия и насилия навсегда, немедленно и без всяких оговорок!Не берите его в руки, если ваш противник не пришел силой отнять у вас Веру. Ведь так говорит Священный Коран, данный нам Всевышним!..

Абдулхамид Хатуев(1952)

Я помню, как он в конце семидесятых годов ХХ века стремительно ворвался на страницы республиканской печати и сразу же заявил о многогранности своего дара: художника-сатирика (он играючи рисовал смешные, забавные картинки и карикатуры), поэта-лирика (экспромтом писал прекрасные стихи, которые быстро становились песнями), прозаика (на лету схватывая тему, сочинял миниатюры и короткие рассказы, сам же иллюстрируя их), драматурга (без всякого напряжения выдавал, как говорится, «на-гора» одноактные пьесы и сценки).Он – это Абдулхамид Хатуев. Родился он 1 сентября 1952 года в с. Крупское Московского района Киргизской ССР. В 1957 году семья вернулась в Чечено-Ингушетию, в с. Мескер-Юрт, где будущий писатель окончил среднюю школу. Филологический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета он закончил в 1974 году.Трудовую деятельность Абдулхамид Хатуев начал в 1974 году учителем чеченского и русского языков Мескер-Юртовской средней школы. В 1976 году перешел в редакцию Шалинской районной газеты «Знамя коммунизма» на должность заведующего отделом культуры. С 1979 по 1980 годы проходил действительную военную службу в Советской Армии.После демобилизации из Вооруженных Сил СССР вернулся на работу в редакцию Шалинской районной газеты «Знамя коммунизма» и возглавил отдел писем и культуры. С 1985 по 1991 год работал собственным корреспондентом республиканской газеты «Грозненский рабочий»; с 1991 по 1998 годы – директором информационного агентства «Чеченпресс», который выпускал газету «Кавказская хроника» под редакцией А. Хатуева. С 1998 по 2000 годы трудился собственным корреспондентом «Независимой газеты» по Чеченской Республике. В 2005– 2008 годах – старший редактор Чеченского книжного издательства и ответственный за выпуск сатирического журнала «ЗIуга» («Оса»), в котором активно выступал и как автор миниатюр и художник. Сейчас – в Центре духовно-нравственного воспитания и развития Чеченской Республики. С 1997 года является членом Союза писателей Чеченской Республики, с 1981 года – членом Союза журналистов СССР, а в 2007 году ему присвоено высокое звание «Народный писатель Чеченской Республики».Стихи А. Хатуева начал писать еще в школьные годы. Будучи студентом филологического факультета Чечено-Ингушского госуниверситета и позже вместе с группой творческой молодежи участвовал в работе литературного объединения молодых писателей Чечни «Прометей».Стихи, очерки, рассказы, критические статьи А. Хатуева выходили в свет на страницах альманаха Союза писателей республики «Орга», газеты «Ленинан некъ», в коллективных сборниках поэзии и прозы: «Час рассвета», «Манящие горизонты», «Все – тебе», «Антология чеченской поэзии» и др.В 2007 году А.А. Хатуев издал отдельную книгу «Праведная моя Чечня» («Бусалба сан Нохчийчоь»). В 2008 году увидел свет его сборник стихов на русском языке «Я веду себя на расстрел». Стихи Абдулхамида Хатуева до того мастерски написаны, что быстро перекладываются на музыку. Он является автором таких известных хитов как «Праведная моя Чечня», «Песня орла», «В небе погасла звезда» и мн. др.Продолжает А. Хатуев работать и в драматургии. По его сценарию в 2005 году в г. Баку был создан художественный фильм «Соседи».Выступает А. Хатуев и как наставник – оказывает большую помощь пишущей молодежи республики. Возглавляет русскую секцию возрожденного творческого объединения молодых литераторов Чечни «Прометей», регулярно выступает по радио, телевидению, в журналах и газетах.

Под его редакцией в Чеченском книжном издательстве готовится к выпуску в свет коллективный сборник молодых дарований «Ростки».Стихи А. Хатуева в моем переводе.

* * *Кровь стынет, а жилы горят И снова судьбой я наказан, Когда мне друзья говорят: Никто никому не обязан.

Сажусь на отцовский порог, Ведь с ним я судьбою повязан... Всем лучшим, что в жизни я смог, Народ мой, тебе я обязан!

Чечня однаНародов в мире много, Лесов, морей без дна...Нет Бога кроме Бога,Так и Чечня одна.

Душа сильна лишь верой,Хвалить зло мысль грешна.Как солнце в синей сфере,Так и Чечня одна.

Расти мужчиной трудно,Без песни жизнь бедна.Другой страны нет чудной –Чечня у нас одна.

Один цветочек ищетДругого Бог – казна.Нет талисмана чище –Чечня у нас одна.

В согласии жить нужно –На радость жизнь дана.Как счастья нет без дружбы,Так и Чечня одна.

Земля, простишь ли?Земля, простишь ли ты того,Кто перед гостем без приличийЗакрыл дверь дома своего,Нарушив дедовский обычай?

Земля, простишь ли ты того,Кто языку, в веках родному,Не скрыв презренья своегоОтдал любовь свою другому?

Простишь ли ты, земля, того,Кто легкий путь твой выбирает,Тобой клянется, но легкоСвятую клятву нарушает?

Земля, простишь ли ты того

Кто друга мог предать в движенье,Кто искры счастья твоегоМог погасить без сожаленья?

* * *Без тебя я проживу,Проживешь ты без меня.Но как только кто-тоБудет звать кого-то,

Что зовут нас наявуБудем думать ты и я.

Как кому дадут цветы,Как кому-то песню сложат,Позавидуешь им ты,Позавидую я тоже.

Без тебя я обойдусь,Без меня ты проживешь.Только скрыв за смехом грусть,Жду мечту, ты – счастья ждешь.

Леча Абдулаев(1953)

Каждое слово, каждая строка, мысль, каждый образ этого поэта большого дарования и таланта – неожиданны, как открытия, новы, богаты, драгоценны, как жемчужины языка. Например, как свеж и оригинален вот этот стих (стихи его, к сожалению, не часто переводятся на русский язык, а перевод тех редких делается непрофессионально, поэтому мне самому пришлось взяться за это):

Не хочу говорить,Что холодна,Хоть и холодна,Но она – луна.Ведь еще холоднее свет,Льющийся из твоего окна.

Говорить не надо вновь,Что далек горизонт любой.Дальше,Чем он, любовь, Что я хотел узнать с тобой.

Поэт умеет находить и освежать, удивить непривычностью образа, фразы, потому что прекрасно и глубоко знает родной язык, под звуки которого вырос, всю красоту, богатство которого впитал с молоком матери. «Я впервые узнал слова Кавказ, Родина, Дом отца, Весна. Я чувствовал во рту вкус этих слов, – пишет он в своей книге «Чечня, моя Чечня». – Я размышлял всегда с теми, кто умеет почитать землю, мать, очаг. Пока моя мысль связана с Родиной, не нарушая границу, намеченную Богом, для меня великими будут чеченское слово и камни чеченских очагов».Поэт еще с детства твердо усвоил, что «истинное богатство языка состоит не во множестве звуков, не во множестве слов, но в числе мыслей, выражаемых оным. Богатый язык есть тот, в котором вы найдете слова не только для означения главных идей, но и для изъяснения их различий, их оттенков, большей или меньшей силы, простоты и сложности. Иначе он беден; беден со всеми миллионами слов своих…». Поэт запомнил раз и навсегда, что «в языке, обогащенном умными авторами, в языке выработанном не может быть синонимов; всегда имеют они между собой некоторое тонкое

различие, известное тем писателям, которые владеют духом языка, сами размышляют, сами чувствуют, а не попугаями других бывают» (Карамзин Н.М. Собр. соч. в 2-х т. Т. 2. Л., 1984. С. 85).Этот поэт, переводчик, публицист – Леча Абдулаев, которого хорошо знаю и стихами которого восхищаюсь, богатству языка которого удивляюсь. И еще одно: я благодарен ему за его благородный характер, умение не только делать, но и помнить добро, за то, что он помнит о помощи моей, оказанной мной, будучи старшим редактором телевидения, им – молодым литераторам из объединения «Прометей» – в годы гонений на них, обвиненных в национализме. Он – человек твердых принципов и в жизни, и в литературе.Родился Леча Абдулаев 15 февраля 1953 года в депортации, на станции Аман-Карачай Семиозерного района Кустанайской области Казахской ССР. В 1957 году вместе с родителями вернулся на родину отцов – в с. Катыр-Юрт. Закончив в 1970 году среднюю школу, в том же году поступил на национальное отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского государственного педагогического института, который в 1972 году был преобразован в Чечено-Ингушский госуниверситет.После университета Леча Абдулаев некоторое время работает преподавателем родного языка и литературы в Катыр-Юртовской средней школе. С тех пор каждое его слово, каждое публицистическое выступление, каждое стихотворение пронизаны болью за чеченский язык, борьбой за сохранение и развитие родного языка.Вскоре Л. Абдулаева пригласили на работу в редакцию Ачхой-Мартановской районной газеты «Ленинское знамя». Так началась его журналистская деятельность. Но за принципиальное нежелание писать материалы на русском, а только на чеченском языке, он был обвинен в национализме и антисоветской пропаганде и всеми правдами и неправдами изгнан из редакции. После долгих мытарств Леча устроился в редакцию газеты Грозненского района «Заветы Ильича», откуда тоже был изгнан, несмотря на заступничество редактора, не желавшего терять ценного работника. Обвинение то же – национализм, пропаганда чеченского языка.Только после развала великого СССР и объявления суверенитета Чечни Леча Абдулаев задышал свободно и пришел работать в редакцию республиканской газеты «Ленинский путь», которая с конца восьмидесятых годов ХХ века стала называться «Даймохком» («Отечество»). И с первого дня возрождения газеты «Даймохк» является ее главным редактором.Писать стихи Леча Абдулаев начал еще в школе, но серьезно стал заниматься поэзией уже в университете, когда вступил в литературное объединение молодых дарований «Прометей». Главной целью их творчества было писать только на чеченском языке и его пропаганда. А это в те годы (семидесятые-восьмидесятые ХХ века), когда, как было сказано на XXV съезде КПСС, в Советском Союзе «создавалось новое единое сообщество – советский народ» и языком межнационального общения становился «великий и могучий» русский язык, пропаганда всего национального считалось крамолой, преступлением и антисоветчиной. Посчитали преступной и антисоветской и деятельность «Прометея» и многочисленные гонения, обсуждения на самом высоком уровне закончились в конце концов разгоном литературного объединения. Не помогли ни страстная защита его покровителя и куратора общественно-политического деятеля Магомеда Дадуева, ни моя пропаганда, рискуя карьерой, по телевидению.Первое увидевшее свет стихотворение Лечи Абдулаева – «Зелимхан». Оно было опубликовано в Ачхой-Мартановской районной газете «Ленинское знамя» в июне 1976 года. С того времени его стихи стали регулярно публиковаться в республиканских изданиях – газете «Ленинский путь» («Даймохк»), альманахе «Аргун». Входили они подборками и в коллективные книжки молодых литераторов: «Манящие горизонты» (первый сборник поэзии «прометеевцев»), «Напевы Родины», «Огонь негасимый», «Все – тебя», «Антология чеченской поэзии» (М., 2003) и др.За годы более чем тридцатилетней литературной деятельности Леча Абдулаев издал авторские книги поэзии: «Корни и крылья» (1985), «Вторая волна» (1989), «О снах мои сны» (2002) и «Чечня, моя Чечня» (2005). Он впервые перевел на чеченский язык чудесную повесть Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» и множество стихов русских и европейских поэтов. В 2009 году вышла в свет книга «Память и проклятия», своеобразный итог всей его поэтической и публицистической деятельности. В нее вошли все написанные поэтом стихи, поэмы, статьи, интервью.Успехи его в литературе и журналистике оценены по достоинству: Леча Абдулаев – член Союза писателей и член Союза журналистов России и Чеченской Республики; он носит высокие и почетные звания: «Народный поэт Чеченской Республики», «Почетный профессор Чеченского

госуниверситета», «Заслуженный журналист Чеченской Республики». В 2008 году «за выдающийся вклад в развитие чеченской литературы», как сказано в решении руководства региональной общественной организации «Интеллектуальный центр Чеченской Республики», Леча Абдулаев награжден Почетным дипломом и символом центра – Серебряной совой.Леча Абдулаев и сегодня, на наше счастье, в расцвете творческих сил и продолжает плодотворно творить в поэзии. О своем принципе творчества он так говорил на одном из круглых столов Союза писателей республики по проблемам развития чеченской литературы: «Мы (писатели. – А.К.) должны писать, не оглядываясь на чьи-либо запреты или посулы. Наша воля не должна зависеть от чьих-либо желаний, мы в руках Аллаха, поэтому мы не должны дрожать перед кем-либо, бояться. Надо писать обо всем том, что человек считает нужным поведать человечеству. А там – будь, что будет. Война, разруха, нестабильность – все это, мне кажется, как раз и является порождением тех людей, которым не до книг.Если говорить о нашей ситуации, скажу о своей позиции: не принадлежу ни к партиям, ни к движениям, хочу быть с народом. Если народ идет в ложном направлении, предупреждаю и призываю опомниться, если никто не хочет слышать, ухожу в сторону и жду, пока Всевышний не направит нас на путь истины».О том, что он в своем творчестве всегда следует этим принципам, говорят и стихи Л. Абдулаева, которые привожу ниже в своем переводе.

ЧечнеГоворить о хорошем вслух боюсь,И о красивом говорить боюсь.Ты о хорошем и красивом вдругРасплачешься опять навзрыд, боюсь.

Родителей упоминать боюсь,Не плакал чтобы сирота о них.Я «сын» сказатьИ «дочь» сказать боюсь,Не плакал чтобы потерявший их.

Когда ж останусь и без башни я,И без скалы,Чтоб стать спиной к нему,Когда поднятьИ удержать тебяМне не по силам станет одному,

Я о вершине говорить боюсь,Аргун и Терек вспомнить вслух боюсь.Чечня, тебя я восхвалить боюсь –Расплачутся мужчины вдруг, боюсь.

ОдиночествоИ ты грустна сегодня,Как и я,И ты одна сегодня,Как и я.Одна лишь понимаешьТы меня.Один лишь понимаюЯ тебя.

Но оказалось, это мало было,Чтоб понимали мы,Как друга друг,

Чтобы облегчить души сил хватилоДвух наших одиночеств,Грустей двух.

Хоть в дружбе одиночества сольются,Их узел все равно не развязать.Хотя сердца друг с другом и сойдутся,Но все же грустью грусть не приласкать.

Я отпускаю…Тебя я отпускаю,Прервав свой сон прекрасный,Как отпускаю душуЯ, глубоко вздохнув.

Тебя я отпускаю,Как солнце вечер ясный,Тебя я отпускаю,Как утра свет – луну.

Тебя же отпустив, яТечь отправляю воду,Жить оставляю времяИ мир – стоять всегда.

Как были, оставляюЯ, чтоб сбылись к уходу, –Мечты, что в жизни явьюНе станут никогда.

Муса Бексултанов(1954)

Каждый раз, когда встречаюсь с этим человеком – веселым, общительным, открытым, улыбчивым, мне кажется, что мир становится более солнечным, светлым и растет желание жить. Сразу видишь, что он очень добрый и человечный, как говорят, мухи не обидит, заражаешься его жизнелюбием, энергией.Каждый раз, когда читаю его очередное произведение, я удивляюсь широте замыслов, ясности мысли, простоте композиции, восхищаюсь мастерством и глубоким знанием языка. И так думаю не я один, а все, кто его знает.Этот человек – талантливый чеченский писатель Муса Бексултанов. Родился он 1 июля 1954 года в депортации – в с. Мендыгер Мендыгеринского района Кустанайской области Казахской ССР. В 1957 году семья вернулась в отчий дом – в с. Алхазурово Урус-Мартановского района. В 1972 году окончил Алхазуровскую среднюю школу. В том же году поступил на филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета, который окончил в 1977 году. В 1975 году одним из первых молодых литераторов вступил в творческое объединение молодых дарований «Прометей».После университета Муса Бексултанов некоторое время работал преподавателем в родной школе. В 1987 году был назначен заместителем главного редактора детского журнала «СтелаIад» («Радуга») и проработал в этой должности ровно двадцать лет, а с 2007 года он возглавил редакцию этого издания.Писать Муса Бексултанов начал еще в школе. И начал со стихотворений, потому что, как пишет Ян Парандовский в книге «Алхимия слова»: «Почти все (писатели. – А.К.), как бы для подтверждения

законов эволюции, начинают со стихов, иногда долго не осознают своего истинного призвания и, прежде чем посвятить всецело прозе, выпускают томики стихов, каких позже стыдятся» (М.: «Правда», 1990. С. 32).Когда же молодой человек осознает это, он, поглощенный своим призванием, упорно ведет непримиримую борьбу «наперекор всему и всем, помышляя лишь о писательском труде и о славе, созидая свой собственный мир, добывая нужные знания», доказывая, что «для него искусство важнее хлеба» (Там же. С. 33).Именно так и случилось с Мусой Бексултановым в самом начале его творческого пути. Писал он стихи на русском языке в подражание М.Ю. Лермонтову, которого очень любил. М. Бексултанов вспоминал позже, как произошел перелом в его творчестве: «Когда мне было пятнадцать-шестнадцать лет, я писал стихи на русском языке. Меня окрылил на творчество М.Ю. Лермонтов своими поэмами «Демон» и «Мцыри». Когда я заканчивал первый курс университета, свою тетрадь со стихами я показал нашему преподавателю, уже тогда известному поэту и литературоведу Юрию Борисовичу Верольскому. На второй день, встретив в коридоре, он сказал мне:– Муса, Лермонтов – гений, такие поэты рождаются один раз в тысячу лет. Ты не сможешь писать лучше, чем он. Начни с других, читай и изучай других поэтов, а там и свой голос найдешь.Забрав у него тетрадь, я вышел на улицу и, ничуть не сожалея, выбросил ее в урну при входе в университет. И с тех пор не написал ни одного стихотворения ни на русском, ни на чеченском языке». С тех пор Муса Бексултанов работал (и работает) только в прозе – пишет миниатюры, эссе, рассказы, повести. Они с 1980-х годов печатались в Урус-Мартановской районной («Ленинская правда»), республиканской («Ленинский путь») газетах, альманахе «Орга», а сейчас – в журналах «Орга», «Нана», «Вайнах». Печатались его произведения и в коллективных сборниках «прометеевцев» и молодых литераторов республики.За это время (1980–2009-е годы) вышло и пять крупных книг художественной прозы Мусы Бексултанова: «Облаков белые журавли» (1985; рассказы), «И снова завтра, как вчера» (1988; рассказы), «Иногда, когда мне грустно» (2004, рассказы), «И кто постучится ночью в дверь твою» (2004; рассказы, 1-й том двухтомного собрания сочинений), «Далекие берега реки жизни» (повести, рассказы, эссе; 2009; 2-й том). О творчестве Мусы Бексултанова Л. Абдулаев пишет: «Любому человеку, знающему, что такое литература и любящему ее, – большой подарок рассказы Народного писателя нашей республики М. Бексултанова. Они также большая радость и человеку, не знающему литературу, если хотя бы его родила чеченская мать чеченцу-отцу, если он рос на мелодиях и песнях чеченских, если он вырос чеченцем – свободным человеком. Муса – выше его творчества, как каждый настоящий писатель. Его рассказы и эссе всегда заставляют задумываться над смыслом жизни» (Журнал «Нана», 2006. №3. С. 10).Его кумирами и учителями в творчестве являются в основном испаноязычные писатели Э. Хемингуэй, Борхес, Кортасар, Маркес, Лорка, американец Фолкнер, русские И. Бунин, И. Бабель и др. И манера письма у Мусы Бексултанова навеяна ими, и главные темы, и принцип построения композиции. Как, например, в рассказе «Черный Глаз»:«День, когда он увез Резет, был мрачным. Моросил дождь.Черный Глаз поднял их на Бовла и через Хорсу и Сороту доставил в Алхазур-Котар.На следующий день, услышав шум во дворе, Резет узнала голоса своих братьев. Тело ее охватил озноб. В груди все заледенело. Во главе со старшим, Изновром, в дом вошли трое из одиннадцати ее братьев.– Ты что, испугался, юноша?! – голос Изновра был надменно-грозный. – Клянусь Аллахом, если б я нашел закрытой твою дверь или калитку, я сделал бы с тобой то, что ты заслужил, и забрал бы сестру домой! Но ты показал, что достоин любой невесты, будь она хоть дочерью падишаха. Пусть Аллах благословит вас! Живите в мире и согласии!».Известный чеченский литературовед Э. Минкаилов писал о творчестве М. Бексултанова: «Развитие чеченской повести и рассказа связано с творчеством Мусы Бексултанова, хотя этими жанрами пишут многие писатели. Муса Бексултанов тот, кто поднял сегодня чеченский рассказ до уровня мировой литературы – настоящий мастер этого жанра».Сам же писатель придерживается в своем творчестве нескольких принципов, отличающих его от всех других.

«Красота всегда вселяет мне в душу тревогу, светлую тревогу, потом мне хочется понять эту тревогу, а через нее узнать себя, желая понять, почему эта красота болезненна для меня». «Я могу писать только тогда, когда надену «шкуру» героя. После написания трудного рассказа я хожу недели две, не в силах освободиться от его героя, тяготящего меня, мою душу, мое сознание, как будто тяжелый груз на плечах ношу». «Долг художника – показать предмет, как есть, показать верную дорогу. Ни один художник не смог изменить народ и не сможет этого сделать. У художника бывают соратники, но не бывают войска. Народ почитает сильного или дающего ему пищу. Художник же ни тот, ни другой, он – творец». «Я очень трудно пишу – начав писать один рассказ, не заканчивая его годами. Например, рассказ «Фотограф» я носил в себе одиннадцать лет, задумав еще до первой (чеченской. – А.К.) войны. Мне очень нравился его сюжет, но не было сил расцветить его. «Эх, думал я, как бы легко написали его Борхес и Кортасар» и от бессилия злился на себя». Так высока ответственность писателя перед своим читателем и требовательность к себе и к своему творчеству.Успехи М. Бексултанова в литературе и оценены высоко: он – Народный писатель Чеченской Республики, лауреат премии Ленинского комсомола ЧИАССР (1988), лауреат премии Региональной Общественной организации «Интеллектуальный Центр ЧР» «Серебряная сова» (2005), лауреат премии журнала «Вайнах» (2005). И эти оценки заслужены им.

Не спасся…(рассказ; отрывок)

(Чечня; 1937–1942 годы)…Через три дня после того, как Довт повидал Халисат (в тюрьме. – А.К.), его отпустили, чтобы вернуться с винтовкой.– Принесешь и будешь свободен, – сказали ему.Отперли засовы, вывели из тюрьмы и передали тому самому сторожу, который приносил ему еду, чтобы тот проводил Довта.Сторож, заперев дверь своей каморки, положил перед ним священную книгу со строками из Корана. Довт трижды поклялся не выдавать того, кто продал винтовку.Сторож той же ночью (по уговору) ждал с винтовкой, спрятавшись во дворе у Довта в кукурузном стоге. Довт вынес из дома деньги, сколько было запрошено за винтовку, и, еще раз поклявшись не выдавать продавшего, отдал их сторожу.Три дня ждал Довт, не придет ли кто к ним. Никто не пришел.Довт понял: хотят, чтобы сбежал. Теперь он знал, почему скрывались все те, кто за последний год исчезли из села. Сбежать удавалось легко, но потом беглеца настойчиво преследовали и, если не могли найти, все равно кого-нибудь убивали.Многие, как это сейчас собирался сделать Довт, шли сдавать оружие, и он не припомнил, чтобы хоть один из них вернулся, даже слепой Ахъяд, в двух шагах ничего не видевший. Довту винтовку дал сторож, а вот где взяли все остальные, он так и не смог понять.За долгие три дня и четвертую ночь, проведенные в думах, он не сумел разобраться, почему власти вынуждают бежать ни в чем не повинных, преступных не больше, чем рыбы в воде, людей, почему находят самые разные поводы для обвинения и даже на фронт по заявлению не отправляют, а только грубят – там, мол, такие не нужны. Потом он понял, что все это какая-то чудовищная подлость, какая-то изощренная хитрость, разобраться в которой под силу разве что Всевышнему. Поняв это, он поклялся (сначала попросив у Аллаха благословения), что не погибнет от этой неизвестной подлости, не взяв с собой на тот свет чью-нибудь душу в отместку за свою. Потом пришло спокойствие, словно все, что должно случиться, давно уже случилось.Говорят, на четвертый день Довт был очень спокоен, ласкал детей, возился с отложенной, было, починкой сапетки, не обращая внимания на боль в сломанных (при пытках. – А.К.) ребрах и пальцах.Никому из тех, кто приходил навестить его, он не сказал, что должен вернуться в НКВД. С большим трудом ему удалось и Халисат убедить в том, что его отпустили насовсем, что он все уладил.На пятое утро Довт совершил намаз необычно рано. Потом вместе с Халисат уложил все разбросанные за неделю кукурузные стебли в один большой стог. После этого, начав с ничего не значащих воспоминаний, затеял откровенный разговор и растолковал Халисат все свои дела – кто сколько должен ему и кому должен он сам. Затем тщательно подстриг ногти на руках и ногах,

позавтракал, надел чистую одежду и, говорят, долго ходил по двору. А когда Халисат спросила: «Что с тобой, отчего ты такой грустный?», он, попытавшись улыбнуться, ответил: «Надо же, а еще бы немного, и пропал бы, как старая овца».Незадолго до обеда, стараясь не попасться на глаза Халисат, он накинул чоху и долго простоял, разглядывая себя в осколке зеркала, вмазанного в стену, кашлянул несколько раз, вышел, не сказав никому ни слова, на улицу и медленно зашагал по дороге.– Куда ты? – крикнула ему вслед Халисат.– Схожу в сельсовет, сдам налог. Надо же тебе было вслед-то кричать. Ужин приготовь вовремя, – сказал, говорят, не обернувшись Довт.Больше Халисат его не видела.

* * *Увидев Довта, сторож растерялся: вскочил со стула, прижался к стене. Довт заставил себя остановиться и попробовал улыбнуться. Вот, мол, пришел сдавать винтовку.Взгляд сторожа не сказал Довту ничего.Одна и та же винтовка, в который раз проданная сторожем, всегда возвращалась, ни разу не выдав мыслей своего хозяина.– Поставь ее, – услышал Довт.Нет, он должен видеть начальника, начальник велел принести и отдать ему самому.Сторож отвел его к двери в кабинет. Довт, войдя, снова попытался улыбнуться.Карандаш выпал из рук начальника, увидевшего Довта, и покатился по столу. Начальник побледнел, потом покраснел. Желваки взбугрились.– Покажи винтовку, раз уж ты ее принес... А я тут уже разрабатывал операцию по твоему задержанию, – его рука приподнялась со стола.Выстрел ударил начальника точно в левый глаз. Вторая пуля вошла в его грудь. Довт выскочил за дверь и побежал по длинному, узкому коридору. Сторожа на месте не было. Довт собирался рассказать ему о случившемся и предложить бежать вместе.– Руки вверх! – раздалось за спиной. Обернувшись, Довт увидел зрачок наганного ствола, нацеленного в его переносицу.«Сторож», – поняли глаза, прежде чем разум успел вникнуть в увиденное.– Послушай, – вырвалось у Довта. Свистнула, едва не отхватив ему ухо, пуля.Прежде чем Довт успел нажать на курок, его куснуло в грудь, слева. Довт понял свою главную ошибку чуть раньше, чем его ударило между бровей. Третью пулю сторож, одетый в милицейскую форму, всадил ему в затылок. Тело Довта дернулось в последний раз.

Абу Уциев(1954)

Нет, никогда яНе просил Всевышнего,Чтоб больше дал мне,Чем другим, во всем:И в мыслях, и в делахНе допуская лишнего,Я правду защищалВ борьбе со злом, –

писал Абу Уциев в стихотворении «Не искал неположенного мне» (перевод – мой), созданном в самом начале своего творческого пути в 1972 году. И этому своему правилу – защищать справедливость, отстаивать правду, биться со злом – он следует неуклонно с самого детства.Родился Абу Уциев 8 октября 1954 года в г. Усть-Каменогорск Восточно-Казахстанской области Казахской ССР. Семья возвратилась в родное село Шали (сегодня – город Шали) в 1957 году. В 1961 году пошел в первый класс средней школы №7 и закончил ее в семнадцать лет. После школы Абу

Уциев много лет занимался накоплением, расширением и углублением своих знаний: закончил филологический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета, юридический техникум, Волгоградский индустриально-педагогический техникум и, наконец, Волгоградскую архитектурно-строительную академию.Трудовую деятельность А. Уциев начал мастером производственного обучения в Аргунском СПТУ №29. Но велико было желание заниматься журналистикой и он переходит на работу в редакцию Шалинской районной газеты «Знамя коммунизма», где я познакомился с ним впервые на заседании литературного объединения, руководителем которого и был назначен Союзом писателей республики. Запомнился он мне хорошо потому, что на первом же заседании вызвал бурную дискуссию чтением своего стихотворения с непривычными для чеченской поэзии рифмами типа «гонг – бонг» и др. Впрочем, как позже выяснилось, поиск нового, необычного, способного, как говорят, удивить читателя было творческим кредо поэта, прозаика, литературного критика и журналиста Абу Уциева.Вскоре из «районки» А. Уциев переходит работать заведующим отдела экономики в редакцию республиканской газеты «Ленинский путь», затем в девяностые-двухтысячные годы работает в системе Министерства внутренних дел. Сейчас – заместитель директора в государственном книжном издательстве Чеченской Республики.Литературная деятельность Абу Уциева началась во время учебы в школе. Ему повезло, что учителем родного языка и литературы в их школе был поэт и прозаик Мовлади Магомадов. Он-то и заметил талант подростка и передал его стихи в альманах «Аргун», редактором которого был мэтр чеченской литературы Магомет Мамакаев. С его одобрения и были опубликованы в альманахе первые стихи начинающего поэта. После этого стихи, эпиграммы и пародии (эти редкие для чеченской литературы жанры впервые серьезно начал разрабатывать именно А. Уциев) стали регулярно публиковаться и в районных, и в республиканских газетах, и в альманахе «Орга», в коллективных сборниках молодых литераторов республики.Собственные сборники поэзии, прозы и публицистики Абу Уциева стали выходить только в начале XXI века: первый – «Выгоднее стихов» («Стихел санехь») – увидел свет в 2007 году, второй – «То была моя юная пора» («И яра сан жима хан…») – в 2008 году.Об особенностях поэтического творчества Абу Уциева известный языковед, доктор филологических и исторических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации и Чеченской Республики, профессор И. Алироев писал в предисловии к сборнику «Выгоднее стихов» (перевод с чеченского – мой): «Сегодня Абу Уциев известен читателям не только как поэт, прозаик, журналист и литературный критик, но и тем, что пишет оригинальные и содержательные пародии на стихи и знаменитых, и молодых поэтов. Он подтверждает, что пародии на классические произведения даже иногда во многом лучше стихов своим содержанием, глубоким смыслом и литературной значимостью. Если в русской поэзии пародия – жанр очень развитый, то в чеченской литературе он только начал расцветать, – пишет далее ученый. – И «виноват» в этом явлении, в хорошем смысле, автор этой книги. Для чеченской литературы является большим успехом выход в свет книги Абу Уциева «Выгоднее стихов».А в предисловии к книге А. Уциева «То была моя юная пора» я писал: «Абу Уциев стал мастером сочинения классических пародий и эпиграмм. Зная хорошо особенности этих жанров, он талантливо пишет их. Безошибочно выбирает стихи, напрашивающиеся на пародии».С юных лет А. Уциев занимается записью, обработкой, изучением и изданием фольклора. Поэтому он хорошо знает чеченское устное народное творчество. Пишет сказки и сам. Вышли в свет две книги «Сказки», «Илли», составителем, автором некоторых сказок и редактором которых является А. Уциев. В последние годы А. Уциев работает в литературе особенно активно. К изданию подготовлены новые книги поэзии, прозы, публицистики. Будем надеяться, что в скором времени читатели будут иметь возможность познакомиться с ними.Я тоже перевел стихи А. Уциева на русский язык. Предлагаю вниманию читателей этой книги некоторые из них.

ОтчизнеЕсли на посту я,Где б, когда бы не был,

Опозорю совесть,Трусость проявив,И заставлю плакатьЗемлю я и небо,В миг опасный, трудныйИх не защитив.

Если упаду я От удара в спину, Не имея силы Против силы стать Станешь над сынами, Павшими невинно, Словно в Судный день ты Горестно рыдать.

То прости меня ты, Милая Отчизна –Твоего суда я Не достоин в жизни.

ИмяКоль пожалеем дров –Огня основу, –И он в печи погаснет Ночью ль, днем, Лишь спичку поднеси — И вспыхнет снова Мгновенно пламя, Согревая дом.

Напрасно будет Шаг предпринят сыном,

Коль трусость проявил Он в трудный час, Вернуть вновь имя –Молодец – мужчина, Что Родиной дается Только раз.

Я жить учился…Счастливо утро я встречал в горах,Когда смеялось солнце,Как невеста.И как орел,Ускорив крыльев мах,Летел к весне я с молодостью вместе.

С медведями делил просторы я И песню на свирели величал я. «Пришел конь первым, А на нем – дитя!» –Всех удивляя, Часто побеждал я.

Пути менял я на веку своем,

Но легкий доставался мне не часто.Мешая мыслиС звонким родником,Кто не искал, как я,Лишь только счастья?

Я мудрость жизни у отцов постиг: Груз на других не взваливал я с ростом. То, что взрастил. Нашел я в нужный миг –Уменье жить,

Деля грусть – радость с гостем.

Эльбрус Минкаилов(1955)

Это было в 2003 году. Когда однажды я зашел в редакцию журнала «Орга», то увидел на столе в уютном кабинете главного редактора огромную книгу, на суперобложке которой большими буквами было написано слово «Антология».– Что это? – разыгралось мое любопытство. – Да такой огромный том…– Впервые издающаяся «Антология литератур народов Северного Кавказа», – сказал хозяин кабинета Эльбрус Минкаилов с гордостью. И гордость его была понятна, потому что цель издания «Антологии» была обозначена в предисловии так: «В это пятитомное собрание лучших поэтических, прозаических и других произведений, созданных за многовековую историю – от первых авторских творений до сочинений конца ХХ века, войдут в переводах на русский язык образцы литературного творчества писателей и поэтов всех республик этого региона Российской Федерации. Невозможно переоценить значение такого всеобъемлющего культурного проекта. Впервые от лица народов Северного Кавказа заговорят те, кому свыше дано лучше других понимать и выражать душу горца, кавказца, степняка, его сокровенные думы и чаяния, боль и надежды: поэты, прозаики, драматурги. Примечательно, что благодаря этим книгам, врачующее слово многонациональной литературы коснется не только взрослых, но и юных граждан этой неотъемлемой части нашей страны».И еще один повод был у Э. Минкаилова для гордости: он являлся, оказывается, членом редколлегии «Антологии» от Чеченской Республики, составителем и автором «Слова о чеченской поэзии», предваряющего чеченский раздел, в котором констатировал: «Чеченская литература – одна из многочисленных рек, впадающих в огромное море северокавказских литератур. Истоки ее – в богатейшем устно-поэтическом творчестве чеченского народа, представленном многочисленными произведениями прозаических и поэтических жанров. Безымянными авторами веками создавались мифы и легенды, сказки и предания, лирические и исторические песни, пословицы и поговорки. Народ хранил их, передавая из поколения в поколение, они дошли до наших дней, бытуют наравне с литературными произведениями, воспринимаемые и теперь как «сокровища поэтические необычайные…».Эльбрус Минкаилов родился 13 мая 1955 года в зерносовхозе «Чистовский» Булаевского района Северо-Казахстанской области Казахской ССР. В мае 1957 года семья вернулась на родину, в с. Кень-Юрт Грозненского района Чечено-Ингушской АССР. Он в 1972 году окончил среднюю школу, в 1979-м – отделение русско-вайнахской филологии филологического факультета ЧИГУ им. Л.Н. Толстого с отличием.После университета вернулся в родную школу и работал учителем в 1979–1980 годах. С ноября 1980 года преподает в университете, но не проработал там и года, как был призван в ряды Советской Армии, которой и отдал положенных два года. Демобилизовавшись, Э. Минкаилов вернулся к преподавательской работе в университете. Понемногу втянулся в журналистскую и литературно-исследовательскую деятельность и в 1991 году вошел в редакционную коллегию журнала «Орга», в которой и проработал до 2002 года с перерывами на две трагические военные кампании в Чечне, когда, как писал в своем рассказе «Эти глаза» Эльбрус Минкаилов, «стрельба слышалась отовсюду, разрывались снаряды и мины, часто в небе кружили самолеты, которые, выбрав цель, наносили

бомбовые и ракетные удары, а затем улетали на запад, кажется, в Моздок. Город горел, а вокруг него, почти со всех сторон, далеко, на склонах хребтов, пылали нефтяные вышки, закрывая небо вырывающимся с гулом пламенем – казалось, что к городу подбираются огромные огненные драконы с гривами из дыма, словно пытаясь проглотить все: и живое, и неживое…».После возобновления издания журнала «Орга» в 2002 году Э. Минкаилов был назначен редактором отдела прозы, а затем – заместителем главного редактора. Сейчас он – доцент кафедры чеченской литературы и фольклора Чеченского госуниверситета и главный редактор (с 2003 года) журнала «Орга».Интерес к литературе у Эльбруса Минкаилова появился рано. Первые стихотворения написаны им в конце шестидесятых годов ХХ века, в школьные годы. К прозе обратился позднее, в восьмидесятые годы, но публиковаться начал только в 2003 году. Первый рассказ «Одна судьба» опубликован в журнале «Орга» именно в 2003 году. Это говорит об огромной требовательности писателя к себе и к своему творчеству: над каждым произведением он работает придирчиво, тщательно и неторопливо, шлифуя его от редакции к редакции. Пишет Э. Минкаилов и на русском, и на чеченском языках, потому что оба знает великолепно. Поэтому легко переводит с одного языка на другой и наоборот.В начале двухтысячных годов написал две повести («В тумане» и «Как долог был этот путь») и более двадцати рассказов. Они были опубликованы и продолжают печататься в районных и республиканских газетах, журналах «Орга», «Вайнах», «Нана». Кроме того, рассказы Э. Минкаилова опубликованы в коллективных сборниках писателей Чечни и Северного Кавказа: «Чеченский рассказ» (Грозный, 2006) и «Война длиною в жизнь» (М., 2007). Подготовлены к печати и ждут своего издателя две книги повестей и рассказов «Тяга к жизни» (на чеч. яз.) и «В половодье» (на рус. яз.). В них включены такие рассказы прозаика, как «В половодье», «Цель», «Саида», «Эти глаза», «В тумане», «Горело полынное поле», «Одна судьба», «Все, что произошло…» и др.О рассказах Э. Минкаилова критика последних лет писала: «Его произведения своеобразны по сюжету, композиции, языку. Ему характерны легкость и доступность для читателя. Автор, как правило, избегает сложные конструкции предложений, нагромождений изображаемых событий и персонажей. Во всех случаях повествование ведется от первого лица, сам рассказчик действует вместе с другими персонажами, а порой является единственным образом, что придает его рассказам своеобразный лиризм» (Х. Бурчаев. О рассказах Эльбруса Минкаилова).И далее: «Рассказ «Все, что произошло…» можно считать наиболее удачным произведением писателя. В нем созданы образы наших современников Анзора, Зоры и Лайсы. Эти герои могут быть неоднозначно восприняты читателями, но они выхвачены из жизни, типичны. Автор не пытается создать образ «исключительно положительных героев», а описывает простых людей, с присущими им слабостями и недостатками». Многое делает Э. Минкаилов и для развития литературоведения и устного народного творчества. Написано и опубликовано более пятидесяти исследований по вопросам истории и теории литературы, литературной критики и связей, художественного перевода и фольклора. Некоторые из них вошли и в книгу «О чеченской литературе и фольклоре» (2007).Об этой книге литературовед Х. Бурчаев писал: «Хочется отметить, что работы Э. Минкаилова, посвященные чеченской литературе или культуре, он пишет всегда на родном языке. Так и должно быть, потому что о произведении, написанном на определенном языке, хорошо и полно скажешь только на том же языке. Известно, что произведения, переведенные на другой язык, теряют особенности и краски родного языка.Сегодня, – продолжает литературовед, – из всех авторов, пишущих о чеченской литературе на чеченском языке, одно из первых мест занимает Эльбрус Минкаилов. Читая его статьи и другие работы, мы видим, что он глубоко изучил и знает теорию литературы. Особо хочется сказать об исследовании им чеченской литературы – он хорошо знает творческий и жизненный пути каждого писателя и на творчество каждого из них имеет свой взгляд и свое мнение».Немало делает Эльбрус Минкаилов и как переводчик на чеченский и русский языки. Так, он с высоким мастерством перевел на русский повести А. Айдамирова «Один день судьбы», А. Мамакаева «В родной аул», трагикомедию М. Ахмадова «Башня, построенная на льду», рассказы М. Бексултанова, М. Мутаева, а на чеченский – повесть великого Л.Н. Толстого «Хаджи-Мурат», рассказы Важи Пшавелы, Эфенди Капиева и других писателей.Этот многогранный литературный труд Эльбруса Минкаилова отмечен по достоинству: он – член Союза писателей и Союза журналистов России и Чеченской Республики, ему присвоено почетное

звание «Заслуженный работник культуры Чеченской Республики», он награжден серебряной медалью Лермонтовского фонда «За личный вклад в развитие мира и стабильности» и медалью А.С. Грибоедова Московской городской организации писателей-переводчиков.И сегодня Э. Минкаилов плодотворно занимается литературной деятельностью и читатель вправе ждать от него новых произведений.

В половодье(рассказ; в сокращении)

...Последние дни июня. Самые жаркие дни лета.Мне семнадцать лет. Неделю назад получил аттестат о среднем образовании. Надо куда-то поступать, но пока определенное решение еще не принято. Я просто отдыхаю: никаких забот, кроме постоянных размышлений...В один из таких дней я со своим двоюродным братом Валидом, встав рано утром, еще до восхода солнца, отправляюсь на Терек. Почти каждый день мы с ним проводим в долине, коротая время в разговорах, рыбача, строя замки из песка, купаясь. С собой берем продукты, обычно – хлеб, огурцы, помидоры... Иногда еще и картошку... Она бывает очень вкусной, если поджарить ее в золе. Дни летом долгие, поэтому хочется кушать, особенно после длительного пребывания в воде.Мы уходим за село, по тропинке спускаемся в долину. Там то и дело встречаются маленькие озерца, оставшиеся после того, как вода в Тереке спадает и река возвращается в свое русло. В этих озерцах иногда остается рыба, но в двух-трех из них, которые мы обследовали, ничего, кроме нескольких зеленых лягушек, не оказалось. . .Мы подходим к Тереку, к тому месту, где растут три высоких дерева. Здесь мы останавливаемся почти каждый раз. Вытаскиваем закидушки, оставленные со вчерашнего дня – на одной обнаруживаем килограммовый сом, на другой – сазан, чуть покрупнее. Мы бросаем рыбы рядом друг с другом на травку... Сом кажется похожим на сгнившую деревяшку; чешуя сазана, словно золото, блестит под лучами солнца. Потом мы делаем короткий кукан, нанизываем на него рыбы и бросаем в воду, привязав один конец за нависшую над рекой ветку дерева... Затем мы насаживаем на крючки медведок и снова ставим закидушки.После всего этого мы расчищаем свою стоянку под деревьями – разлившаяся река нанесла туда кучу мусора. Пока мы завершаем работу, солнце поднимается довольно высоко, становится жарко. Мы идем купаться...Вода холодная – в горах тает снег, из-за чего почти всегда и разливается Терек. А дождей давно уже не было.Вначале вода кажется ледяной, но постепенно тело привыкает к этому. Мы долго барахтаемся в реке, потом, подустав, плывем к маленькому песчаному островку... На спор начинаем строить замки из песка...Руками я выкапываю маленькую яму, затем начинаю строить замок, набирая из нее песчаный раствор. Вначале закладываю крепкий фундамент, затем воздвигаю на нем замок, о котором читал в сказках, рядом – маленькие постройки. Вокруг всего этого сооружаю высокую стену. За ней рою ров. Он быстро наполняется водой. Над ней я строю мост, перекинув с одного конца рва на другой несколько хворостинок и скрыв их под песком. Увлеченный своей работой, я не замечаю то, что делает Валид. Наконец-то я смотрю на замок, построенный им, – он получился больше и выше моего. Да, он талантливее меня, я много раз замечал это и в другом...Хотя почти ежедневно находимся под солнцем, на этот раз мы явно перегрелись.Поняв это, ничего не говоря друг другу, мы прыгаем в воду.Спустя некоторое время я замечаю: наши замки, высохнув, развалились, почти сравнялись с землей...Пообедав, мы вплавь добираемся до большого острова. Валид ищет заготовки для скульптур, отбирая то, что напоминает людей и зверей. В половодье Терек нанес много всего, поэтому находки случаются часто. Я помогаю ему, но он редко бывает доволен тем, что выбрано мной. Одну находку он одобряет – пень, один конец которого напоминает львиную голову. Уже потом Валид, забрав его домой, дополнив то, что не смогла природа, сделал скульптуру......Валид задумал изображение орла, сидящего с распростертыми крыльями. Заготовку под него на острове мы не нашли. Он внимательно разглядывал несколько экземпляров, но остался недоволен. Переплыв Терек, мы идем в лес. Там Валид находит то, что искал.

...Бросив выбранный им пень в воду, плывя, толкая его перед собой, играя, мы увлекаемся и довольно далеко уходим вниз по течению – это мы замечаем, оказавшись почти у края острова. Если не сможем добраться до него, то до противоположного берега нужно плыть очень долго – остров разделял Терек на две части. Зацепившись за свой пенек, Валид начинает изо всех сил грести в сторону острова свободной рукой. Я тоже делаю рывок, но сил не хватает – остров остается в метрах десяти выше от меня...О том, что можно плыть против течения полноводного Терека, не могло быть и речи, поэтому, не тратя лишних сил, перевернувшись на спину, я стараюсь немного отдышаться. Становится очевидно, что в создавшейся ситуации до берега можно доплыть лишь в нижней долине. Я принимаю решение плыть дальше, чтобы попытаться добраться до берега чуть ниже, до того, пока течение не изменится. Я знаю, что Валид не догадывается о том, что происходит со мной – видимо, он думает, что я, умеющий хорошо плавать, проводивший много времени в воде, все это делаю нарочно. Но дело обстояло совсем иначе...Не споря больше с рекой, я просто плыву по течению, как и теперь, спустя почти тридцать лет, по жизни......Не стараясь плыть против течения, я изо всех сил начинаю двигать руками и ногами, чтобы удержаться на месте. Некоторое время спустя течение подгоняет ко мне бревно – обессилевшей рукой я ухватываюсь за него. Немного успокаиваюсь... Плывя, уцепившись за бревно, вижу бегущего по берегу Валида, который, видимо, заподозрил что-то неладное. Он то и дело останавливается и кричит, но я ничего не слышу. Да и сил ответить ему у меня нет...Я еще довольно далеко плыву таким образом. Судорога наконец-то отпускает. Я успеваю отдышаться, немного прихожу в себя... Там, где течение Терека вновь изменялось, я отпускаю бревно и начинаю плыть. Через несколько минут вылезаю на берег. Ноги дрожат... Увидев приближающегося Валида, пытаюсь шагнуть ему навстречу, но сил не хватает, и я падаю на землю…

Юсуп Яралиев(1955)

Каждый раз, бывая в чудеснейшем уголке Чечни – в селе Ведено, походив по его историческим улочкам, посидев на высоком берегу небольшой речки Хулхулау в знаменитом липовом парке, памятнике природы, охраняемом законом, налюбовавшись знаменитым куполообразным бетонным спуском к воде и другими остатками бывшей крепости, я обязательно заходил к другу Юсупу Яралиеву, которого знал – приглашал на телепередачи – еще со студенческих лет, попить чайку, отдохнуть. Заходил уверенно, как к себе, зная, что мне всегда будут рады – хозяином он был щедрым и гостеприимным. Эта наша дружба, несмотря на большую разницу в возрасте, продолжается до сих пор.Юсуп Яралиев не только хороший, добрейшей души человек, верный в дружбе и бескомпромиссный в жизни (нам, старожилам, известна его мужественная настойчивость в поимке убийцы друга-поэта, предании его суду), но и одаренный поэт, публицист. Кто не знает знаменитой песни «Дала ма-лайла вай, кIентий» («Да не умрем мы, парни»), которая и сегодня часто звучит с эстрады, по радио и телевидению, и в которой есть такие слова (перевод – мой):

Без жизни счастливой,Достойной, красивойНе пасть бы нам, парни.Природе чудеснойНе спев свои песни,Не пасть бы нам, парни.

Не сделав погодуРодному народу,Не пасть бы нам, парни.Честь предков подставив,

Страну не прославив,Не пасть бы нам, парни.

Родился Юсуп Яралиев 1 мая 1955 года в г. Кзыл-Орда Казахской ССР в семье спецпереселенца. В 1957 году семья вернулась в родное село Харачой Веденского района. Место неописуемое по красоте, райское, скажу вам, потому что бывал там много раз, а однажды, приехав к Юсупу Яралиеву и не застав его дома, прошелся в жаркий летний день от Харачоя до Ведено пешком, полюбовавшись чудом природы – водопадом «Девичья коса».В 1973 году Юсуп Яралиев окончил Веденскую среднюю школу №1, а в 1978 году – национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета. В 1975 году одним из первых начинающих писателей вступил в молодежное объединение «Прометей» и активно участвовал в ежегодном литературном конкурсе им. С. Бадуева.Трудовую деятельность Юсуп Яралиев начинал преподавателем Грозненской средней школы №39, что в поселке Алды. Затем много лет работал в родной средней школе с. Ведено и некоторое время в печати и на телевидении. Продолжает педагогическую и журналистскую деятельность и сейчас, живя в с. Ведено.Писать стихи Ю. Яралиев начал в 1968 году, будучи еще учеником пятого класса – талант, если он есть, пробуждается рано, – опубликованы же первые стихи в 1972 году в начале в Веденской районной газете «Колхозная жизнь», а затем и в республиканской периодике. Ему повезло: у него в начале творческой деятельности были талантливые учителя и наставники – его земляки-поэты Б. Саидов, Ш. Арсанукаев, М. Кибиев и др.Постепенно стихи Ю. Яралиева получили признание и вошли в коллективные сборники литераторов Чечни: «Манящие горизонты» (1978), «Напевы Родины» (1985), «Антология чеченской поэзии» (2003) и др. В 1989 году поэт выпустил и собственную книгу поэзии «Вечер у родника».Стихи поэта написаны образным языком, ритмичны, изящны и очень мелодичны. Поэтому не удивительно, что на многие стихи Ю. Яралиева написаны популярные песни.Поэт, журналист, член Союзов писателей и журналистов России и Чечни еще полон творческих замыслов и поэтому верим, что мы будем еще иметь радость листать его новые сборники прекрасных стихов.Пока же вашему вниманию предлагаю стихи Ю. Яралиева в своем переводе:

Наступит день«Один наступит день», –Отец мой говорилИ начинал глядетьНа горы –Тем он жил.

Не знал я,О какомОтец мой думал дне,Но мыслил об одном,Всегда казалось мне.

Что день придет,Он знал,Тяни ты, не тяни…Но он не наступал,Хоть проходили дни.

Он оказался днем,Когда остался сын,

Расставшийся с отцом,Сиротствовать один…

Утро

Глядится утро мне в окноГлазами ярко-голубыми.И проникается оноВсегда заботами моими.

И успокаивает вмиг,По голове погладив, утро,Чтоб мы о горестях своихЗабыли быстро, хочет будто.

Еще в постели я затих,Все в полудреме вижу смутно…Окутывая дымкой их,Упрямо будит горы утро.

Оно уже в село пришлоРозовощекой баловницей,Туман и тучу принесло,Чтоб солнечным дождем пролиться.

Или играется оно?Иль вправду обещает радость?Или глядит в мое окно,Желанья угадать стараясь?

Руслан Юсупов(1955)

Всю суть своего литературного творчества известный писатель, публицист и переводчик Руслан Юсупов четко выразил в чеканных строках стихотворения «Ищу желанную строку» (в моей редакции):

Когда ни друг, ни брат помочь не могутИ не найти тоски своей исток,Я с головой ныряю в синий омутМоих из сердца вылившихся строк…

И вновь, и вновь слова я подбираю,Чтобы сложить желанную строку.Я ей одной все чаще доверяюИ боль свою, и радость, и тоску.

Руслан Юсупов родился 29 декабря 1955 года в г. Караганда Казахской ССР в семье спецпереселенца. Через два года семья вернулась в г. Гудермес и в 1962 году мальчик пошел учиться в среднюю железнодорожную школу №107 (в те времена были специальные такие школы в системе министерства путей сообщения для детей, родители которых работали на железной дороге, были они только в городах Грозный и Гудермес – крупных узлах Северо-Кавказской магистрали).

После школы Р. Юсупов поступил и закончил филологический факультет Чеченского государственного университета в 1992 году.

Трудовая биография Руслана Юсупова началась сразу же после школы. Пришлось выполнять разные работы: нефтяника на буровой, мастера по покраске автомашин, водителя автобуса и т. д.

После университета пришел в журналистику, и эта профессия давалась ему легко, потому что нештатно в газеты он писал уже несколько лет. Работу эту он начал в Гудермесской газете «Красное знамя». Потом сотрудничал и в других органах, смело и очень рискованно выступая против беспредела федеральных войск. Бывали случаи, что его «острые» материалы служили причинами задержек на блокпостах, вызовов в федеральную службу безопасности, угроз, что было смертельно опасно в военное время. Но Р. Юсупов не пугался и не сдавался.

С 2002 года он сотрудничал в пресс-службе Государственного Совета Чеченской Республики, позже став ее руководителем. С 2005 года Р. Юсупов руководитель пресс-службы Народного Собрания Парламента республики. Сейчас – начальник информационно-аналитического департамента Парламента Чечни.

На поэтический путь Руслан Юсупов вступил еще в школе. А писательского опыта набирался, как все молодые литераторы Гудермесского района в творческом объединении «Шовда» при редакции районной газеты. И печататься он начал на страницах этой газеты. А потом были большие подборки в журналах «Вайнах» и «Нана».

И, наконец, как итог многолетней работы в литературе и полувековой жизненной дороги сборники стихов, афоризмов и рассказов: «Дорога из ада» (2003) и «Огонь души» (2006). Оба они изданы в г. Махачкала. Руслан Юсупов – член Союзов писателей и журналистов России и Чечни.

Р. Юсупов хорошо знает жизнь родного народа и все испытания, выпавшие на его долю, потому что видел и испытал все это на себе.

Как просыпались с канонадойИ засыпали под обстрел,Как в жерновах земного адаНас уводили на расстрел.

И абсолютно прав журналист А. Тимирханов, Заслуженный работник культуры Чеченской Республики, когда он пишет о поэзии Руслана Юсупова: «Каждое его произведение – это реакция на то или иное событие, отклик на явления, затрагивающие душевные струны… Он поэт живой, трепетной жизни: для него существенно только то, что он видит воочию или им самим прочувствовано». Р. Юсупов, поэт, летописец своего времени, «желает, – пишет далее А. Тимирханов, – увидеть и услышать, как сдал свой жизненный урок» и прежде всего он хотел бы: «вспомнить всех поименно, кто до дна чашу горя испил, под развалинами погребенных без молитвы, без слез и могил».

Я впервые познакомился с Русланом Юсуповым после второй чеченской кампании, хотя до этого заочно знал его, много слышал о нем хорошего. Случилось так, что когда я был в гостях в семье сестренки в Гудермесе, ее муж, зная, что я поэт и журналист, сказал однажды: «Не хочешь ли ты познакомиться с очень интересным и мужественным человеком – твоим коллегой?» – «Хочу» – ответил я, и мы пошли. Прошли всего-то десять шагов: мой коллега по литературному и журналистскому цеху жил оказывается через улицу. Зашли на пять минут, а засиделись часа на два.

В мужестве Р. Юсупова я убедился и на первом послевоенном съезде Союза журналистов республики – восстановительном, отчетно-выборном. Я помню, как он впервые был избран членом правления Союза журналистов, как единогласно его избирали председателем и как решительно он повел дела организации. Было это, если не ошибаюсь, в 2001–2002 годах в очень тревожное и непредсказуемое время. И руководил он нашим Союзом более пяти лет. И делал это ответственно, потому что, как он писал:

Я все же голос сердца слышу:Добро возьмет свое, заполнив нишу.

Ведь если б в жизни было больше зла,Земля давно сгорела бы дотла.

Руслан Юсупов и сейчас в расцвете сил, пишет новые стихи и рассказы.Да будет радовать его творчество читателей еще многие годы.Стихи в моей редакции.

Суть жизни

Что дали мне мои полвекаДоселе пройденных дорог.Я понял сущность человека, Но жизни суть понять не смог.

В чем смысл был нашего рожденья? А первый крик и первый шаг?А годы нашего взросленья,И слезы, если что не так?

А радость встреч, и боль разлуки, А сокровенные мечты?К любви протянутые руки,Потом сожженные мосты…

Еще падения и взлеты, Еще борьба добра и зла,Души прекрасные полеты,И льды, и искорки тепла?

И вдруг на гребне круговерти У той последней полосыВ объятиях коварной смерти Перестают ходить часы.

Навеки стрелки застывают, А жизнь не длиться даже век,И потому к богам взывает Суть не понявший человек.

О нас потом легенды сложат

Пройдут года, и сложат былиО том, как мы назло войнеУчились, верили, любилиВ умом непонятой стране.

Теряли все и обретали,Познали запах, вкус свинца И биться вдруг переставалиРубцами сдавлены сердца.

Как просыпались с канонадой

И засыпали под обстрел.Как в жерновах земного адаНас уводили на расстрел.

Как на развалинах живые,Не горбясь, строили дома.Когда в других краях другие,Наверняка б, сошли с ума.

О нас потом легенды сложат.Не все припомнят имена, Но в степень высшую умножатВсе то, что спрятала война.

* * *

В чудный миг любовного признанья Золотую жизнь не обещай.Обещай, что вместо «до свиданья»Никогда не скажешь ты «прощай».

* * *Куда б тебя не занесла дорога,Каким бы ты не кланялся ветрам,Но если жил ты по законам Бога –То приведет тебя дорога в храм.

Муса Ахмадов(1956)

Сколько бы ни читал произведений, написанных им, сколько бы ни слушал его, сколько бы ни говорил с ним и ни думал о нем, я все не могу понять одного: чего в его даровании и творчестве больше: поэзии, прозы, драматургии, публицистики, педагогики или философии? Многогранности его таланта, разнообразию жанров творчества и плодотворности просто диву даешься: когда он успевает все это делать, да еще убивая время на редактирование журнала? И еще удивительнее то, что все эти жанры удаются ему одинаково хорошо.

Разнообразна и тематика его произведений: история Родины, природа, любовь, проблемы опустошения и разрушения традиционного жизненного уклада чеченских сел, угасания очагов, вопросы экологии и запустения отчих земель, извращение принципов нравственности и утеря корней и обычаев народа – всего, что тревожит автора и не перечислить. И, самое главное, – боль и тревога за сегодняшнее состояние и за будущее чеченского языка…

От видения всего этого «у певца деревни, поэта земли», как называют творцов этого направления в литературе, и рождаются такие отчаянные строки в стихотворении «Я брожу, гуляю по поляне…» (перевод – мой):

Оставив туфли модные, ты рано

Из городских дорожек босикомДойди-ка тихо до лесной поляныИ, в небо взмыв, пролейся-ка дождем.

Хотя бы раз войди-ка в дворик этот,Услышь-ка голос камня наяву,Огонь зажегши в старом очаге, тыСжарь кукурузу, повались в траву.

Вы, дорогие читатели, конечно же, догадались – о ком идет речь? Она идет о Мусе Ахмадове – поэте, прозаике, драматурге, публицисте, педагоге-просветителе, человеке, весь смысл творчества которого заключен в строках из стихотворения «К Чечне» (перевод – мой):

Когда болит твой палец,Все сердце у меня болит…Какое счастье, знаешь? –Народ, тебе всегда служить…

Родился Муса Ахмадов в ссылке, вдалеке от земли родной, в с. Кызыл Октябрь (Красный Октябрь) Быстровского района Фрунзенской области Киргизской ССР 28 января 1956 года. В школу пошел уже в отчем селе Нижние Варанды после возвращения на родину отцов, а закончил ее в с. Шатой в 1974 году. Сразу поступил на филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета, который закончил в 1979-м.

После университета преподавал в школе в родном селе, но вскоре был приглашен на работу в редакцию Шатойской районной газеты «Ленинец». С 1979 по 1999 годы, до начала военных действий второй контртеррористической операции в Чечне, Муса Ахмадов работал в разных сферах просвещения, культуры, печати: редактором художественной литературы республиканского книжного издательства, главным редактором республиканского детского журнала «СтелаIад» («Радуга»), главным редактором журнала «Орга», заведующим литературной частью Чеченского государственного драмтеатра, заведующим отделом Учебно-методического центра министерства культуры Чеченской Республики, преподавателем кафедры чеченской литературы и фольклора ЧГУ, журналистом телерадиокомпании «5 канал», где готовил передачи на темы духовно-нравственного воспитания «Корни», «Тишина» и т. д.

В конце 1999 года Муса Ахмадов, как и тысячи жителей, стал беженцем, вместе со всеми полностью испил эту горькую чашу. Но и тогда не сидел без дела – с 2000 года работал психологом во французской гуманитарной организации «Врачи без границ». При помощи Международного Комитета Красного Креста он организует чеченский Центр культуры и образования в г. Назрань и руководит им. Этот очаг культуры Чечни проводил большую работу по реабилитации детей беженцев, организации досуга, учебы, нравственно-духовно-эстетическому воспитанию их. В 2003 году М. Ахмадов вернулся в республику и с 2004 года – главный редактор республиканского литературно-художественного журнала «Вайнах».

Писать Муса Ахмадов начал еще в школьные годы. Он сразу же стал участвовать в республиканских конкурсах начинающих писателей имени Саида Бадуева, которые в семидесятые годы ХХ века ежегодно проводились в Чечне по инициативе заведующего отделом Чечено-Ингушского обкома комсомола М. Дадуева и редакции художественных программ Грозненской студии телевидения, которой я руководил. На одном из конкурсов в число призеров вошел и М. Ахмадов со своей поэмой «Сай» («Олень»): идея и проблема, поднятые в ней, понравились жюри. Не помню, какое место он занял, кажется, третье, но главное не это, а стимул, поощрение и призыв к более активной работе в литературе.

Этим молодой автор не замедлил сразу же воспользоваться. С того времени стихи и рассказы М. Ахмадова стали регулярно публиковаться в Шатойской районной газете «Ленинец», республиканской «Ленинский путь», альманахе «Орга» и в других изданиях Чечено-Ингушетии. И еще одно стимулировало его творчество и растило писательское мастерство: у него был мудрый наставник, удивительно талантливый поэт, прозаик и журналист, болеющий о судьбе чеченской литературы человек – его земляк Шима Окуев.

Особенно возмужало и окрепло творчество Мусы Ахмадова в студенческие годы, в школе мастерства – объединении молодых литераторов «Прометей», одним из организаторов которого он был и много лет – до самого разгона его «за национализм, антисоветскую пропаганду и жажду возвышения всего чеченского» – руководил им. Кстати, одним из пунктов обвинения были и произведения М. Ахмадова, идеи которых резко разнились с официальной советской идеологией и пропагандой.

«К чести писателя, – пишет по этому поводу литературовед Э. Минкаилов, – он никогда не ориентировался на коммунистические идеалы, хотя сформировался именно во времена их безраздельного господства. В разные годы он обращался к вечным ценностям, создавая образы героев, которые следуют им, призывая к добру, нравственному самоусовершенствованию».

Впервые в печати стихи и рассказы Мусы Ахмадова появились в коллективных сборниках «прометеевцев»: «Манящие горизонты» (стихи) и «Весенние воды» (проза). Первая же авторская книга, увидевшая свет, – сборник «Ночь в пустом доме», в который вошли рассказы разных лет и небольшая повесть «Старик Очча» (1983).

После этого за более чем тридцать лет литературно-публицистического творчества Мусой Ахмадовым написано и издано множество рассказов (более сорока), повести «И муравейник не разрушай», «Человеку нужен горизонт», «Воздвигая горы на Земле», романы «Деревья в сумерках», «На заре, когда гаснут звезды», «В ночь уходила река», множество стихов, поэмы: «Олень», «Любовь», «Грозный», «Круг зикара» и др. Все они вошли в книги (на чеч. яз.): «Ночь в пустом доме» (1983), «На заре, когда гаснут звезды» (1986), «Деревья в сумерках» (1989), «Сто тысяч добрых дел» (рассказы, пьесы и стихи для детей; 2002), «Учим буквы» (Азбука в стихах; 2006) и «Собрание сочинений» в 5 томах, первые два тома которых вышли в 2005 и 2006 годах.

Многие произведения Мусы Ахмадова переведены на русский язык и изданы в Москве и Грозном в сборниках «И муравейник не разрушай» (1990), «Ночь в пустом доме» (1991), «На заре, когда гаснут звезды» (1993). Его произведения в стихах и прозе публиковались, кроме того, в журналах «Дружба народов», «Костер», «Литературная учеба», в «Литературной газете» (Москва), журнале «Дон» (Ростов-на-Дону) и др.

О двигателях творчества Мусы Ахмадова известный литературовед, кандидат филологических наук, доцент ЧГУ Ю.Б. Верольский писал в 1993 году в рецензии на сборник «На заре, когда гаснут звезды», что «это все, что помогло мастеру создать его произведение, все, что живет в его жизни, – в жизни произведения. Этого всего очень много. Это жизнь человечества, породившая проблемы, которые взволновали автора, это судьба его народа, это история его семьи, это его биография. Это люди – добрые и злые, какими их сделала жизнь, люди, о которых он слышал, читал, думал и которых повстречал в жизни. Это его детство, юность и зрелость, его радость и горе, его победы и поражения, его любовь и ненависть. Это его горы, реки и леса, рассветы и закаты. Это песни, которые полюбились ему. Это его учение и труд. Это его сны. Это все, что мы называем жизненным опытом. Сколько же здесь всего» (Грозный, 1993. С. 327).

И далее: «Жизнь персонажей (произведений М. Ахмадова. – А.К.) органически вписана в жизнь природы, в символику периодов суток и года, в стихию жизни гор и лесов, в мир народного творчества» (Там же. С. 330).

И, наконец: «Ночь, утро, солнце – соотнесенные с человеческой жизнью. Как часто эти соотнесения плещут, переливаются в устном народном творчестве чеченцев. Проза (например, роман «На заре, когда гаснут звезды») позволяет отчетливо воспринимать родство этих соотнесений, но это не механическое перенесение их в роман, а самобытная творческая переплавка. И даже когда фольклорные сокровища целиком входят в текст романа (а это случается нередко, вспомним прекрасную легенду о двух опоздавших или песню «Оставшийся в пещере», многочисленные фрагменты из девичьих песен и др.), они органически вплетаются в художественную структуру, вступают в сложные взаимоотношения с сюжетом и образами произведений» (Там же. С. 331).

Я помню первую пьесу, написанную М. Ахмадовым – «Землетрясение» – о событиях и разгуле бюрократии после землетрясения 1988 года в Чечне. Автор принес ее на телевидение первым и по ней еще в 1989 году Грозненская студия поставила телеспектакль. Позже режиссером Х. Гузуевым она была поставлена на сцене Чечено-Ингушского госдрамтеатра им. Х. Нурадилова.

Помню премьеру спектакля по ней, на которой я был со всей семьей.После нее Муса Ахмадов написал более десяти разножанровых и разнотемных пьес для взрослых

и детей: «Ушедший за саваном», «Похождения блохи», «Волчий хвост», «Новые похождения Чирдига», «Звери, люди и другие живые существа не хотят войны», «Строительство башни», «Разговор с матерью», «Дом на песке» и др. Все они были поставлены в Чеченском и Ингушском госдрамтеатрах, кукольных театрах, в палаточных городках чеченских беженцев в Ингушетии, Кабардино-Балкарии… А пьеса «Волчий хвост» была переведена на французский язык и поставлена в Париже на сцене театра «Дом восточно-европейской пьесы» в 2006 году.

Большой вклад вносит М. Ахмадов и в литературоведческую, педагогическую и просветительскую работу: им написаны десятки литературно-критических статей, учебники «Чеченская традиционная культура и этика» (для старших классов), «Ты пришел в этот мир. О чеченских традициях» (для учащихся четвертого класса), методические пособия по этике и чеченскому языку для школ и вузов.

Такой он многогранный талант Мусы Ахмадова, который и оценен по достоинству: он – «Народный писатель Чеченской Республики», «Заслуженный работник культуры Чеченской Республики», лауреат премии «Серебряная сова» Региональной общественной организации «Интеллектуальный центр Чеченской Республики»; член Союза писателей России и Чечни с 1987 года; член Союза журналистов России и Чечни.

Таковы грани большого таланта Мусы Ахмадова. Пожелаем ему, чтобы он расцвел еще ярче.Стихи его читайте в моем переводе.

Осенний мотив

Когда клин журавлиный вдальЛетел и в небе таял,Сказала ты:«В душе печаль,А отчего – не знаю».

То вспомнила, наверно, тыВесну в ее одежде,Мечты красивые,ЦветыИ светлые надежды.

Хоть в журавлиных голосах

Боль осени,Но сразуТак сладостноИ горько такЯ не болел ни разу.

Жизнь – не игра:Ее по днямНе повторить нам снова.Как горько ни было бы нам,С весной простимся новой.

Давай-ка все-таки с тобойОсенним днем багрянымСчастливо, молча,Как весной,В глаза друг другу глянем.

Смеяться, плакать, чтоб легкоНам было, как в весеннийДень, пить любовь и солнце доГоловокружений.

Хоть в журавлиных голосахБоль осени,Но сразуТак сладостноИ горько такЯ не болел ни разу.

Маленький аул

Этот вечер солнечный на дивоВесь тебе оставлю, подарив.Да, и осень желтая красиваИ аул мой маленький красив.

Тут с тропинкой каждою я знался,Передумал много мыслей тут.Все с тобою поделить старался:Радости, печали,Что гнетут.

Здесь весна мне нравилась особо,Здесь зимой услышал белый свист.Как рукой,Махал мне веткой тополь,Тот, с которой падал желтый лист.

Жемчуга искал я,

Тропы метилТам, где их не мог найти уже.Показал тебе –Родник свидетель –Рану, нанесенную душе.

Что ж живи…Я не жалею.СтраннойПросьбе удивляться погоди.Я прошу:Ты в летний дождик раннийВыйди и –Немного походи.

Красную надень при этом куртку,Старый плащ накинь,Чтоб после снять.Постарайся,Что сказал я в шутку,Как одна останешься,Понять.

Радуюсь:С тобой узнал я все жеПусть не счастье –Тень я, может быть…Что ж поделать?Для нее, похоже,На земле и стоит только жить.

Журавли

Журавли вдаль клином аккуратнымПлыли рядом с солнцем предзакатным.

Пили воздух из голубизныИ свободы, да и новизны.

О любви шел разговор у белых,Песни их к земле,Как снег, летели.

И внизу, не слыша жизни звон,Крылья их несут до самых снов.

Раз один нежданно бросил стаю,Что внизу там?Увидать желая.

Он спустился ниже облаков,

Чтоб увидеть –Мир внизу каков?

Он увидел озеро у леса –Воду ль выпить, ради интереса?

Выстрел грянул, журавленку ставСмертным –Падал, крылья распластав.

В озере в последний раз увиделСтаю он,Себя,Небес обитель.

Вкуса жизни не узнав вполне,Стих журавль в холодной глубине.

Но пока сознанье не угаслоОн секрет усвоил жизни ясно:

Кто рожден для неба,Должен знать,

Что земле не надо доверять.

Дукуваха Абдурахманов (1956)

Я много раз читал публикации и слушал выступления этого человека на различных многолюдных сборах, собраниях, конференциях и не перестаю удивляться его ораторскому искусству и публицистическому мастерству. Он всегда говорит и пишет о важных вещах очень просто, ясно, образно, эмоционально. И поэтому выступления и публикации его запоминаются надолго.В жизненной и трудовой деятельности этого человека щедрой, сострадательной и доброй души, человека скромного, общительного и дружелюбного, разносторонне образованного и мудрого, я бы выделил четыре основные черты: он – блестящий оратор, прекрасный публицист, умелый организатор и видный общественный деятель. Этот человек Дукуваха Абдурахманов. Родился он 14 марта 1956 года в г. Караганда Казахской ССР. Ему не было еще и года, когда семья вернулась на землю отцов после тринадцатилетней ссылки. В 1963 году мальчик пошел в школу в с. Джалка, что в Гудермесском районе. По окончании ее в 1974 году был призван в ряды Советской Армии, служил в Монгольской Народной Республике, получил офицерское звание.Демобилизовавшись, Дукуваха Абдурахманов снова окунулся в учебу: поступил и окончил вначале исторический факультет Чечено-Ингушского государственного университета, а затем, расширяя свои знания, – и экономический факультет. Защитил диссертацию, стал кандидатом экономических наук.Трудовую деятельность Дукуваха Абдурахманов начал в 1978 году учителем в средней школе. Вскоре был избран председателем Джалкинского сельского совета, затем председателем Гудермесского горисполкома. Работал он и главой администрации г. Гудермес, и первым заместителем министра сельского хозяйства. Своим трудолюбием, умением организовать дело и увлечь людей добивался высоких показателей на вверенном ему участке трудовой деятельности.

В 2000 году Дукуваха Абдурахманов возглавил министерство сельского хозяйства и продовольствия Чеченской Республики. Затем перешел на общественно-политическую и государственную работу. И в этих сферах деятельности он зарекомендовал себя как мудрый политик и мыслящий, имеющий твердую гражданскую позицию человек.На парламентских выборах в ноябре 2005 года Дукуваха Абдурахманов был избран депутатом и Председателем Народного Собрания Парламента Чеченской Республики. 12 октября 2008 года он снова избран депутатом и спикером Парламента Чеченской Республики второго созыва. Он также является заместителем секретаря Чеченского регионального отделения Всероссийской политической партии «Единая Россия» и сопредседателем Совета Ассамблеи народов Чеченской Республики.За большие заслуги в общественно-политической и творческой деятельности Дукуваха Абдурахманов награжден орденами Дружбы, Почета, Слава нации России и орденом Кадырова; за большой вклад в развитие парламентаризма и демократии в Чеченской Республике – орденом «За развитие парламентаризма в Чеченской Республике». Особые же заслуги Дукувахи Абдурахманова в формировании и становлении законодательной власти в регионе отмечены званием «Почетный гражданин Чеченской Республики», медалью «За заслуги перед Чеченской Республикой» и Памятной медалью Государственной Думы России.Публикации Дукувахи Абдурахманова стали появляться в российской и местной печати еще в начале девяностых годов XX века. В них с самого начала проявились публицистическое, литературное и исследовательское мастерство и стилистическое своеобразие писателя, ученого и журналиста, присущие его материалам и сегодня. За эти годы Д. Абдурахмановым опубликовано множество аналитических статей, политических памфлетов и эссе на различные темы в республиканских, южнорегиональных и федеральных газетах и журналах, в том числе и в таких изданиях, как «Современный Кавказ», «100 наций» и др. И все они отличались глубиной мысли, даром исследователя, ясностью, принципиальностью, образностью и богатством языка, оригинальностью стиля и почерка. Своим постоянным вниманием к жизни, запросам и творчеству писателей и журналистов Д. Абдурахманов очень много сделал для возрождения и развития чеченской литературы и журналистики.Итогом всей этой созидательной деятельности публициста, исследователя истории стали большие и емкие труды: «Чеченский парламент», «Страны Востока и колониальная политика Европейских держав в XVI – первой половине XIX века», «Дагестан в Кавказской политике России в первой четверти XIX века» (последние две монографии изданы в г. Нальчик в соавторстве с Ш. Гапуровым) и «Миссия мира» (о маршруте поезда дружбы Чеченской Республики от Южно-Сахалинска на востоке России до Калининграда – на западе).По всему этому совсем не случайно Дукуваха Абдурахманов был принят в 2007 году в Союз писателей России и Чечни. Билет члена Союза писателей его был подписан самим патриархом литературы, председателем писательских Ассоциаций России С.В. Михалковым, который прислал ему и поздравительную телеграмму. В 2008 году Дукуваха Абдурахманов был избран Председателем правления Союза писателей Чеченской Республики, а в мае 2009 года – Почетным председателем.Несмотря на огромную загруженность государственной, законотворческой и общественно-политической работой, Дукуваха Абдурахманов продолжает активно заниматься публицистическим и литературным творчеством: пишет статьи, памфлеты, эссе, редактирует книги чеченских писателей. Являясь Почетным председателем Союза писателей Чечни, он делает все возможное, создавая условия для творчества, издания и пропаганды книг, устройства жизни и быта чеченских писателей. Он так воспитан. Это стиль его жизни – делать людям добро. Это лучшее подтверждение тому, что Дукуваха Абдурахманов – истинный писатель, публицист, созидатель.

Адиз Кусаев и его книги«Хороший пример для подражания – вот то лучшее, что мы оставляем после себя для поколений», – говорил великий полководец всех времен и народов Ганнибал.«Построенный дом, выращенное дерево, воспитанный сын, написанная книга, сделанное добро – вот что вечно и нетленно на земле», – говорил мой отец, человек мудрый по природе своей.«Наверное я мог бы написать довольно-таки объемную книгу, в которой растолковывалось бы... как я задумал ту или иную страницу, как она появилась, как менялась, в каких была рождена муках, сколько времени прошло, прежде чем мелькнувшая идея облеклась плотью, и какие мысли роились в голове, растолковывалось бы как меня прерывали или я сам прерывался, как разные лексические

формы подвертывались под перо, как я черкал и правил, на чем останавливался и... накладывал последний шов, как хирург...» – делился своим опытом литературного творчества известный американский писатель Генри Мюллер (1891–1980). Все это в полной мере можно отнести к Адизу Кусаеву – многогранно талантливому и просто хорошему трудолюбивому человеку, имя которого в нашей, чеченской, литературе и журналистике более чем известное: он автор самых популярных, востребованных и читаемых в последние годы книг поэзии и публицистики: «Писатели Чечни» (2005, она уже стала библиографической редкостью), «Чечня: годы и люди» (2007), «Говорит и показывает Грозный. История чеченского радио и телевидения» (2008) и «Амал. Избранные стихи, поэмы, переводы» (2008).Проработав много лет на радио, в газете и телевидении, он твердо вписал свое имя в историю чеченской журналистики как настоящий профессионал и неутомимый труженик. Параллельно владение словом приобщило его к литературной деятельности, где он также оставил свой неповторимый след. Каждой своей публикацией, каждой выпущенной книгой он открывает что-то новое для читателей, расширяет и углубляет наши знания о национальных героях, о жизни и творчестве писателей, художников, ученых, композиторов и других представителей интеллигенции, являющихся гордостью, честью и совестью чеченского народа, создавая их яркие портреты.В свете этих двух направлений, которыми он одинаково хорошо владеет, наверное, не могла не появиться на свет книга «Писатели Чечни». Сначала желание издать собранные им биографические данные известных чеченских писателей и поэтов Адиз Джабраилович реализовал в журнале «Вайнах». Уже тогда общественность республики высоко оценила и саму идею издания своеобразной истории чеченской литературы и трудолюбие его автора.Появление же этой, второй, книги «Писатели Чечни» ни много ни мало станет событием в культурной жизни республики. Практически мы получим энциклопедию, дающую сведения о жизни и творческой деятельности более ста двадцати пяти представителей чеченской литературы. Исключительно познавательная книга и для взрослых, и для детей, достойная того, чтобы быть настольной книгой в каждой чеченской семье. И надо отдать должное Адизу Кусаеву: его энтузиазму, подвижничеству, трудолюбию. Ему посчастливилось быть современником многих известных в литературе (и не только) людей, поэтому, помимо чисто биографических данных, он использовал в книге немало эпизодов из жизни самих писателей, чем, несомненно, обогатил свой труд.В этой книге А. Кусаев расширяет повествование о жизнедеятельности своих героев, включая в нее их отдельные произведения. Таким образом, читатель узнает о наших писателях много интересной информации, сосредоточенной в одной книге.К примеру, немногие из нас даже среди старших поколений знают о том, что из села Дады-Юрт наряду с первым чеченским художником, академиком живописи Петром Захаровым вышел и первый чеченский поэт, друг Александра Сергеевича Пушкина Айбулат-Розен. Выросшие в русских семьях, и тот, и другой до конца своих дней помнили о своем происхождении, и это находило отражение как в картинах Петра Захарова, так и в поэзии Айбулата-Розена.Интересно будет узнать и об авторе бесценного в научном и познавательном отношении произведения «Чеченское племя» Умалате Лаудаеве, с максимальной достоверностью отразившем характер, быт и традиции чеченского народа...Естественно, все, что собрано в этой книге – это плод многолетних поисков, это труд, потребовавший от Адиза Кусаева немало времени и усилий. К чести своей, автор никогда не выглядит уставшим, изнуренным. Он всегда бодр, подтянут, улыбчив, общителен. Он уже оставил глубокий след на этой земле, но мы верим, что творческий потенциал А. Кусаева неиссякаем, и что из-под пера его выйдут новые книги, будут написаны новые очерки и новые стихи.В добрый путь, неутомимый труженик!

Дукуваха Абдурахманов,писатель-публицист,

председатель Парламента ЧР,почетный председатель Союза писателей ЧР

Хож-Бауди Борхаджиев

(1956)

Поэт, публицист и переводчик Хож-Бауди Борхаджиев родился 15 февраля 1956 года в г. Караганда Казахской ССР в семье спецпереселенца. В Гудермесскую среднюю школу №2 пошел уже по возвращению на родину отцов. Окончив ее, в 1974 году стал студентом филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета.После завершения учебы сразу же пришел в журналистику: многие годы работал в гудермесской районной газете «Красное знамя» (сейчас – «Гумс»), с начала 2000 года – ее главный редактор.Писать начал еще в школе. Поэтического мастерства набирался в литературном объединении «Шовда» при редакции Гудермесской районной газеты, из которого вышли известные ныне в Чечне поэты, прозаики, публицисты. Печатался активно в республиканской периодике. Стихи его вошли и в коллективные сборники поэзии «Лирика-90», «Возвращение» и др. Пишет на русском и чеченском языках, переводит также на оба языка. Член Союзов писателей и журналистов России и Чечни. Председатель Союза журналистов Чеченской Республики.Хож-Бауди Борхаджиев – автор книг поэзии и публицистики: «На виражах времени», «На линии фронта», «Терек. Восхождение к кубку» (об успехах чеченской футбольной команды «Терек»). Он составитель книги «Культура Чечни. Испытание временем» и автор ряда очерков в ней. Сейчас работает над большой книгой «Гудермес и гудермесцы».На стихи Х.-Б. Борхаджиева написано более пятидесяти песен, что говорит о высоком мастерстве поэта.

Дорога домойСкорый поезд мчится против ветра…За окном поля, хребты и лес.Где-то там за сотни километровЖдет меня мой город Гудермес.

А разлука мне казалась вечной,Голос гор в моей груди звенел,С упоеньем пил я ветер встречный,Что с родной сторонки прилетел.

Шел пешком или спешил на поезд,Я мечтал о встрече, чтоб потомВ знак признанья поклониться в поясИ войти, как входят в отчий дом.

Знаю, руку мне протянет каждыйОт души, как верный друг и брат.Кто разлуку испытал однажды,Дважды не захочет испытать.

Городов изведал я немало,Ничего не может быть родней:Здесь у Гумса Родины начало,Что в душе кончается моей.

Хамзат Юнусов(1956)

Последние пятнадцать-двадцать лет, читая многостраничные книги рассказов, повестей, романов и стихотворений и интересуясь, кто так хорошо перевел на русский язык или так профессионально набрал, сверстал и отредактировал их, я часто встречаю фамилию своего односельчанина, члена Союза писателей России и Чечни, члена Союза журналистов СССР, России с 1980 года, писателя,

переводчика, редактора и публициста Хамзата Юнусова. О высоком мастерстве переводов его можно судить даже по коротенькой цитате из повести М. Ахмадова «И муравейник не разрушай»:«Осень. Поредевшие, с остатками желтых листьев, деревья. Далеко внизу устало бредет колонна из пеших и конных людей. Она медленно, с остановками, двигается по извилистой каменистой дороге. Какой-то беспокойный всадник на спотыкающейся о камни лошади то обгоняет, то возвращается к хвосту колонны и что-то настойчиво объясняет отстающим. Видно – торопит. Слов не разобрать. Далеко. Да и близко навряд ли можно было бы разобрать слова – в лощине стоит неистовый рев реки, мчащейся вниз. Огромные вершины уже занесенных снегом гор гордо и настороженно взирают на суету людей у своих подножий. На горизонте, над горами, собираются тяжелые, свинцовые тучи…».Это мастерство – результат глубокого знания русского и родного языков, творчества переводимых авторов и их самих, жизни, быта и традиций народа. И это необходимо для настоящего художественного перевода, потому что переводчик должен «слиться с автором произведения, передать не только букву, но и главное – дух его творения на русском (да и на любом другом. – А.К.) языке. Это ускользает от переводчиков, не знакомых с жизнью, судьбой, характером народов, чьи произведения они переводят…» (Яблокова Г.И. У истоков книги. Грозный: «Книга», 1990. С. 79).Об этом же думал известный чеченский поэт, прозаик, переводчик и литературовед М. Сулаев, когда писал, «что хороший переводчик как в поэзии, так и в прозе не раб, а соперник автора в его искусстве и соавтор его славы. Хорошо переведенное произведение принадлежит им обоим – и автору, и переводчику. А хороший перевод – это тот, который утратил всякие приметы переводности и на новом языке звучит вполне оригинальным произведением… Вот это и есть самая верная примета хорошего перевода» (Сулаев М.А. Соперник, а не раб. В кн.: Писатель и правда жизни. Грозный, 1974. С. 78).И я, честно говоря, рад тому, что в нашей литературе есть такой одаренный и высоко образованный, чуткий к слову переводчик и редактор, и горд тем, что он – мой односельчанин.Родился Хамзат Юнусов вдалеке от родового села Шуани в г. Сулюкта Ошской области Киргизской ССР, лежащем в предгорьях Тянь-Шаня, 26 августа 1956 года. Это был город шахтеров, в числе которых подавляющим большинством стали после 1944 года, после депортации, – чеченцы. Город состоял из восемнадцати шахтерских больших и малых поселков по числу шахт, разбросанных довольно-таки далеко друг от друга по безлесным горным склонам и черным от угольной пыли долинам. Объединял их центр с железнодорожной грузовой станцией, откуда по склону через хребет пролегала узкоколейка и уголь вывозили в миниатюрных, как вагонетки, монолитных железных открытых вагончиках на железных колесиках маленькие, но очень шумные и шустрые паровозики, которых называли в народе «кукушками».В 1957 году семья Х. Юнусова вернулась в родное село Шуани, переименованное в годы депортации в с. Шагада, поселилась в сохранившемся доме отцов, где и прошли годы детства мальчика.В 1963 году пошел со сверстниками в первый класс в с. Шуани, но заканчивал Хамзат Юнусов учебу через десять лет в средней школе №1 поселка Новогрозненский: к тому времени родители переехали в соседнее с ним с. Нойбера (до 1990 г. – Суворовское), а там средней школы еще не было. После учебы он был оставлен работать лаборантом в той же школе.Но будущий литератор и журналист не представлял своей жизни без глубоких знаний и поэтому, проработав ровно год, Х. Юнусов поступает в 1974 году на филологический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета. Проучившись три года, он переводится на факультет журналистики Ленинградского государственного университета, который и окончил в 1980 году. Но не успел приступить к работе корреспондента в республиканской газете «Комсомольское племя», как был призван и два года служил в Советской Армии.По демобилизации в 1982 году начались журналистские пути-дороги и творческие будни Хамзата Юнусова. И с той поры вся его жизнь связана с журналистикой, литературой и издательской деятельностью.Кем только он не работал в эти более чем четверть века: был заведующим отделом, ответственным секретарем Веденской районной газеты «Колхозная жизнь» (1982–1990; «набирался опыта в «районке» – скажет он потом); сотрудником в республиканской газете «Ленинский путь» (1990–1994), где вырос от корреспондента до заместителя главного редактора.Началась первая чеченская война, но, как многие чеченские журналисты и писатели, Хамзат Юнусов продолжал «делать свое дело, ставшее смыслом всей его жизни»: работал заместителем главного

редактора детского журнала «СтелаIад» («Радуга») – 1994–1996 годы; в 1997 году после многих месяцев, проведенных в беженцах, вернулся к той же работе в тот же журнал, а в 2003–2006 годах был заместителем начальника отдела по работе с общественностью и средствами массовой информации ОАО «Нурэнерго». В 2006 году назначен главным редактором республиканской газеты «Вести республики», где и трудится сегодня.Все эти годы, вот уже более тридцати пяти лет, везде, куда бы его не забрасывала судьба, Хамзат Юнусов не прерывал, даже в годы военных лихолетий, литературную деятельность: переводил, редактировал, набирал, верстал книги чеченских авторов. Так, он еще в 1988 году перевел на русский язык повесть М. Ахмадова «И муравейник не разрушай», которая в том же году была опубликована в г. Махачкала в коллективном сборнике чеченских писателей «Песня над Сунжей».Чуть позже Хамзат Юнусов перевел два романа М. Ахмадова «Деревья в сумерках» и «На заре, когда гаснут звезды». Они были в одной книге изданы в Грозном в 1993 году. Переводил он прозу и других чеченских писателей.Среди множества книг, которых Хамзат Юнусов набрал, скорректировал, отредактировал и издал в эти годы, можно назвать и такие объемные, как роман «Метель» («Дарц») Народного писателя Чечни Абузара Айдамирова, «Загадки Прометея» Руслана Нашхоева, «Назмы» («Назманаш») Имрана Джанаралиева (издана книга в г. Нальчик в 2003 году), книги повестей и рассказов М. Бексултанова «Иногда, когда я грущу…», «Или кто позвонит в твою дверь ночью» (1-й том двухтомного собрания сочинений). Обе книги изданы в 2004 году. Им набраны, отредактированы и сверстаны также: книга М. Бексултанова «Ночь на мельнице», сборник стихотворений И. Бечуркаева (книга издана в г. Назрань в 2003 году международным комитетом Спасения (США)) и др. Он также является составителем книги очерков, зарисовок и стихов о женщинах Чеченской Республики «Созвездие» (2009).И все эти работы – переводы, редактирование и т. д. Хамзат Юнусов делает на одинаково хорошем уровне, высокопрофессионально. Поэтому в знак признания заслуг в развитии чеченской литературы и успехов в переводческо-редакторской деятельности он в 2008 году принят в Союз писателей России и Чечни, а членом Союза журналистов стал еще в 1980 году. Хамзат Юнусов первым в республике в 2006 году получил высокое почетное звание – «Заслуженный журналист Чеченской Республики», как сказано в Указе: «За выдающиеся заслуги в развитии чеченской журналистики и в связи с пятидесятилетием со дня рождения».Хамзат Юнусов, несмотря на перегруженность в работе, продолжает и сейчас переводить и редактировать чеченских писателей – прозаиков, публицистов, драматургов. Верим, что он еще много сделает для развития чеченской литературы.Мастерство переводов его вы можете оценить по прилагаемому тут отрывку из романа М. Ахмадова «На заре, когда гаснут звезды» (Грозный: «Книга», 1993. С. 83–85).

* * *Никакое счастье не бывает бесконечным. Чада-то давно это знал. И все-таки он не думал, что его счастье и счастье его брата Ийдала пройдет так скоро. Ему виделся край их счастья далеко, как горизонт виднеется через большое поле. А он оказался близко, как граница их надела. Тот день даже невзначай не забывает Чада, тот день не давал ему ощутить до конца радость ни от позеленевших полей, ни от вырастающей весной травы, ни от дружеской беседы за приготовленной вкусно едой, ни от вида частицы своей души, кровинки – начинавшего ходить ребенка. Этот день любую сладость жизни превращал в горечь.В день, когда сообщили об убийстве Ийдала, перед ним встал вопрос, на который невозможно было ответить: «Как?». Как проводить долгие зимние ночи без него? Как проводить длинные летние дни? Как сеять хлеб? Как зажечь в очаге огонь?.. Как? Как? Но надо было жить, отодвинув эти вопросы назад, честь по чести, не вызывая людских толков: и кровника брата нужно искать, и поминки устроить, и милостыню раздать в его спасение... «Мы созданы не для того, чтобы в один день умереть». Это, оказывается, было страшно. Осталось сожаление, сожаление до конца дней своих. Сожаление от того, что не успел сделать для брата добро, как подсказывало сердце, не успел спокойно посидеть с ним.В тот день, когда услышал об этом, Чада, будто пытаясь ужаснуть всю природу, крикнул и, заткнув уши пальцами, побежал куда глаза глядят. С тех пор, не переставая, звучит его крик, с тех пор, не останавливаясь, он все бежит и бежит по миру. Его щемящий крик слышен в разных частях земли.

Только в последний миг своей жизни Чада сможет остановиться и подумать: «Ийдал умер», поверить в это.Прошло уже полтора года. Он часто видит во сне своего отца. Он стоит на высоком зеленом холме, с белой бородой, с посохом в руке. Он, обвиняя, недовольно смотрит на него. Он тихо шепчет. Чада каждый раз слышит его:– Не смог ты сохранить его, не смог...Видя этот сон, он просыпается, когда до рассвета еще несколько часов. Потом тихо, неслышно плачет до тех пор, пока не настанет время рассвета.В один из дней последнего месяца осени, наполненный туманом, сквозь который изредка падали на землю снежинки, в его дворе и на улице собрались люди из большинства горных аулов: они ждут его слова, они пришли к нему с просьбой. Тогда, полтора года назад, из-за ссоры на свадьбе убивший Ийдала ударом кинжала и ставший его кровником месяц назад, так и не дав ему настигнуть себя, там в горах, в Хачарах, свалился в пропасть и умер. И теперь люди, положив на носилки его младшего брата, завернутого в саван, пришли просить снять с него унаследованную месть.

Начавшие собираться еще с утра люди стояли на холоде, ведя разные беседы, постукивали замерзшими ногами. Мысли каждого из них были заняты делом, ради которого они пришли сюда.– Благородны люди, к которым мы пришли с просьбой.– Отцы их были мужественными. Нелегко было найти такого достойного человека, как их дед Шама...– Я хорошо помню его, с чистым лицом, он был вежливым человеком. Я слышал в то время, что, пока Шама живет среди варшхоевцев, не могут не быть изобильными их поля, не может не умно-жаться их скот, и не будет такого, чтобы бог не ответил на их молитву...В комнате у Чады собрались первые люди их рода. Их мнения были разными, большинство были за то, чтобы удовлетворить просьбу людей. Но Чада знал, что решение, которое он сейчас примет, не касается никого так сильно, как его, и никто за него не ответственен так, как он. Это он понял и тогда, на второй день после того, как свершилось это зло.«Беда остается в твоем доме, стоит только дверь прикрыть...» Не было ничего, от чего он был бы недоволен людьми своего рода, они были неплохими. Но никто не мог знать цену беде, пока эта беда не вошла в его дом. «Боль от сломанной ноги знает только тот, у кого она сломана».А теперь кровник умер своей смертью, не дав Чаде отомстить за брата. Это еще более усугубило горе Чады в связи со смертью Ийдала...Чада вышел со стариками своего рода. Высокий, в темно-коричневой каракулевой шапке, бледный молодой человек. Его похудевшее лицо было покрыто отросшей бородой.Когда они вышли во двор, люди, снимая шапки с голов, опустились на колени в перемешанную со снегом грязь. Чада заметил падающие на лысую голову недалеко стоящего на коленях старика лет восьмидесяти и тающие снежинки. С покрасневшего носа старика свисала капля, он изредка двигал своим беззубым ртом, будто собираясь что-то сказать.Все утихли, стояла тишина.– Люди! – довольно громко прозвучал глухой голос Чады. – Не может быть на земле дороже и любимее происшедшего от твоего отца, матери, выросшего на твоих глазах младшего брата. Не-возможно понять разлуку с братом, если это не придет к самому. А с тех пор, как нет его у меня, прошло полтора года. Мы не смогли отомстить кровнику за него... Теперь, если я даже десятерых убью, сто убью, сам умру или с ума сойду, мой Ийдал не может воскреснуть...Чада, проглатывая перекрывающий горло удушливый комок, остановился. Нет, он не покажет себя даже чуть-чуть мягкосердечным, растерянным, слабым. Он постарается жить, как къонах, если даже проживет всего один день.– Люди, мне некуда уйти от вас, нечего было бы делать, если бы вас не было и в радости, и в горе, и меня покрыть землей должны вы. Поэтому ради нашего всевышнего Аллаха, и ради вас, людей, лежащего вон там сына Шихмурзы Зубайра я освобождаю от кровной мести.Люди задвигались, послышались глубокие вздохи, у некоторых появились слезы на глазах.– Эх, мир!– Пусть Аллах тебя чтит!– Пусть бог будет доволен тобой, ты уважил нас!– Тебе стыдно было бы быть иным, все семь твоих отцов были къонахами!

– Пусть Всевышний чтит тебя!Выйдя из толпы людей, крепкий старик с большой белой бородой громко крикнул:– Слушайте, люди!Люди притихли.– Не с маленьким делом мы явились сегодня к этим людям. Но они уважили нас. Брат этого Чады Ийдал имел цену всего мира, был полон благородства и мужества. А Чада сегодня показал, что и он тоже такой. Такие люди создают авторитет аулу, краю, без них невозможно жить. Пусть Всевышний будет доволен тобой так, как довольны мы.Как только он закончил говорить, замеченный раньше Чадой старик, приставив руку к уху, запел назму. Из глаз старика текли слезы, но, поглощенный пением, он их не замечал. Подхваченная всей толпой назма звучала жалобно, заунывно...

Ислам Эльсанов(1956)

Меня просто поразил первый прочитанный его рассказ. Назывался он «Только сейчас рассветало» и был опубликован в его книге «Роща розовых берез» в 1989 году. Повествовалось в нем о трагическом и героическом эпизоде из жизни первого человека высокогорного села Гухоя Губаша, за независимый характер в гневе ослепленный в собственном доме имамом Шамилем, остановившемся у него на ночлег. Ночью ощупью ворвавшись в дом, закрывшись изнутри, разъяренный Губаш стал во тьме убивать всех подряд, ориентируя свои удары на голоса. Едва не убил и самого Шамиля. Но, выломав двери, ворвались люди имама и с большим трудом связали его. Особенно впечатляла такая сценка рассказа:«…Рассветало. Губаш, связанный веревкой, которой недавно связывали быка, перед тем как его зарезать, крикнул, поворачиваясь к очагу, где лежал убитый им чеченец-толмач:– Шамиль! Ответь, если ты жив, каким тебе показался хозяин, принявший тебя, как дорогого гостя?Аварец-толмач, так и не произнесший ни слова вчера, перевел это Шамилю, лежавшему – с двенадцатью ранами – между сознанием и беспамятством.Шамиль, срывающимся голосом, велел перевести:– Ты, без сомнения, смелый человек. Но ты гяур. И потому ты утром умрешь, как собака!» До этого я был уверен в том, что я все знаю о Кавказской войне XIХ века, потому что прочел о ней горы публикаций и книг. Но, прочитав этот рассказ, ставший для меня неожиданным открытием, я понял, что знаю не все и что прочитано мной не все. И еще одно уяснил я себе, что вернее пословицы «Век живи – век учись», еще не придумали люди.Автором этого рассказа и этой книги был мне тогда еще малознакомый прозаик, молодой литератор Ислам Эльсанов. Позже, конечно же, бывая и в издательстве, где он работал, и на семинарах молодых литераторов республики, и приглашая его на передачи по телевидению, и участвуя с ним на встречах с читателями, я ближе узнал этого довольно-таки амбициозного, прямого и смелого в высказываниях писателя, на все имевший свой взгляд, обо всем – свое мнение. Он был и остается яростным защитником справедливости: в истории ли, дружеских ли отношениях, творчестве ли.Родился Ислам Эльсанов в ссылке, в семье уроженца с. Чеччель-Хе Ножай-Юртовского района, спецпереселенца, в с. Куйбышево Алабукинского района Джалал-Абадской области Киргизии 13 августа 1956 года. Вскоре семья вернулась в Чечню и остановилась в с. Устрада-Эвла (с 1944 по 1957 г. – с. Колхозное, позже – г. Аргун), так что среднюю школу И. Эльсанов окончил в г. Аргун. Сразу продолжить учебу не удалось, поэтому работал на одном из заводов, которых понастроили в городе в конце семидесятых годов ХХ века, отслужил в Советской Армии.После демобилизации Ислам Эльсанов поступил на филологический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета и сразу же стал активным и деятельным членом широко известного в те годы республиканского литературного объединения молодых литераторов «Прометей» (середина восьмидесятых годов ХХ века).

Проучившись четыре курса, И. Эльсанов бросает университет и поступает в Московский литературный институт им. А.М. Горького Союза писателей СССР и проходит там полный курс в семинаре известного русского писателя Анатолия Приставкина.После окончания литературного вуза И. Эльсанов возвращается в Чечню, где работает вначале в республиканском книжном издательстве (отдел художественной литературы), затем – на республиканском радио и в научно-исследовательском институте гуманитарных наук.После (а точнее, еще в ходе) второй военной кампании в Чечне открывается еще одна яркая грань характера и жажды познания этого человека: в 2001 году Ислам Эльсанов окончил Высшие курсы сценаристов-режиссеров (мастерская Н. Рязанцевой и А. Смирнова). В том же году, как дипломную работу, снял свой первый короткометражный игровой кинофильм «Чаща». В том же 2001 году фильм успел принять участие в десятом юбилейном кинофестивале стран Содружества Независимых Государств (СНГ) и Балтии, прошедшем с 7 по 14 сентября в г. Анапа. Дальше этого дело не пошло: по политическим и национальным мотивам фильму было отказано в участии во всех последующих кинофестивалях Европы.«Однако, процесс «отторжения» и на этом не завершился, – писала Лула Куни. – Умело спровоцированная центральными СМИ «чеченофобия», когда в каждом представителе чеченской нации российские обыватели видели заведомого террориста, имела свои плоды: любой чеченец – независимо от его политических взглядов и социального положения – оказывался бесправным изгоем в любой точке России. В Москве, где И. Эльсанов в то время проживал с семьей, также началась настоящая травля «лиц кавказской национальности» и в результате – писатель вынужден был эмигрировать с семьей в Норвегию, где он сейчас и живет». Писать Ислам Эльсанов начал еще в школе, но серьезно занялся литературой, сделав ее смыслом всей жизни, уже в университете и литературном объединении «Прометей», которое поистине стало школой мастерства и кузницей кадров для чеченской литературы. Произведения молодого писателя стали часто публиковаться в республиканской газете «Ленинский путь», альманахе «Орга», коллективных сборниках (в «Антологии чеченского рассказа», в книге произведений северо-кавказских писателей «Война длиною в жизнь» (Москва), например). Были изданы и две собственные книги рассказов и повестей И. Эльсанова: «На закате» и «Роща розовых берез», в которую вошла и одноименная повесть. И они были высоко оценены литературной критикой, общественностью, читателями. По достоинству воздали ему и за творческие успехи: он – член Союза писателей России и Чечни, член Российской гильдии кинорежиссеров, один из создателей и руководителей Чеченского отделения Международного ПЕН-центра. Его произведения переведены на языки народов СНГ.Вся суть его творчества – это великая гордость за свой народ, желание восславить его историю, культуру, мудрость и трудолюбие, жажда возвысить его и поставить в один ряд с самыми цивилизованными и развитыми народами мира. Писатель и публицист Лула Куни пишет:«Степень мастерства любого писателя определяется, прежде всего, востребованностью в его произведениях некоей «правды жизни» – своеобразного индикатора зрелости писателя, когда описываемое в произведении событие более «жизненно», гораздо более выпукло и реально, нежели сама действительность, в формате которой мы пребываем. Проза И. Эльсанова и есть образчик именно такого уровня мастерства, когда читатель становится невольным соучастником происходящего, когда каждая деталь быта, каждый предмет осязаем, когда само время в произведениях его становится категорией материальной. Как-то по поводу некоего известного мастера было сказано: «Прочие пишут стихи, он – вещи». Так и здесь. Понимаешь значительность таланта писателя, когда ощущаешь, видишь воочию приглушенный свет тяжелого «этнического золота» на всем, чего коснулось его перо. Это и есть то, что, в конечном счете, определяет суть и место истинной литературы в системе духовных ценностей этноса».От себя добавим: в этом и есть смысл всего творчества И. Эльсанова.

Только сейчас рассветало(отрывок)

С сотней муртазеков ехал имам Шамиль в Шароевское ущелье. Стояла поздняя осень. Чем выше поднимались в горы, к небу, тем сильнее крепчавший ветер вил вихри мокрого снега с дождем, и длинного, по пояс, башлыка не хватало, чтобы завернуться. Хотя ему и не нужно было заботиться об одежде, перед этим холодом имам был равен с окружающими его мюридами. Они были готовы

отдать за него свои жизни, но от холода уберечь имама не могли. Перед холодом, как и перед Богом, все равны.Эти горы были самые крутые в Чечне, здесь не выращивали зерна, и фруктов росло меньше, но в другом люди могли себя прокормить. На склонах виднелись уставшие пастбища, высокие травы готовы были раньше лечь под зиму, чтобы весной пораньше встать.Шамиль поехал из Зумсоя в Чиннах, из Чиннаха – в Мулкоевское ущелье.Имам, хоть и минуло ему сорок четыре, был ловким и сильным мужчиной. Когда он был рядом с Гази-Магомедом, мог прыгать с места выше человека. Он ехал подножьем Аргунских гор и невольно часто вздыхал, словно выдыхал из себя холод.Подъезжали к Гухою. Показавшееся из хмури закатное солнце садилось, и на отряд падала длинная тень, от которой нельзя было ускакать на коне. Имам решил здесь остановиться, чтобы завтра поговорить с селом и отправиться в верное ему село Бенгара.С ними был найденный командиром сотни муртазеков хорошо знающий аварский язык чеченец.Дом Губаша, первого человека в Гухое, стоял, прислонившись к подножью горы. Зеленая еще гора придавала дому вид природной крепости.Брат Губаша Цута принял под уздцы коня дорогого гостя. Когда подошел Губаш, Шамиль и восемеро спешившихся рядом с ним всадников казались рядом с хозяином малорослыми: они едва доходили ему до плеча или подбородка.Под навесом стоял огромный красный бык, между его мощными рогами упруго курчавилась короткая шерсть, он выдыхал – и из ноздрей валил пар. Когда во дворе и вокруг двора, обнесенного длинными жердями, остановилось множество всадников, он, пригнув могучую шею, на которой морщилась толстая кожа, скосил глаза снизу вверх, утробно прогремел «бо-о-ув» и начал рыть копытами оттаявшую под ним землю. Прилизанная шерсть на боку оранжево отсвечивала на солнце. Казалось, что заходящее солнце было заброшено быком за гору, возвышающуюся за домом. И от сужающегося, убегая вверх, к задним ногам, живота быка, ощущение этой толкающей силы становилось явственнее.Двери дома, да и сами комнаты, показались имаму внушительных размеров, надочажная цепь тоже была крупнозвенная...Однако дом с улицы не казался большим, потому что гора была огромна.Все было как бы рождено горой: дом, хозяин, бык...Быка зарезали для остановившейся в соседних домах сотни, баранов – для Шамиля и его восьми товарищей (не считая недавно найденного толмача-чеченца). Хотя толмач-чеченец и был старым врагом хозяина, сегодня он был гостем. Аварец-толмач из числа восьмерых еще не пришел в себя после брани имама и выглядел потерянным.Комнату, потрескивая, освещал масляный светильник. Гости, плотно поужинав, поудобнее расселись на поднаре. Имам попросил Губаша постелить ему на ночь у очага, сказав, что хочет выгнать холод, вошедший в него в эти дни.– Губаш, – промолвил имам некоторое время спустя, – в последние дни я был в обществах Шарой, Шатой, Чанти, Зумсой, Чиннахой. Все они принимают мою власть, подтверждают мне свою верность, пока мы не изгоним из нашего края врагов. Только тайп Гухой, где ты главный человек, не признает меня и мою власть. В том, что общество Гухой не верно газавату, я считаю виновным тебя. Завтра мы соберем здешний народ, чтобы поговорить с ним. Ты же как верующий мусульманин должен сделать верным мне народ свой...Имам взглянул на толмача-чеченца – тот быстро перевел это Губашу и несколько неуверенно закончил словами:– ...Если ты не сделаешь их верными мне, там же прикажу отрубить тебе голову.Губаш в ярости процедил:– Шамиль, я никогда не был против тебя и твоей власти. Но знай, что речь твоя, речь человека, отведавшего у меня сискал, не делает тебе чести как имаму.Кивнув врагу-толмачу, он впился взглядом в Шамиля.Толмач перевел Шамилю:– Это еще неизвестно: ты мне отрубишь голову или я отрублю тебе голову. Посмотрим!Сидевший до сих пор молча, аварец-толмач вскинулся, словно хотел что-то сказать, но вскочивший с поднара Шамиль приказал:– Вяжите гяура!

Прислушивающиеся к чеченцу-толмачу семеро приближенных мюридов-телохранителей уже были наготове. Отбросив нескольких, напавших первыми, подскочив, Губаш ладонью – плашмя – ударил Шамиля по лицу и отбросил в угол. Остальные – человек пять – набросились на Губаша сзади.Тем временем подоспели упавшие и вскочивший с пола Шамиль. Хозяину дома связали за спиной руки, затем, сообща, с видимым усилием, свалили на пол и связали ноги.– Выколите собаке глаза! – вскричал имам.Командир сотни подкинжальником выколол Губашу глаза. Тот, рванувшись, сбросил с себя всех, порвал один из ремней. Кто-то из сражавшихся потребовал пояс у вконец растерявшегося аварца-толмача.Цута и другие родственники вбежали в дом – все схватились за кинжалы, но командир сотни закричал высыпавшим из комнат мюридам, чтобы они не причиняли вреда родственникам хозяина, – и их вытеснили из дома и со двора. Цута хорошо понимал аварскую речь.Ослепленного Губаша бросили в чулан, у дверей поставили приведенного сотником муртазека....Губаш пришел в себя настолько, чтобы предпринять что-нибудь, только к середине ночи. Глазницы горели, словно в них были вложены раздуваемые мехами угли в кузне. Когда вспомнил, что ослеплен, скрипнул зубами. Захотелось громко кричать. Но странно начала гореть изнутри ярким светом середина лба... он забыл про глаза. Когда он страшно напрягся, чтобы порвать стягивающие его ремни, свет стал еще ярче. Ремни на плечах порвались. Губаш опасался, что не сумеет хорошо стоять на ногах. Здесь, в чулане, справа от маленького окошка, должна висеть старая бурка. Переставляя руки по стене, он снял ее с гвоздя, стукнул ногой два-три раза по двери. Послышались мягкие шаги стражника, потом раздался скрип: «за-а-к»... Он левой рукой развернул бурку, ударил поднятым кулаком правой, как молотом... От пистолета сейчас было мало пользы – Губаш руками поискал кинжал, но в пустых ножнах оглушенного муртазека его не было – он нашарил кинжал в бурке – тот застрял, проткнув ее.Слепец тихо закрыл изнутри железным засовом большую кунацкую, вложив пальцы между его ушками, чтобы не заскрежетал. Если бы в комнате горел светильник, он почувствовал бы это серединой лба, которая стала чувствительной ко всему... Хотя нынешние гости и не стоили этого, в душе все же шевельнулось чувство вины за то, что светильник забыли заправить жиром.Того, кто лежал перед очагом, он с такой силой ударил кинжалом, что можно было перерубить надвое.Разбуженные шумом мюриды повскакали с мест. В густой темени, где нельзя было бы увидеть и тыкаемого в глаз пальца, раздались панические крики. Какое-то время, когда Губаш был в ударе, ему даже показалось, что все они слепы и только он один зряч. Кто-то из них – среди всеобщего смятения – что-то крикнул на своем языке – они затихли…Плечи, руки и тело Губаша были исполосованы жгучими кинжальными ранами, от уходящей теплой крови особенно отяжелели рукава, ноги скользили по залитому кровью полу.Тут – в закрытую изнутри дверь – стали ломиться муртазеки. Стоны и крики в комнате затихли. Но он не мог остановиться: он должен был уложить всех и повернуться лицом к дверям……Когда упала дверь, и занимая весь дверной проем, появился израненный, исполосованный кинжалами Губаш с двумя застывшими струйками из глубоких глазниц, муртазеки отшатнулись, ошеломленные его громадностью.Он упал от удара, нанесенного сзади…...Той же ночью Цута сдался с родственниками коменданту крепости Чахкар. Женщин они оставили: тех не трогали.В расходящихся сумерках пустые глазницы Губаша, казалось, занимали больше половины лица. Лежащий, связанный толстой веревкой, он казался очень большим....Рассветало. Губаш, связанный веревкой, которой недавно связывали быка, перед тем как его зарезать, крикнул, поворачиваясь к очагу, где лежал убитый им чеченец-толмач:– Шамиль! Ответь, если ты жив, каким тебе показался хозяин, принявший тебя, как дорогого гостя?Аварец-толмач, так и не произнесший ни слова вчера, перевел это Шамилю, лежавшему – с двенадцатью ранами – между сознанием и беспамятством.Шамиль, срывающимся голосом, велел перевести:– Ты, без сомнения, смелый человек. Но ты гяур. И потому ты утром умрешь, как собака!Аварец-толмач перевел хозяину слова Шамиля и посмотрел на разрубленного надвое хозяином дома чеченца-толмача, лежащего у очага. Не слыша обратившегося к нему Губаша, он прижимал

рассеченную щеку рукой, из-под которой падали на пол капли, удивляясь тому, что кровь казалась черной…Только сейчас рассветало…

Умар Саиев(1959)

Когда ближе узнаешь этого человека, несказанно облегчается задача охарактеризовать его: уверен в себе, умен, начитан, напорист, прям и, главное, литературно одарен, талантлив. Только человек, рожденный для творчества, может написать такие строки (стихотворение «Плачет сердце», перевод – мой):

Лежит Отчизна, словно сердце стало,На лбу ее морщин полным полно:С тех дней, когда война загрохотала,Дыхание у ней затруднено.

Это об Умаре Саиеве, родившемся 27 июня 1959 года в с. Мескиты Ножай-Юртовского района. Учился в г. Гудермес, в средней школе №4, которую окончил в 1977 году. В том же году поступил и в 1982 году закончил филологическое отделение историко-филологического факультета Чечено-Ингушского государственного университета. Умножая и расширяя свои знания и получая вторую профессию, заканчивает с отличием по специальности «Государственное и муниципальное управление» Северо-Кавказскую академию государственной службы в г. Пятигорск.

Трудовая деятельность У. Саиева началась после университета с должности преподавателя родного языка и литературы в Мескитинской средней школе, где директором в те годы был выдающийся чеченский писатель Абузар Айдамиров. Затем трудился старшим научным сотрудником Чеченского научно-исследовательского института гуманитарных наук, начальником отдела республиканского Союза промышленников, консультантом Союза писателей, помощником депутата парламента.

На поэтическую дорогу У. Саиев вступил еще будучи учеником средней школы. Началась она в литературном объединении «Шовда» при редакции Гудермесской городской газеты «Красное знамя» (с 1991 года – «Гумс»). Руководил им известный чеченский поэт, сейчас – Народный писатель Чеченской Республики Шаид Рашидов. Благодаря ему, литературное объединение стало настоящей кузницей начинающих писателей. Поэтическое мастерство и дарование У. Саиева набирали силу и в объединении молодых литераторов «Прометей» под руководством А. Шайхиева.

Первое стихотворение поэта «Весна» было опубликовано в Гудермесской газете в 1976 году. С тех пор его стихи публиковались в республиканских газетах «Ленинский путь» («Даймохк»), «Васт» («Образ»), а с 2000 года – в журналах «Орга», «Вайнах», «Нана», «СтелаIад» («Радуга»), в федеральной периодике «Литературная газета», «Объединенная газета» и других изданиях. Вошли стихи У. Саиева и в коллективные сборники литераторов Чечни «У подножья лет», «Солнечное затмение» и в «Антологию чеченской поэзии» (М., 2003).

Тематика поэзии Умара Саиева традиционная для чеченской литературы последних лет: Родина, природа, испытание человека последними войнами, боль, страдание, любовь. «Эх, Чечня моя…» – так называется одно из его стихотворений, в котором есть строки (перевод – мой):

Чечня моя, судьба

Тяжелой стала ношей.Войной жестокой снова ввергнута в беду.Убитых схоронитьСпокойно мы не можем,Не в силах бросить ад,Живешь словно в бреду.

Почерк поэзии У. Саиева – классический для чеченской литературы, ритмы – традиционные, язык – чистый, стих – четкий, музыкальный. Недаром на его стихи написано много песен, которые исполняют звезды чеченской эстрады М. Ясаев, И. Абдулкеримов, К. Межидова, И. Эбиев, И. Кагерманов и др.

В 2004 году, как итог почти что четверть вековой работы У. Саиева в поэзии, в г. Махачкала вышла первая книжка поэта «Край, потерявший покой». Подготовлены к печати новые сборники: поэзии – «Горизонты жизни», афоризмов – «Корзина, сплетенная из мыслей». Кроме того, подготовлен к изданию сборник стихов «Ночь, растерзанная войной» на русском языке.

Выступает Умар Саиев и как публицист. Его литературоведческие, исследовательские и биографические очерки, как «Живительная сила поэзии Фазу Алиевой», «Большой поэт из маленькой Гоноды», «Мы не рассматриваем трагедию чеченского народа как чужую боль» и др., по-вествующие о жизни и творчестве выдающихся дагестанских поэтов Фазу Алиевой, Магомеда Ахмедова и Сугури Увайсова, опубликованы в книгах и в газетах Чеченской и Дагестанской республик. А очерк «Соловецкий узник» Умара Саиева, в котором рассказывается о трагической жизни его двоюродного дедушки Абуязита Саиева, расстрелянного чекистами из НКВД в печально известном Соловецком лагере особого назначения, в большом ряду исследований морской Арктической комплексной экспедиции под общей редакцией П.В. Боярского вышел в первом томе книги «Полярный архив» в 2003 году в Москве. Следует отметить, что в издании данной книги приняли участие 14 научно-исследовательских институтов Российской Федерации.

Учитывая все это и его активную общественную деятельность (например, возрождение, развитие и укрепление традиционных дружеских и творческих связей чеченских и дагестанских писателей), Умар Саиев в 2000 году избран членом правления Союза писателей Чечни.

Стихи У. Саиева в переводах: моем и поэтов Розы Талхиговой и Хаваса Акбиева.

Родина

Край родной встревоженно вздыхает,Трудная настала полоса…Над горами демон зла летает,Градом пуль острижены леса.

Лик земли в ожоговых заплатах,Плач руин, и кладбища в огне…Родина! Так в чем ты виновата?Жизнь проходит как в кошмарном сне.

Умирают на задворках люди,Смерть без скидок убивает всех.От ударов залповых орудийРазлетелся вековой орех.

Кто, твоею упиваясь кровью,

Натравляет на тебя зверей?Тяжело нам видеть долю вдовью,Слезы безутешных матерей.

В небесах орел парит устало,Изгнанный безжалостно со скал, –Удали былой как не бывало,И в удачу верить перестал.

Грусть – тоска… Для нас уже не ново,Что повсюду – горе, слезы, смерть…Не печалься, Родина, ты сноваВсем на зависть станешь молодеть!

* * *Жизнь нам столько мыслей навевает,Столько наших путает дорог,То красоты мира открывает,То подарит смех, то слез поток…

Жизнь, прошу, открой глаза пошире,Светлым ликом сердце приласкай…Я немало прожил в этом мире…Путь ошибок повторить не дай!

Жизнь порой загадочна, поверьте,И не перечесть ее страниц…Сколько помню я себя на свете –Мне поблажек не давала жизнь.

Но прошу ее в жару и холод:В мир счастливый укажи мне путь.Иль убей меня, пока я молод,Иль ко мне помилосердней будь!

Прости меня

Прости, смягчи страдания души.Я каюсь: я – виновен. Это ясно.Простив, что делать ты мне подскажи.Или мое раскаянье напрасно?

Прости меня за то, что не ценил…Пойми, я не пытаюсь оправдаться,Прости за то, что не хватает силСмотреть, как счастье будет разрушаться.

Прости, все предначертано судьбой,От злого рока никуда не деться…Прости, ты даже не познаешь боль,

Она свинцом расплавится на сердце.

Прости во имя будущей весны.Прощение оценено и Богом.Прости, ведь мы же просто не должны,Врагами став, судить друг друга строго.

Прости, слова хорошие ценя,Чтобы в разлуке сердце не остыло.Прости, не делай призраком меня.Ну, что мне сделать, чтобы ты простила?

Прости, смягчи страдания души.Я каюсь: я – виновен. Это ясно.Прости, что делать только подскажи,Чтоб не было раскаянье напрасным.

Лула Жумалаева(1960)

Если вам захочется поговорить о том о сем, посоветоваться или просто отвести душу, заходите в Дом печати, поднимитесь на восьмой этаж и зайдите в дверь, на которой написано: «Редакция журнала «Нана». Главный редактор Лула Изнауровна Жумалаева». Там встретит вас интеллигентная, умная, тактичная, начитанная и широкообразованная женщина, которая, как вы позже узнаете, не только журналистка, но и поэт, прозаик, переводчик и публицист. И все это в одном лице. Не удивляйтесь, знакомый почерк, интонации, стиль и образы, взгляды на мир вы встретите в публикациях под фамилиями Лула Куни, Л. Изнаурова, Л.К. Субат, – это ее псевдонимы. Первой из них она подписывает особенно часто свои поэтические жемчужины, например:

Мокрые ступни в серую пыль окунув,Мать отдохнет у обочины синей дороги…Стебли тугие синей травы натянув,Небо курлыкнет щемящую ноту свободы.Утро поглотит сонную рябь тишины.Мокрые травы плачуще лягут ей в ноги…

В синих глаза моей матери –Синяя стынь.Первые проводы и ожидание.Светлые роды.

Лула Жумалаева родилась 18 февраля 1960 года в г. Грозный. Здесь же окончила среднюю школу в 1977 году и отделения русского языка и литературы и журналистики Чеченского государственного университета в 1976–1981 годах и в начале 2000-х годах.

Трудовая эпопея Лулы Жумалаевой началась сразу же по окончании университета. Работала преподавателем на кафедре общего языкознания ЧИГУ им. Л.Н. Толстого (это имя университет носил до 1997 года), ведущим методистом научно-краеведческого отдела Республиканской научной

библиотеки им. А.П. Чехова (это имя она носила до 1997 года), завучем-организатором в средней школе №7, лицее №1 г. Грозный и т. д.

В конце девяностых годов ХХ века Л. Жумалаева пришла работать в периодическую печать республики. Начинала публицистическую деятельность художественным редактором детского журнала «Радуга», продолжила редактором отдела поэзии литературно-художественного журнала «Ичкерия», литературным сотрудником городской газеты «Столица плюс» и ответственным секретарем журнала «Вайнах». В 2004 году организовала выпуск и возглавила литературно-художественный и социально-культурологический журнал «Нана», сделав его самым популярным и востребованным изданием республики.

Первые шаги в литературный мир Лула Жумалаева сделала еще ученицей. Публиковаться же начала впервые в университетской многотиражке «За кадры» в 1976 году. С 1981 года стала печататься регулярно в газетах «Заветы Ильича» (Грозненский район), «Грозненский рабочий», «Комсомольское племя».

С конца девяностых годов ХХ века стихи и рассказы, переводы и публицистика Л. Жумалаевой начали публиковаться в коллективных сборниках литераторов: «Чтобы жить на земле» (1988), «Лирика-90», «Строки, опаленные войной» (2003), «Война длиною в жизнь» (составитель Г. Немченко. М., 2007) и др. Сейчас написаны и подготовлены в печать ее три авторские книги: «Детектор лжи» (публицистика), «Цепи снеговых гор» (рассказы и повести) и, конечно же, собрание, как всегда, оригинальных, пленяющих новизной и неповторимостью стихов «Гнездо на ветру».

Лула Жумалаева – участница круглого стола писателей Северо-Кавказского региона «Северный Кавказ: многообразие и единство», который провели 17–20 мая 2006 года в г. Железноводск Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ и редакция журнала «Дружба народов». На нем было решено издать коллективный сборник произведений участников форума под названием «Война длиною в жизнь», куда вошли в числе других и рассказы чеченских писателей Л. Куни, Э. Минкаилова и И. Эльсанова.

«Книга «Война длиною в жизнь» – это рассказы о тысячелетних традициях и обычаях и о реалиях дня сегодняшнего, – пишет Ф. Отарова (Москва), – об изгнанных в прошлом веке (ХХ) из отчего дома, о непростой доле горцев и связанных с ними общей судьбой соседей, о любви и надежде, о вечном…».

Участвовала Лула Жумалаева и на презентации книги в г. Москва в Центральном доме литераторов 31 октября 2007 года, где даже выступила с речью, о которой писали: «Запомнилось выступление замечательной чеченской писательницы Лулы Куни. Запомнилось пронзительной прос-тотой слова, искренностью и несомненным талантом не только прозаика, но и поэта».

И еще в предисловии к книге «Война длиною в жизнь» отмечено, что «уверенно и одухотворенно ткут каждая свое полотно лиричной, поэтический прозы талантливые горянки: чеченка Лула Куни, аварка Хасат Магомадова, адыгейка Роза Паранук, кабардинка Мадина Хакуашева».

Много работает Л. Жумалаева и над популяризацией произведений чеченских писателей, переводя их на русский язык. Так, она перевела на русский язык и опубликовала: «Поэму абсурда» Ш. Цуруева, «Снов белые ночи» М. Бексултанова, эссе «Писатель и война» С.-Х. Кацаева, произведения Саида Бадуева, Лечи Абдулаева и др.

Лула Жумалаева – член Союзов писателей и журналистов России и Чечни, заслуженный работник культуры Чеченской Республики, член Международного писательского ПЕН-клуба.

Тематика произведений – самая разнообразная, пишет на русском и чеченском языках. Основной и любимый вид жанра поэзии – верлибр (белый стих).

Лула Жумалаева и сегодня активно занимается литературной и журналистской деятельностью, она день и ночь в работе. И мы верим, что она еще не раз порадует читателя новыми, как всегда, оригинальными и неожиданными произведениями.

Стихи (ранние) Л. Жумалаевой.

* * *Посвящается Валиду Дагаеву – народному певцу Чечни

Илланча тронет струны пондура –Сердце чеченца птицей забьется. Тихо гортанная песня польется В ночь. По следам уходящего тура. Утро протрубит глоткой оленьей. Горы дыханьем солнце застудят. –Песня пондура утро разбудит, Перекрывая клекот орлиный... Илланча тронет сердце пондура – В юном волчонке турпал проснется.

* * *Растяни, чеченка, мехи гармони. Пусть пошире расступится круг. Я сегодня танцую на воле – Птица, выпорхнувшая из рук.

У оконца невестка наседкой. Это место досталось не мне... Я сегодня танцую, соседка, Не маячь белой птицей в окне.

Только, знай, тихо радуясь счастью, Ты недолго в гнезде пропоешь. С милым весны коротки. Но зимы – Ты от долгой зимы не уйдешь...

Переливы гармони, улыбки. Я сегодня танцую с другим.Твоего я знала хорошим – Ты узнаешь его и плохим.

Растяни, чеченка, мехи гармони. Пусть пошире расступится круг. Я сегодня танцую на воле – Птица, выпавшая из рук.

* * *Вот родина моя. И мне ее хватает. Пусть вас не поразят ее просторы,

Пусть экзотически кинжалы не блистают И пусть не так гороподобны горы.

Вот родина моя. И я люблю, Когда чеченка, поводя плечами, Вдруг, развернув гармонику свою, Утешит нас, запев нам о печали,

Иглой серебряной по сердцу проведет, Взмахнет крылами голубицы яркой И в круг войдет – и всех с ума сведет Холодным ликом и дыханьем жарким.

Вот родина моя. И мне ее хватает.У тихих рек – слыхал? – истоки рьяны.Вот родина моя. На всех хватает?

Кувшин вспотел.Как влажные бока его блистают!

* * *Расскажи свои темные сны

струе воды, и они не сбудутся

Вайнахское поверье

В час ожидания Рассвета,Когда еще клокочет в горле небаСолнце,Я выйду по камням – в испарине холодной,Сквозь заросли кустов – в оцепененье сонномК Воде.В холодной чистотеЯ –Под журчанье струй –Поверю тишине –На полувздохе –Тишайшим шепотом –Прожитый сон.И, размотав клубокHe сна, а полуяви,Руками – чистыми –Приму рожденье Утра.

* * *Все изменится к лучшему.Ты устанешь. Прозреешь. Уйдешь.Недотрога-девицаИз правды состряпает ложь. Ты поймешь.Все изменится к лучшему.

Мне останутся строки любви. Не моей.О тебе – непонятном, непонятом –Будет гнусавить табор тощих грачей.Все изменится к лучшему.Память сотрет несуразность мою.Все изменится к лучшему. Может быть,Я вхожу в колею.

Канта Ибрагимов (1960)

Семья Ибрагимовых стала, по сути своей, одной из первых в Чечне династией ученых: отец Хамзат был первым чеченцем – доктором химических наук, всемирно известным исследователем, первым президентом Академии наук Чеченской Республики; сыновья: Кюри – доктор сельско-хозяйственных, Канта – доктор экономических наук, профессор, академик АН Чеченской Республики. По стопам старших дорогами науки пошли и внуки замечательного ученого, которым в свое время по праву гордился весь чеченский народ. В этой династии особое место занимает Канта Ибрагимов, потому что он не только известный ученый, но и талантливый чеченский писатель. Родился он 9 июля 1960 года в г. Грозный. Учился в Грозненской школе №2 и закончил ее 1977 году. Сразу же поступил на экономический факультет Чечено-Ингушского государственного университета им. Л.Н. Толстого. Закончив его, получил специальность экономиста (1982).Продолжая научную работу, начатую еще в университете, Канта Ибрагимов в 1987 году поступил в аспирантуру Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева и через три года защитил кандидатскую диссертацию. В 1995 году, проживая в Москве в дни военного лихолетия первой чеченской кампании, поступил в докторантуру той же академии и в 1996 году там же защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора экономических наук досрочно. Трудовую деятельность Канта Ибрагимов начал сразу же после университета экономистом совхоза «Джалка», что в г. Шали. (Кстати, это второе хозяйство в Чечено-Ингушетии, откуда вышли два героя социалистического труда: знатный бригадир-кукурузовод Бауди Саидов и знаменитый свекловод Тамара Муслиева). Едва он приступил к работе, как был призван в ряды Советской Армии. Отслужив, вернулся в тот же совхоз, но уже старшим экономистом. В 1990 году Канта Ибрагимов назначен заместителем директора Чечено-Ингушского научно-производственного объединения «Севкавнефтегаз». В 1991–1994 годах он – сначала специалист первой категории Совета Министров Чеченской Республики, затем – заместитель директора Чеченского научно-исследовательского экологического центра в г. Грозный. Еще позже – в Москве К. Ибрагимов работает в налоговых органах. С 2000 года – профессор Чеченского государственного университета и главный научный сотрудник Академии наук Чеченской Республики. Литературной деятельностью Канта Ибрагимов стал заниматься в девяностых годах прошлого столетия. В 1999 году издал первый роман-дилогию «Седой Кавказ», затем – романы «Прошедшие войны», «Учитель истории», «Детский мир» и, наконец, в 2008 году увидел свет его фундаментальный роман «Сказка Востока», в котором повествуется, как пишет публицист-историк Мурад Нашхоев, «о событиях XIV века, когда Хромой Тимур совершил поход на Кавказ», в частности и в Чечню. Правда, публицист правильно замечает, что «автор не говорит о том, что хребет Тимуру здесь сломали именно наши предки». Но, по-видимому, Канта Ибрагимов посчитал это само собой разумеющимся, потому что чеченский фольклор очень много говорит об этом. Все книги К. Ибрагимова издавались в г. Москва, только роман «Седой Кавказ» был переиздан Чеченским республиканским книжным издательством. В 2008-м же году вышло в свет шеститомное собрание сочинений писателя, куда вошли все его романы. Сейчас они все переводятся на чеченский язык.

Плодотворное литературное творчество К. Ибрагимова получило высокую оценку читателей, литературной критики, общественности: в 2002 году он стал членом Союза писателей России и Чечни, а в мае 2009 года – избран председателем правления Союза писателей республики. Он первым из чеченских писателей стал лауреатом Государственной премии России – получил ее в 2004 году за роман «Прошедшие войны». В 2004-м же году избран академиком Академии наук Чеченской Республики. Сегодня К. Ибрагимов на пике литературного творчества: тщательно готовит к печати свои романы, переведенные на чеченский язык, и обдумывает планы новых творческих задумок.Суть и смысл своего творчества К. Ибрагимов выразил в эпиграфе к роману «Учитель истории»: «Не зная прошлого, не понять настоящего, не иметь достойного будущего» и завершающей его фразе: «Люди! Будьте Человеками! Всемерно познавая, – знайте меру, берегите созданный для вас Мир!!!».И еще одно: в каждом своем очередном романе Канта Ибрагимов открывает новые, ранее неизвестные страницы героической древней, средневековой и современной истории чеченского народа, что, несомненно, обогащает читателя и пробуждает патриотические чувства и гордость в нем.

Учитель истории(отрывок)

...Только для вдоха поднимая голову из воды, Ана (дочь Алхазура, павшего в бою чеченского народного героя, проданная в рабство, будущая Ана Аланская-Аргунская. – А.К.) усиливала и ускоряла движение, с каждым взмахом все явственнее и четче видя контуры каменистого дна, и уже радовалась спасению, как одна рука будто влезла в капкан, или даже в чью-то склизкую пасть. Испугавшись, она рванулась, еще, закружилась, заметалась и, беспомощно барахтаясь, почувствовала, как в чем-то запутались ее длинные волосы. Выпустив последний глоток воздуха, она уже пошла ко дну, и осмелилась хоть глянуть на схватившее ее чудовище – простые рыболовецкие снасти; видно, резким движением сбила она опору, и теперь ночной улов тащит ее ко дну. Ана поддалась, почувствовав неровную твердь, изо всех сил оттолкнулась ногами, отчаянно работая, всплыла, не удержала на плаву груз, вновь потянуло ко дну. Еще раз, а может два, она смогла всплыть, но больше бороться не было сил, только, как рыба на берегу, извивалась беспомощно в воде.На ее счастье хозяин снастей уже возился у лодки возле берега, желая поутру проверить улов. Он видел, как повело опору, одну, потом вторую, как вспенилась вода в коловерти.– Жена, жена! – закричал он. – Быстрее сюда, громадная рыба снасти уносит!Первое, что услышала приходящая в сознание Ана, это надрывные слова, произнесенные женщиной на греческом языке:– Фу, вроде откачали. – Да, – охрипший бас; слегка похлопывают по лицу. – Вот это русалка!– Не гляди!Девичий стыд уколол Ану, она хотела дернуться, но не смогла.– Лежи, лежи, – шептала женщина у уха; что-то теплое накрыло ее тело, и она вновь потеряла сознание.Потом Ана ощущала, как ее с трудом переносили на берег. – Тяжелая! – жаловался мужчина. – Такую и на руках не поносишь, – пытался он шутить, позже кричал: – Подогрей вино, подогрей… только красное, и не разбавляй...Лишь через силу ее заставили сделать несколько глотков; приятное тепло согрело живот. От легкого прикосновения к голове Ана очнулась. – Волосы золотые! – шептал мягкий детский голосок.– А кожа какая! – Еще бы, она ведь русалка, со дна морского отец поймал!Ана раскрыла глаза: маленькая, светлая комнатенка с потрескавшимися глинобитными стенами; на ней льняная рубаха; чистая постель; а рядом три удивленные девчонки.– Мама, мама! Русалка проснулась! – заголосили хором они и, толкаясь, выскочили наружу.Появилась худая высокая женщина с вымученной улыбкой и воспаленными, заплаканными глазами, с деревянным подносом в руках.

– Лежи, не вставай, – просительно, голосом с хрипотцой уговаривала она. – На, выпей еще вина, и поешь сколько можешь. Хоть и ломило все тело и от слабости хотелось спать, а не могла Ана в одиночестве быть в сжатом пространстве, ровно в полдень вышла из дома. У маленькой печи под небольшим навесом что-то стряпала женщина, тут же возились три ее дочери, а подальше, в винограднике, копошился мужчина.– Ты уже встала?! Сама?! – засуетилась возле Аны женщина, феями окружили ее девочки.На восклицание из виноградника выпрямился довольно крепкий, высокий, сутуловатый мужчина. Обтирая руки, тронулся к дому, издали крича:– Ну, ты крепкая девушка! Уже пришла в себя?!.. Раз так, будем обедать, накрывай стол жена!..– Видишь, – уже сидя за столом, продолжал он, обращаясь с улыбкой к жене, – ты просила сына, а Бог нам послал вот такую красавицу, еще одну дочку!От этих слов женщина стала плакать.– Ладно, ладно, успокойся, Артемида. – И, обращаясь к Ане, печально: – Прошлым летом мы сына потеряли… до сих пор не наплачется… А ты-то, дочка, как в наши края попала, да и откуда ты?Заплакала Ана горше женщины, сквозь слезы начала свой печальный рассказ, под конец утерла слезы, говорила уже твердо, даже вроде спокойно, с вызовом: ничего не утаила, кроме последнего – визита к Феофании. – Да-а, девочка, – тяжело вздохнул хозяин, – послушав тебя – о своем горе забудешь. – Ты ешь, ешь, – пуще прежнего возле Аны засуетилась хозяйка, и шепотом, вроде про себя: – Бедненькая… вот так горе!Уже закончив есть, долго молчали, каждый думал о своем.– Спасибо вам за все, – нарушила молчание Ана, и вновь пустив слезу: – Помогите еще в одном: дайте лодку на остров доплыть... сестра и брат там (в рабстве. – А.К.)...

Адам Ахматукаев(1961)

Константин Паустовский писал: «Писателем может быть только тот, у кого есть что сказать людям нового, значительного, интересного, тот человек, который видит многое, чего остальные не замечают».И продолжает эту мысль писатель сентенцией о том, что «главное для писателя – это с наибольшей полнотой и щедростью выразить себя в любой вещи, даже в маленьком рассказе, и тем самым выразить свое время и свой народ» (Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3. М.: «Художественная литература», 1967. С. 316).А для этого у человека, решившего стать писателем, должно быть свое видение мира, свой взгляд на окружающее, самое главное – призвание: «Писательство – не ремесло, а призвание», – повторял К. Паустовский.У поэта Адама Ахматукаева было и первое, и второе, и третье, поэтому он очень рано вступил на литературную стезю. Родился будущий поэт 8 сентября 1961 года в старинном чеченском селе Алхан-Юрт, овеянном революционной, боевой и трудовой славой. В в 1979 году окончил Алхан-Юртовскую среднюю школу №2 и сразу же поступил на физико-математический факультет Ставропольского государственного педагогического института, который успешно закончил в 1983 году.Трудовую эпопею свою Адам Ахматукаев начал учителем физики и математики в своей родной школе №2 с. Алхан-Юрт, где проработал с 1983 по 1989 годы. Затем начинаются годы освоения новых знаний и профессий в г. Грозный. Работает в журналистике, науке и экономике: ведет бухгалтерию в газетах, переименованных в годы перестройки, – «Даймохк» («Ленинский путь», «Республика» («Комсомольское племя»), в журналах «Радуга», «Орга», министерстве народного образования, в проектном институте «Чеченгражданпроект» и – даже – во вневедомственной охране! Там же он продолжает работать и сейчас.О том, как он начал заниматься литературной деятельностью, Адам Ахматукаев так вспоминал в разговоре со мной: «Первое стихотворение я написал, когда учился в седьмом классе. Написал я его,

желая быть похожим на известного тогда поэта, моего односельчанина Хусейна Сатуева, который преподавал у нас в школе чеченский язык и литературу. Это стихотворение мой классный руководитель показал поэту, правда, особого одобрения, как я ожидал, мое «великое произведение» (по-моему мнению) не получило.Но я продолжал упрямо писать и через три года, уже в десятом классе, у меня были три толстые тетради, исписанные стихами. Однажды, поехав по делам в Урус-Мартановский райком комсомола, я попал на заседание литературного объединения, которым руководил Х. Сатуев. Он, заметив меня, сказал:– Я знаю, что и ты пишешь стихи. Прочитаешь их сегодня.– Но я не знаю их наизусть, – постарался отказаться я.– Вспоминай, – коротко сказал поэт и положил передо мной ручку и листок бумаги. И я прочитал. Х. Сатуев при обсуждении вынес строгий суд: «Стихи есть, – поэзии нет». Но с тех пор стал опекать меня и учить, как сделать так, чтоб в стихах была поэзия. За эти уроки я ему благодарен вечно».По рекомендации Х. Сатуева стихи Адама Ахматукаева были опубликованы в конце восьмидесятых годов ХХ века в Урус-Мартановской районной газете «Ленинская правда». Вскоре они появились на страницах республиканской газеты «Ленинский путь», альманаха «Орга» и других периодических изданий.С середины девяностых годов прошлого века стихи А. Ахматукаева заняли свое место в коллективных сборниках молодых литераторов республики: «Час рассвета» (1986), «При солнечном затмении» (1990), «Какой долгой была эта зима» (1991), «Возвращение» (на казахск. яз.). Вошли они и в «Антологию чеченской поэзии» (2003), и в поэтические выпуски «Пламя негасимое» и «Все – для тебя» (2003–2004).И еще одно событие из литературной жизни А. Ахматукаева стоит вспомнить тут. «В девяностые годы ХХ века, – вспоминает об этом сам писатель, – я встретил своего односельчанина, кандидата физико-математических наук С. Умархаджиева. Он был озабочен вопросами преподавания на чеченском языке с первого класса. Я тоже думал о том же. Узнав, что я тоже физико-математик, он втянул меня в работу по составлению «Словаря чеченско-русских и русско-чеченских математических терминов». Он был издан в 1998 году».В начале XXI века, после второй чеченской войны, во время которой вопреки известному утверждению, под грохот пушек муза А. Ахматукаева не молчала: он писал стихи и поэмы. В результате, в 2005 году выпустил два авторских сборника стихотворений: «Тревога ночных мелодий» и «Когда-нибудь, после этого». Стихи второго сборника, как сказано в предисловии автора, рассказывают «о несправедливостях нашего бренного мира, о войнах, прокатившихся по Чечне в последние годы, их жестокости, об ущербе, нанесенном нравственно-духовным ценностям народа» (Ахматукаев А.А. Когда-нибудь, после этого… Грозный, 2005. С. 2).Главной темой поэзии А. Ахматукаева является – Родина, мать, человечность, любовь. Это он написал о Чечне такую оригинальную стихотворную миниатюру-образ (перевод – мой):

Каким бы я ни был,Твой сын, Отчизна, я –То ли твое несчастье,

То ли гордость моя?Ты ж, Родина, моей лишь станешь,Когда мужчиной буду я –То ли мое несчастье,То ли гордость твоя?

В 2007 году Адам Ахматукаев издал сказку для детей в стихах «По соседству…», написанную во время второй чеченской войны. «Для детей до этого я никогда не писал, – пишет в предисловии автор, – и эта сказка была написана случайно. Ее главная задача – хотя бы немного отвлечь детей от военных произведений, наполнивших газеты, журналы, книги. Посвятил я ее замечательному человеку, поэту, бывшему главному редактору журнала «Радуга» Имрану Джанаралиеву, который всю жизнь отдал просвещению и воспитанию детей».Работает член Союза писателей России и Чечни Адам Ахматукаев и над переводами. Он мастерски перевел на чеченский язык стихи А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и самую любимую всеми от мала до велика детскую сказку К.И. Чуковского «Айболит».

В последнее время А. Ахматукаев начал работать и в прозе. Надеемся, что и в этом жанре он создаст немало произведений, прекрасных, как его поэзия. Его стихи – в моем переводе и редакции.

* * *И Ленина свергли…Ночь – темнее не жди,И Родину вверглиСнова в хаос вожди.

Когда ж, не минуя,Смертный час их придет,Кто о них погорюетИ кто слезы прольет?

* * *Я заставил плакать матьв первый день рожденья, На рассвете разорвавкриком тишину. И ночами было ейне до сновидений: В колыбели слушал япесню не одну.Заставлял я плакать мать,а она ласкала. Отвечать же болью мненикогда б не стала.Но однажды, разбудивночь от зимней спячки, Будет у двери стоятьв тишине рассвет. Он со мной, как с пацаном,вдруг сыграет в прятки И с собою заберетсказку прошлых лет.В унисон моей душебудут ныть и раны, И заплачет белый свет,Но не будет Наны.

ЧечняПеред судом стоит Чечня святая:«Убить ее нельзя никак простить!».Забытая в приказе запятая,Словно палач, над ней всегда стоит.

Себе в подарок президент –Лев винныйМишеней сотни здесь определил

И с ними судеб множество безвинныхСтрельбой, бомбардировкой погубил.

«Ребенок будет мстить из колыбели!» –Слова безумца слышал в жизни той.Но самолет убьет ребенка смело…

Останется живым –Так сиротой.

Вранье, удары точечные эти,Насквозь коварство видно грязных дел,И рушатся невинных душ планеты,И терпит мир безмолвно беспредел.

«Не будут, в небе над Чечней летая,Люд мирный больше самолеты бить!»«Не так сказал Лев винный», – уточняя,Нам станут комментаторы трубить.

И плохо ль, хорошо ль –Что он ни скажет,Преподнесут, как нравится самимТе, кто и стычку маленькую дажеВ бой превращают,Разрушая мир.

Столкнулись мы с рублевою войною,Что смерть и горе сеет,Может быть…Неправый суд творится над Чечнею:

«Убить ее нельзя никак простить!».

Малика Дагалаева(1961)

Было это в 2005 году в актовом зале нового здания Гудермесской районной газеты «Гумс» – там проходило юбилейное заседание литературного объединения «Шовда», посвященное двадцатипятилетию создания его при редакции. Вел его, как и первое, бессменный руководитель Народный поэт Чеченской Республики Шаид Рашидов. В зале я видел и ветеранов объединения, ставших сегодня известными в Чечне писателями, Анзора Матаева, Сайд-Магомеда Косумова, Шамиля Насуханова, Хаваса Акбиева и др., которых хорошо знаю, и молодых. Все они выступали с воспоминаниями, читали стихи, рассказы.– Теперь слово тебе, Малика, – говорит Ш. Рашидов, обращаясь к миловидной, строго одетой, застенчивой женщине. – Но прежде я поздравляю тебя с первой книгой. Расскажи о своей работе над ней.Я был знаком с этой книгой, читал ее и радовался за автора: «Он сделал уверенный шаг в чеченскую литературу», – думал я. Хотелось познакомиться, тем более что из аннотации я узнал, что она моя односельчанка. И надо же было именно на этом заседании этому случиться! В тот же день она подарила мне и свою книжку.Из аннотации и из бесед с ней впоследствии я узнал о ее жизненном и творческом пути, главное содержание которого – поиск человеческого счастья. Родилась Малика Дагалаева 9 марта 1961 года в старинном чеченском селе Шуани Ножай-Юртовского района Чечено-Ингушской АССР, о котором она позже писала в одном из своих стихотворений (перевод – мой):

Качая в горной колыбели,Где родники мне песни пели,Меня взрастило Шуани.Ночей бессонных было много,Беспечной юности тревогиТекли тут… Где теперь они?

Дальше обычный путь ее поколения: окончила школу в с. Нойбера в 1979 году, Гудермесское педагогическое училище в 1982 году, национальное отделение филологического факультета Чеченского государственного университета – в 1994 году, и с тех пор вот уже более четверти века работает учительницей вначале в средней школе с. Энгеной Ножай-Юртовского района, затем в с. Новый Энгеной Гудермесского района. Сейчас сотрудничает в Гудермесской районной газете «Гумс»: пишет корреспонденции, зарисовки, очерки.Как сама позже вспоминала Малика Дагалаева, писать стихи она начала, когда еще училась в школе, в пятнадцать лет. В газетах (в Ножай-Юртовской «Маяк коммунизма», Гудермесской – «Гумс», республиканской – «Ленинский путь» («Даймохк») и альманахе «Орга» ее первые стихи начали публиковаться с 1983 года. Были они напечатаны и в коллективных сборниках молодых литераторов республики «При солнечном затмении» и «Афоризмы».В последние годы в ней проснулся вкус к прозе. Ее рассказы появлялись в журналах «Нана», «Орга», в газетах «Гумс» и «Слово народа» (Ножай-Юрт). Она – автор повести «Серая весна» (о трагической любви чеченских Ромео и Джульетты XXI века и смерти героя от рук главной героини, его любимой).Малика Дагалаева издала и два авторских сборника стихотворений, афоризмов, рассказов и повести: «Точка счастья» (Нальчик, 2003) и «Серая весна» (Махачкала, 2006). Подготовлен к изданию новый сборник поэзии и прозы «Языком сердца».О творческих особенностях Малики Дагалаевой поэт, прозаик, журналист А. Медигов так пишет в предисловии к книге «Серая весна»: «М. Дагалаева – одна из тех литераторов, которые достигают поэтических высот. С ее произведениями не впервые знакомятся сегодня в Чечне – они публикуются уже более четверти века. И ценность их в том, что ее стихи, рассказы написаны простым, понятным каждому языком, что они созвучны времени. И в то же время они показывают, что молодая поэтесса находится всегда в поиске нового, своего – слова, образа, содержания... В народе правильно подмечено, что поэзия – родник, который никогда не иссякнет. Каждое новое имя в литературе подтверждает это. Пополнила этот родник чеченской поэзии и новая, свежая, светлая струя творчест-ва Малики Дагалаевой».Пожелаем же ей, члену Союза писателей, члену Союза журналистов России и Чечни, чтоб эта струя стала большим потоком, пополняющим неиссякаемую реку чеченской литературы.Тем более что для нее характерен постоянный поиск новых форм и свежих образов. Она из тех людей, которые не могут не писать. А потому можно быть уверенным в том, что читатели вновь и вновь станут свидетелями ее растущего таланта. Сегодня трудно представить чеченскую литературу без ее имени.Малика Дагалаева очень серьезно и критически относится к собственным произведениям, а потому старается постоянно совершенствоваться. У Малики Дагалаевой свой особый мир поэзии и свое видение окружающего бытия. Она старается принести в чеченскую литературу новые свежие образы художественного слова. Ближе всего ей лирика, хотя можно назвать в ее поэтическим «арсенале» немало произведений, в которых автор демонстрирует свои более широкие возможности самовыражения – в стихах гражданского и героического звучания.

Серая весна(повесть; отрывок; перевод – мой)

...На улицах города распустились цветы. Вьющие по деревьям розы и другие вьюнки укрывали по пояс многоэтажные дома, словно запутали их в пестрый с зеленой основой бархат.Первые дни июня. Дорога от Ипподромной к «Минутке».– Водитель! Остановите, пожалуйста, машину... Я доплачу вам, если вы подождете меня здесь минут пять.– Конечно, постою! Старому человеку спешить некуда, – сказал с упреком водитель и свернул «Москвич» к обочине.Свернув направо с большой дороги, Хеда зашагала к многоэтажным зданиям. Немного постояв под деревьями, рассматривая их, она подошла к одной орешине, протянувшей свои шершавые ветви вверх и легко погладила ее. После этого обняла дерево. На четвертом этаже общежития она отыскала окно, за которым жила восемнадцать лет назад. Окно было открыто! Оттуда доносились голоса и девичий смех.

– Да будет с вами счастье всегда! Да не будет ваша жизнь такой горькой, как моя! – пожелала им Хеда вполголоса.Посмотрев в сторону своей пассажирки и не понимая, что она делает, водитель очень удивился:«Наверное, больна… И почему нет рядом с ней подруги?» – возникла у него мысль.

* * *Когда, запутавшись в жизни, человек перестает понимать, что делает, его прибирает к рукам бес. Направляет его. Заставляет делать противоположное разуму.Долгие годы Усама боролся с своим сердцем, угнетенным раздумьями. Мечта юности, покинув вершину молодости, подошла к бездонной пропасти.Вот уже неделя, как по непонятной причине, он находится вдали от дома и села. Хотя это было не впервые, Зухират терпеливо ждала, потому что он всегда возвращался домой через неделю-две.«Да… На этом месте… Это большая площадь… Люди собрались… Очередь твоя, Усама… – Усама… – Усама… Прямо… там… стреляй… стреляй…»Усама нажимает на курок. Не успела пуля просвистеть по воздуху, как зазвенели, рассыпаясь, стекла окна… Сам... один… В изношенной одежде… С лихорадкой в теле… Как язвы, болят ранки на босых ногах, набитые в тернистой и длинной дороге. Разросшая борода! Неузнаваемо исхудавшее лицо!..Сегодня ночью настал конец то затихающей, то снова усиливающейся войне с раздумьями, которую вела Хеда вот уже несколько лет.Быстро схватила она ружье, стоявшее, как страж ее страха, на видном месте. Не выпрямляясь в полный рост, скатилась Хеда с постели и стала у стены. Подождав немного и, не услышав больше шума: «наверное, это была случайная пуля охотника», – подумала она, тихо опустилась на колени и выглянула в окно. Хеда увидела призрак человека и, посчитав его опасным для себя, выстрелила и попала прямо в сердце Усамы.Узнав двор, вокруг которого он много раз кружил, прежде, чем закрыть глаза, Усама крикнул:– Хеда!.. Хеда…Как только любимый голос донесся до ее слуха, Хеда выскочила:– Усама… Усама… – обняла она упавшего. – Мое охладевшее чувство привело ко мне тебя холодного. Таким горьким оказалось мое наслаждение тобой, Усама, – целовала его Хеда. – Нет-нет! Я не хочу терять тебя! Мы в несправедливом мире… Несправедливость!..

Ваха-Хаджи Амаев(1963)

У меня есть выработанные годами привычки и приемы работы над своими произведениями: задумав написать о ком-либо очерк (будь то писатель, художник, ученый, рабочий), я вначале читаю, изучаю и анализирую все доступное мне написанное о герое и все, что написано им самим. И только после этого приступаю к творчеству.Так я поступил и с Ваха-Хаджи Амаевым. И, должен сказать, что меня потрясло его творчество и я не выражу даже сотой доли своего восхищения им, если просто скажу, что я залпом прочел сборник рассказов «Один день» и что я снова и снова, с все возрастающим интересом, увлеченностью и восторгом читал его «Неоконченную повесть», опубликованную в 1995 году в журнале «Вайнах». Они пленяли новизной сюжетов, богатством фантазии автора, выразительностью и яркостью языка, жизненностью событий и героев: они сразу оживали в моем воображении, я болел, переживал и тревожился за них, будто всех их я знал, все они мои хорошие знакомые, что свидетельствовало об огромном таланте автора.Такое бывает, когда удачно найден сюжет и образ. Потому что образ, как пишет Ян Парандовский в книге «Алхимия слова», – «самый существенный элемент произведения, быть может, единственный, которому ничто не угрожает – ни время, ни мода. Меняются течения и направления, темы и сюжеты, мотивы и настроения, меняются условности, определяющие выбор слов и версификацию, но образ остается всегда в непосредственной ли форме, в метафоре ли, в сравнении. Образ – кровь произведения» (М.: «Правда», 1990. С. 205).

Ваха-Хаджи Амаев и находит именно такие образы. Прошло много дней с тех пор, как я прочитал рассказы его, но до сих пор, как о живом, думаю о маленьком мальчике из рассказа «Жестокость», которого в вагоне везут с матерью в ссылку; сидя рядом с матерью и больным братишкой, который вскоре умирает, малыш находит небольшое отверстие в дощатой стенке вагона и одним глазом смотрит наружу, а когда показывается солнце, ловит его лучик. Но солдат-охранник, стоящий снаружи на буферной площадке, заслоняет мир. И однажды мальчик хочет попросить солдата не делать этого, в ответ на что, солдат штыком выкалывает ему глаз, когда он в очередной раз прильнул к отверстию.Или сюжет рассказа «Один день»: муж на войне, дома – в Чечне – его мать и молодая беременная жена. Солдата-чеченца в чем-то начинают подозревать и он просится в намеченную кровопролитную атаку. В их селе размещены красноармейцы, прибывшие, якобы, «на маневры» и они вечно пьяные. Солдат-чеченец первым поднимается в атаку – и погибает. В тот же день пьяному офицеру приглядывается его жена и он, грязно ругаясь, пытается ее обесчестить. Она чудом вырывается, убегает из дома в холодный зимний день и, спрятавшись на кладбище, рожает мальчика, который тут же умирает от переохлаждения. Все это происходит в один день. Чудовищная несправедливость!Положа руку на сердце, скажите, кого оставит равнодушным эти мастерски нарисованные картины трагедий? А впрочем, все рассказы Вахи-Хаджи Амаева такие потрясающие. Хотя сам он все эти трагедии пережить не мог, а мог только слышать об этих событиях: он родился около двадцати лет спустя после Великой Отечественной войны и депортации. Свидетелем всего описываемого его сделал большой талант рассказчика и мастерство.Родился Ваха-Хаджи Амаев 22 октября 1963 года в с. Аллерой Ножай-Юртовского района Чечено-Ингушетии. В 1970 году начал учебу в Аллероевской средней школе, которую закончил в 1980 году, а в 1985 году – национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского госуниверситета. Года два-три проработал учителем в школе. В 1988 году, помню, я пригласил его редактором в редакцию художественных программ Грозненской студии телевидения, где был главным редактором национальных программ. Журналистом он был старательным, ищущим, тем более что это тогда поощрялось – по стране шла перестройка и начали появляться первые признаки рыночной экономики: даже на нашем телевидении стала размещаться реклама. В.-Х. Амаев готовил телепередачи «Кто мы? Откуда мы?» – об истории чеченского народа и духовно-нравственных ценностях вайнахов и «А ну-ка, парни!» – о воспитании и развитии молодежи. Они тоже появились в наших телевизионных программах впервые, благодаря перестройке.Работать в журналистике В.-Х. Амаев продолжал до самой первой чеченской войны, которую пережил тяжело. Поэтому до начала второй войны уехал с семьей за границу и живет сейчас во Франции.Писать рассказы Ваха-Хаджи Амаев начал еще в школе и впервые его произведения были опубликованы в середине девяностых годов ХХ века вначале в Ножай-Юртовской районной газете «Маяк коммунизма» (сейчас – «Слово народа»), а вскоре – в республиканской печати, в альманахе «Орга», в 1991–1996-е годы – в газете «Васт» («Образ»), журнале «Вайнах» и другой периодике.Вошли они и в коллективные сборники молодых литераторов Чечни: «Впереди было еще полночи», «В пору солнечного затмения», «От подножия гор…», «Антология чеченского рассказа» и др. В 1990-х годах вышел в свет его прекрасный сборник рассказов «Один день», а в 1995 году в журнале «Вайнах» была опубликована бесподобная повесть – едкая сатира на годы правления первого чеченского генерала, прототипа главного героя Императора – «Неоконченная повесть».Я помню с каким восторгом приняли и как высоко оценили ее читатели и критики. Она поставила писателя в один ряд с другими выдающимися прозаиками Чечни.Известный литературовед Э. Минкаилов писал: «В чеченскую литературу жизненную правду принесло в восьмидесятые годы (ХХ века. – А.К.) творчество Ваха-Хаджи Амаева, Султана Яшуркаева и др. Если бы надо было определять моменты, когда писатель опередил свое время, я бы выбрал… так же и «Неоконченную повесть» В.-Х. Амаева» (Минкаилов Э. О чеченской литературе и устном творчестве. Грозный, 2007. С. 100).Произведения В.-Х. Амаева не были переведены на русский язык, поэтому отрывок (начало) из «Неоконченной повести» даю в своем переводе.

Неоконченная повесть(отрывок; перевод – мой)

Нохчаматьянистан. Сунжа-Бург. Бушующая площадь. Высокая башня. Мраморная лестница. Широкий коридор. Высокая дверь. Правый лифт, оставшийся целым. Восьмой этаж. Одна дверь – одна комната. Вторая дверь – вторая комната. Третья дверь – большая комната. Длинный стол. Перед ним кресло. В кресле – император. Имя императора – Шах-ин-де-Мат.Тысяча девятьсот девяноста очень странный год. Месяц, неделя, день – оставим незначительное. Время – восемь часов утра… нет-нет, семь… погодите. Короче говоря, так и будет: московско-местное время – до семи-восьми часов осталось четверть. Первые минуты работы Шах-ин-де-Мата.– Салам алейкум, господин, нужна большая помощь…– Считай, что оказана…– Что?– Помощь.– Кому?– Тебе.– Так какая же мне нужна была помощь?– Ты должен знать.– Валлахи, не могу вспомнить.– Тогда уходи и вспомни. Желающих войти сюда еще же много.– Э-э, оставь. Ни у кого из них нет такого важного дела, как у меня, вспомнить бы… А-а, вспомнил! Я, господин, при уничтожении предыдущей власти ровно тринадцать лет стоял вон на той площади, не считаясь ни с дождем, ни с метелью, ровно тринадцать лет. И стоял не ради себя – стоял ради нашего бедного народа. Так теперь, господин, ради этого народа я бы мог занять хороший пост, министра…Император двигается в кресле.– Не найдется ли для меня такой пост, – ради народа я согласен стать министром, как бы трудно это ни было…

– Добрый день, Ваше Высочество, если ты не поможешь…– Что случилось?– Вчера на базаре я выронил три рубля. Кто объявит о находке, кто предполагает…– А мне что делать?– Пошли туда гвардию, она нашла бы.– Гвардию?– Да!Император двигается в кресле.– Хорошо, я сейчас позвоню… Алло, нужен командир гвардии… Это ты? Так и эдак, говорит сын нашей страны, во что бы то ни стало… Понял ты? Ни пяди земли не оставить без внимания. Понял ты? Смотри, не оплошай, ни пяди земли не оставь без осмотра… Вечером три рубля должны лежать у меня на столе… Товарищ, твое дело сегодня решится. Если они не найдут твои три рубля, мы проведем телемарафон и возместим этот твой большой убыток!– Как ты не похож на прежних! Заботишься о народе. А прежним все черт мат… э-э-э… словом, до свидания…

Входит секретарша.– Вот уже десять минут, как звонят из ООН…– ООН подождет, – я ничего не буду делать раньше, пока в моей стране есть еще хотя бы пылинка нерешенного. Впусти-ка вон того, кто заглядывает в дверь.– Салам, монсеньор де-Мат. Потерялась скотина…– Ты правду говоришь?– Конечно, говорю!– Род?– Корова.– Цвет?– Коричневый.– Возраст?– Трехлетка.

– Особые приметы?– Когда она полезла в огород, соседская собака откусила кончик хвоста, без него.– Одежда… словом…– Чтобы не сглазили, два года назад суровыми нитками на шею повешена калоша, которую старуха Калкали из нашего села носила тринадцать лет.– Хорошо, так нам-то что теперь делать?– Пошли гвардию…Император двигается в кресле.– Сейчас позвоню… Алло, гвардия? Гвардия, слушаешь меня? Во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило, понял ты? В полдень сообщишь мне… Я приказал, твоя бесхвостая, коричневая трехлетка будет найдена!– Эх, как легко все теперь…Входит секретарша.– Звонят из Генуи…– Пусть отец со свиньей у этого Гуни…Входит один:– Пан император, я из Кудыкино, начальник тамошнего склада, крысы едва не обвалили склад, капканов, ядов они не боятся, ничего с ними не могу поделать…– Скажи Генуе, что я не успеваю теперь, потому что занят важными государственными делами, скажи, пусть перезвонят, когда ночь делится на две части, – секретарше; вошедшему: – Сколько крысиных нор у тебя на складе?– Семьдесят три!– Слишком много! Подожди-ка... Алло, ОМОН? Командир? Побыстрее… На кудыкином складе очень много крысиных метро… короче… говоря, этих крыс надо уничтожить, вы сможете сделать что-нибудь?.. Говорят, что капканов и ядов не боятся… Говоришь, что вы в их норы заложите противотанковые мины? Хорошо… а-а… о чем ты говоришь, вы же все Кудыкино к черту в космос отправите! Найдите другое! Сегодня этот склад должен быть очищен от крыс!.. Товарищ, начальник склада, я сообщил, за то, что беспокоишься о народном достоянии, спасибо тебе!– Все это мелочи, пан император…

Шарип Цуруев(1963)

«Поэзия его созвучна времени, отражает события, происходящие сегодня. В его стихах довоенного времени – синь безоблачного неба, яркое весеннее солнце, любовь и утверждение жизни на земле.

Но в его творчество вдруг врывается война (чеченская. – А.К.) со всей своей грязью и жестокостью. И поэт воспринимает ее как личную и всенародную трагедию. «Что есть война? – задается вопросом поэт. И сам же отвечает: «Разборка подлецов». И в своей поэзии он показывает всю страшную суть и всю бессмысленность войны, навязанной чеченскому народу. «Ни в одной стране мира из-за кучки подлецов, преступивших закон, не страдает целый народ, как чеченский», – пишет поэт».

Эти слова написаны одним из поклонников поэзии известного чеченского поэта, литературоведа, журналиста и переводчика Шарипа Цуруева. И эти слова, идущие от души, заслужены им.

Родился Шарип Цуруев 20 января 1963 года в с. Герзель Гудермесского района. Предки его выходцы из горного села Шуани. Учился он в Герзельской средней школе. В 1981–83 годах служил в рядах Советской Армии. В 1988 году окончил русско-вайнахское отделение филологического факультета Чечено-Ингушского госуниверситета, который, как видим, является главной кузницей писателей и журналистов Чечни начиная с 1957 года.

По окончании университета Шарип Цуруев работает сначала преподавателем в школе в Грозном, затем работает в Чечено-Ингушском научно-исследовательском институте гуманитарных наук, некоторое время возглавляет коллектив Гудермесского педагогического училища и преподает в Чеченском государственном пединституте.

В девяностые-двухтысячные годы Шарип Цуруев работает заместителем главного редактора журнала «Орга», главным редактором газеты «Даймохк», чуть позже – главным редактором литературно-художественной газеты «Васт» («Образ») (1992–1994 годы). С 2005 года Ш. Цуруев – главный редактор газеты «Учитель» («Хьехархо»).

Стихи писать Шарип Цуруев начал еще в школьные годы. Об этом так пишет журналист и литературовед А. Гайтукаев: «Выделяющийся среди ровесников любознательностью и прилежанием в учебе, мальчик рано увлекся литературой и историей родного края. Мир же поэзии поразил его воображение яркостью красок, тонкостью выражения чувств и возможностью выразить себя» (Газета «Гумс», 27 января 2003, на чеч. яз.).

Главное, мир поэзии увлек его – этой возможностью самовыражения, ибо Шарип Цуруев, раз прочитав, сразу запомнил написанное известным русским писателем В.В. Вересаевым: «Нужно спросить себя: как я это чувствую, как я вижу? Писатель, когда пишет, не должен думать ни о своих учителях, ни даже о своем стиле. Если он видит, если он чувствует, – он скажет что-нибудь свое, оригинальное… Искусство писать – есть искусство видеть, есть искусство чувствовать всеми своими органами, всеми нервными окончаниями и ничего больше» (Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. М.: «Правда», 1990. С. 64).

Шарип Цуруев и выработал в себе способность все видеть и все чувствовать по-своему – одним словом, выработал свой почерк. Поэтому своеобразно он и выразил свое отношение к Родине в стихотворении «Чечне» (перевод – мой):

Ищу во власти темноты,Но не могу найти дорогу.Казалась близкой к сердцу ты,Но оказалась, что – далекой.

И только спину видел я,Как от меня шла вдаль тропою…

Первые стихи Шарипа Цуруева появились в печати, когда ему было четырнадцать лет. Печатались они вначале в районных газетах: Ножай-Юртовской «Маяк коммунизма», Гудермесской – «Красное знамя». Поэтического мастерства молодой поэт набирался на заседаниях республиканского литературного объединения «Пхьармат» («Прометей»), членом которого он стал в 1978 году, а в 1986 году – старостой. Ш. Цуруев также посещал заседания литературного объединения «Шовда» при редакции Гудермесской районной газеты, руководимого известным чеченским поэтом Шаидом Рашидовым. Из этого гнезда выпорхнуло немало сегодня хорошо известных писателей: Умар Саиев, Хож-Бауди Борхаджиев, Руслан Юсупов, Малика Дагалаева, А. Асхабов и др. И Ш. Цуруев, на мой взгляд, один из самых одаренных из них. Несколько позднее его стихи появились и на страницах республиканской газеты «Ленинский путь», альманаха «Орга» и т. д.

В девяностые годы ХХ века и вначале XXI века стихи Шарипа были опубликованы в ряде коллективных сборников молодых писателей: «Утренний час», «При солнечном затмении», «Возвращение», «Антология чеченской поэзии» и др. Вышли из печати и два авторских сборника поэта: «Останься, Чечня» в 1992 году и «Поверь, Отчизна» – в 2002-м. Его перу принадлежат десятки очерков, интервью с известнейшими деятелями науки и культуры, ведущими политиками, газетные публикации, более семидесяти литературно-критических статей, исследований, эссе и т. д.

Некоторые поэтические произведения переведены на русский, балкарский и осетинский языки. Поэт и сам занимается переводами. Так, он перевел на чеченский язык стихи Д. Кугультинова, Р. Гамзатова, Ю. Кузнецова, Ф. Алиевой и др. В 2009 году Ш. Цуруев перевел на чеченский язык поэму Народного поэта Кабардино-Балкарии С. Гуртуева «Чеченская война» («Орга». 2009. №6).

В 1987 году в Тбилиси проходил Всесоюзный фестиваль молодых поэтов. Чести стать его единственным участником от Чечено-Ингушетии удостоился молодой поэт Шарип Цуруев, который к тому времени уже заявил о себе, имел свое имя в семье литераторов и журналистов.

За «Поэму абсурда» Ш. Цуруеву присвоено 1-е место на республиканском литературном конкурсе, проведенном региональным отделением партии «Единая Россия». В 2005 году стал лауреатом ежегодной премии журнала «Вайнах» в номинации «Литературоведение и фольклористика».

Творческая индивидуальность и талант члена Союзов писателей и журналистов России и Чечни Шарипа Цуруева наиболее ярко всегда проявляется в поэзии. О нем много и тепло писали в печати, говорили по телевидению и радио. И создавая этот небольшой очерк о нем, мы, естественно, пользовались этими материалами.

Отвечая на вопрос: «Что нужно творческой натуре для вдохновения?», Ш. Цуруев сказал: «Признание его заслуг. Не надо скупиться на похвалу поэту, писателю, актеру, музыканту, живописцу, да и любому мастеру своего дела, если он того заслуживает. Все хорошее, что можно сказать о человеке, мы зачастую оставляем для поминальных речей, а он нуждается в нашем теплом участии при жизни».

Мы в меру своих сил и возможностей постарались сделать это. Если же, кто сделает лучше и больше – будем только рады.

Моя печаль…

Моя печаль не связана с войной, И не зависит от ее исхода. Моя печаль почти всегда со мной, Так будет впредь и в будущие годы. Печаль о том, что все исчезнет вдруг, Что этот мир придется нам оставить. Любимая твоя и лучший друг Однажды жить навеки перестанут. Не станет близких всех твоих людей, Смерть близкого, Как пораженье в битве... И не в слезах,А в искренней молитве Любовь и боль мы выразим верней. За мной вослед – о тайны бытия! –Вопросы страшной сути вечно ходят...Не связана с войной печаль моя, И не зависит от ее исхода. Что есть война? Разборка подлецов, Умело управляющих рабами. И слезы матерей,

И смерть юнцов, В войне – вся ложь, Она, как люди сами.Безвинно гибнут люди,Но войнаМелка, по сути, слишком «человечна». Моя печаль, она сама, Как вечность, Моя печаль чиста и мне верна.

Чеченец-рыцарь

Пожар рожден потухшей искрой По воле магов злых искусств. Чеченец – вечный рыцарь риска –Стал жертвой благородных чувств.

Мир любит бьющих, а не битых. Любви чеченец не просил... И в сатанинских лабиринтах Он жертвой стал коварных сил.

И мир, довольный в самомненье, Дедовских догм не в плену ль? Синхронно с градом обвинений Бьют градом нас снарядов, пуль.

Не утихают вопли женщинИ стоны стариков, детей.И с каждым днем все меньше, меньшеЧисло естественных смертей.

И все ж Всевышнего мы славим, Бог возродит из пепла нас. И сгинет без следа, бесславно«Чужая» мразь и «наша» мразь.

Не станем злее – это низко, Пусть мир перевернется, пусть... Чеченец – вечный рыцарь риска –Слуга у благородных чувств.

Чеченский язык(перевод – мой)

Не рос, как сорняк, онВ траве без охоты,Не куплен на рынке,Не с неба упал,Не взят он в дороге

Взаймы у кого-то,Для предков он созданВ начале начал.

Я все языкиНа земле уважаю,Но только чеченскимПо праву горжусь.Я даже на смертномОдре завещаюСемье свои мысли,На нем – соберусь.

Впервые на немМеня мама ласкала,Напутственным словомОтец окрылял.Душа в его звукахНадежду искалаОн при одиночествеВеру вселял.

Он – с детства любимыйЧеченский язык,И чистый, и звонкий,Как горный родник.

Саид-Хасан Тагаев(1963)

Я всегда тщательно слежу за публикациями журналов «Орга», «Нана» и «Вайнах» по всем жанрам. И всегда радуюсь каждому новому имени и каждому новому произведению писателей, читаю их. Одним из событий этого ряда была публикация в журнале «Орга» частей из нового романа чеченского писателя, хорошо известного в республике Саид-Хасана Тагаева. Я сразу начал читать его и все больше увлекался по мере развития сюжета, что говорило о мастерстве писателя и о добротности произведения.Однажды при встрече автор, которого я давно знаю, как прозаика, поэта и публициста, спросил меня:– Читал?– Что это тебя вдруг в мистику потянуло? У тебя же совсем другая тема… – вопросом на вопрос ответил я.– Значит, читал, – обрадовался он. – И правильно понял: ты второй мне говоришь об этом. К сожалению, не все поняли, что роман – действительно мистический и что он первый в истории чеченской литературы такой. Эх, и долго же я вынашивал его, пробуя свое перо на стихах, рассказах, повестях.Да, долго, поэтому роман «Горизонт в лунном свете» получился хорошим, не то, что те вирши, которые пишутся быстро, как правильно замечено в русской пословице: «Быстро робят – слепых родят». Возможно, подспудно эта идея жила в писателе с детских лет. С первыми сказками и рассказами о приведениях, первых детских ночных игр-испытаний на храбрость, которые особенно популярны у сельских ребят…

Саид-Хасан Тагаев родился 4 января 1963 года в с. Нихалой Шатойского района ЧИАССР. Учился сначала в местной школе, затем в с. Шатой, где и закончил десятилетку в 1984 году. Поступил на русско-вайнахское отделение филологического факультета Чечено-Ингушского госуниверситета и окончил его в 1990 году перед самым началом смутных времен. Развал СССР С.-Х. Тагаев встретил, работая учителем в школе на своей малой Родине. Но вскоре стал журналистом, вначале газетно-журнальным (работал в «Даймохке», «Радуге»), затем телерадиожурналистом (в 1995–1996 годах трудился на радио ГТРК «Вайнах», сейчас – на телевидении Чеченской государственной телерадиокомпании «Грозный»).Писать Саид-Хасан Тагаев начал со стихов, первые из которых сложил еще будучи учеником восьмого класса. Правда, стихи он писал недолго и уже в десятом классе перешел на прозу – рассказы, хотя он и сейчас продолжает работать в поэзии. А о том, что делает поэт это с высоким мастерством, говорит тот факт, что многие стихи тут же перекладываются на музыку и его песни часто звучат с эстрады, по радио и телевидению в исполнении вокально-инструментального ансамбля «Нохчо».Рассказы и повести Саид-Хасана Тагаева печатали (и печатают!) газеты: районные «Ленинец», «Голос гор» (Шатой), «Ленинский путь» (Грозный), альманах «Орга», журналы «Орга», «Вайнах», «Нана», «Радуга», передаются по телевидению и радио. Входили они и в коллективные сборники литераторов Чечни: «Впереди еще было полночи» (1988), «Чеченская повесть» (2006; здесь опубликована его большая повесть «Тайна белого грота»), «Час рассвета» и др.И, наконец, апофеозом творческой деятельности Саид-Хасана Тагаева стал многоплановый, многоперсонажный, объемный, мистический роман «Горизонт в лунном свете», который почти полностью с небольшими сокращениями был опубликован в журнале «Орга» в 2006 году (о нем-то и шел разговор вначале нашего очерка). Этот роман, по словам автора, первая часть задуманной им трилогии. События в нем разворачиваются и происходят в горных селах и в равнинных городах Чечни. Все они связаны с главным героем Солт-Ахмедом, представителем поколения, прошедшего все тяжелейшие испытания советской эпохи.Творческие успехи Саид-Хасана Тагаева были отмечены членством в Союзе писателей и Союзе журналистов России и Чечни и премией журнала «Вайнах» «за лучшее произведение года в прозе» в 2006 году.Писатель и сегодня в строю, активно работает в прозе, поэзии, журналистике, и мы уверены, что он не один год будет еще радовать читателей своими новыми произведениями. А сочинять он, слава Всевышнему, умеет превосходно.А пока – небольшой отрывок из его повести «Тайна белого грота».

* * *Таха был мужчиной лет пятидесяти, высокого роста, с лысиной, с широкими бровями и худым лицом, на крупном носу у него было родимое пятно. Сейчас он сидел за широким, заваленным книгами столом, сжимая в правом уголке рта трубку и изредка разгоняя дым рукой.На мое приветствие он, не оглядываясь, сказал:– А-а, это ты... Проходи.Его жена и двое сыновей жили в Санкт-Петербурге, а он остался дома. Из-за его сложного характера и некоторых научных теорий, защищаемых им, семья выставила его перед людьми «сумасшедшим». Однако, что бы Таха ни предрекал, почти все случалось с полным совпадением, вплоть до даты. Но он только изредка использовал этот дар. Ни семья, ни люди не понимали его или боялись: он был очень желчным человеком.Когда он поехал за сыновьями, жена его даже не пустила переночевать:– Уходи, дай нам хоть здесь нормально пожить, – сказала она ему.– Женщина, перестань, ты несправедлива, оставь сыновей с отцом, – мягко попросил Таха, словно он был примирителем чужой ссоры.– Эти сыновья мои, и я буду о них заботиться, они учатся в институте, а дома у них нет будущего, – запротестовала Баната.– Хорошо. Оставь с собою. Рожденные тобой, они вряд ли стали бы достойными мужчинами. Но... Но... знай же, у тебя злокачественная опухоль мозга. Тебе жить осталось год, три месяца и семь дней. Тебе надо бы попросить у меня прощения, – сказал Таха ласково, – глупышка, ведь мир так преходящ...

Баната с издевательским смехом громко хлопнула дверью. Через полгода от сына пришла телеграмма на имя Тахи, он сообщал, что мать больна. Таха туда не поехал. Еще через полгода сын приехал за ним. Он опять не поехал к своей бывшей жене.В названную им ночь Баната умерла.– Как ты об этом узнал? – спрашивали у него многие. Ответ бывал кратким:– Тайной Создателя не обладает никто, – и почему-то при этом сердился.Если Таха предсказывал землетрясение, что трудно предугадать даже специалистам, оно обязательно происходило, а если говорил, что будет солнечное или лунное затмение, тоже случалось. Он стал известен во всей Чечне. Но, объясняя его возможности, люди добавляли: «Он дружит с духами». Таха и сам знал, что о нем говорят неправду, его ничто не удивляло и не пугало. Он всегда исследовал только звезды.Из-за своей несдержанности и цинизма он не уживался с людьми. Он «прочитывал» мысли собеседника до того, пока тот успеет их высказать. Поэтому отвечал еще до того, как собеседник спросит, или же молча бил.Гости у Тахи бывали редко. Всего два-три человека, включая и меня, осмеливались к нему заходить. Если Таха о чем-то рассказывал, нельзя было ни перебивать, ни отвлекаться от темы беседы.– Тебя, что, выгнали из дому? – бросил Таха, продолжая свои вычисления на большом листе картона.Кто его не знал, растерялся бы от этих слов.– Меня разбудил метеорит, падающий на нас, – сказал я тихо. Я никак не мог назвать его «астероидом». «Метеорит», по моим вычислениям, должен был быть меньше. И это было на руку мне.Таха промолчал. Он забыл, что я здесь нахожусь. Он кружил вокруг стола, время от времени делая на бумаге какие-то пометки. Потом, вжимаясь в кресло и куря трубку с крепким табаком, сидел с книгой в руках. О том, что он бодрствует, можно было догадаться, только взглянув на лицо.– Астероид... с огромной скоростью... прямо на нас... огромных размеров и массы!.. – это он размышлял вслух. Я не рискнул перебить его. Учитель сказал «астероид». – Нет, если он летит по этой траектории, то должен пролететь в 300 миллионах километров от Земли... Но, если из-за отколовшегося куска он изменит траекторию, тогда... тогда будет «тогда». Если бы он рассыпался на метеориты... – Еще рано до конца света, – услышал я. Он хотел сказать о чем-то другом. Но оставил на потом. Я немного успокоился.– Иди спокойно, отдыхай, – сказал он мне, неожиданно хлопнув ресницами за большими квадратными стеклами очков. Глаза за очками казались довольно большими. Я попрощался и вышел. Я не слышал, чтоб он мне ответил или закрыл дверь.Ночь была темной. На улице натекли большие лужи. Ноги вязли в грязи.

Приближаясь к кладбищу в центре села, я заметил высокого человека, одетого в черную как ночь одежду, идущего вслед за мной. Как и я, он был без фонаря. Он шел к горам.

Увидев в окне свет, я завернул к двоюродному брату, обрадовавшись, что они еще не спят.– Всего доброго в этот дом! Гостя принимаете? – поздоровался я, входя.Он и его жена были старше меня на три года. У них были гости: две красивые девушки лет по

двадцать; одна была сестрой нашей снохи; другая – незнакомка. Они собрались для вычески шерсти. У каждой на губах – улыбка, а в глазах – блеск. Кроме них, здесь были трое девушек-соседок и двое молодых людей, один из них – родственник. Молодые люди сидели в два ряда, с шерстью посредине. Они не знали, что приближается астероид или метеорит, да и дела им не было до этого. Увидев их такими веселыми, мне тоже стало менее тоскливо. Поздоровавшись с гостями, я зашел в другую комнату, к брату. Но я успел заметить прекрасные глаза, наблюдающие за мной. Они заставили сердце биться сильнее.

Анзор Матаев(1963)

Если бы меня попросили коротко охарактеризовать этого человека, я сказал бы так: общителен, широко и разносторонне образован, остроумен (за словом в карман, как говорится, не полезет); деловит, инициативен, расчетлив, талантлив; хороший организатор.

Он такой и есть на самом деле – Анзор Матаев. Родился он 25 декабря 1963 года в с. Кошкельды Гудермесского района Чечено-Ингушской АССР. Ровно в семь лет пошел в первый класс Кошкельдинской средней школы и закончил ее в 1981 году. Службу в Советской Армии в 1982–1984 годах проходил в Польской Народной Республике.

Спустя два года после демобилизации Анзор Матаев поступил в Харьковское пожарное-техническое училище, которое окончил в 1989 году. После этого окончил с отличием экономический факультет Чеченского государственного университета, а в 2007 году – тоже с отличием – факультет журналистики и лингвистики Ростовского экономического университета (заочно).

После окончания Чеченского госуниверситета работал на разных должностях в сфере экономики, а с 2001 года – трудится директором Государственного унитарного предприятия «Книжное издательство» Чеченской Республики. Одновременно преподает экономику на юридическом факультете Чеченского госуниверситета.

Писать, как все одаренные природой люди, Анзор Матаев начал еще в школе. Писал стихи, пьесы, но особенно проявил себя в сочинении эпиграмм, пародий и малых жанров – притчей, шаржей, анекдотов, афоризмов. Например, как эти:

* * *Кто за высокие материи радеет?На сей вопрос ответ не сразу дашь.А кто создал «Чеченскую идею»?Легко ответить: Это наш Канташ!!!

* * *Звенели б струны у дечиг-пондура,Звучала б песня из уст певца.И выходила б пьеса у Гапура,Как конь, подкованный руками кузнеца.

Поэтическое мастерство Анзор Матаев шлифовал в литературном объединении «Шовда», работавшем при редакции Гудермесской районной газеты «Красное знамя» (сейчас – «Гумс»). Печататься активно начал в 1990-х годах. Его стихи, пародии, эпиграммы, притчи публиковались в газетах «Даймохк», «Гумс», «Машар», «Васт», журналах «Вайнах», «Нана», «Орга», «Оса» и других изданиях республики.

Вошли произведения Анзора Матаева в книги «Сказки», «Илли», в коллективный сборник поэтов Чечни «Все – тебе» и т. д. Высокую оценку читателей получила его пьеса «Неудавшееся дело». Она была опубликована в журнале «Вайнах» и сейчас размещена в Интернете.

Подготовлена к печати книга члена Союза писателей России и Чечни Анзора Матаева «А вот и я…», куда войдут главным образом его стихи, пародии и эпиграммы, в том числе и стихи «Гимн Кавказу» и «Оставь меня, любовь…», переведенные мной и которые вы можете прочитать ниже.

Гимн Кавказу

Поднимаясь к солнцу лихо,Звонкий голос гор, как сказ,

Славит песнею великойВеличавый мой Кавказ.

И, как юность мира, святоСлавил я тебя не раз,Дом большой друзей и братьев,Родину мою – Кавказ.

И чеченец с осетином,Тат, казак, адыг, иной –В доме все живем едином,Сыновья земли одной.

Мы друзьям опорой были,Нет причин для ссор у нас,Мир пока звенит, как илли,Кареглазый мой Кавказ.

Враг же общий, зло творящий,Не потушит в дни проказОчаги родные наши,Черноглазый мой Кавказ.

Славят светлый день грядущийГолоса друзей, как сказ.Возвышаешь наши душиРодина моя – Кавказ!

Оставь меня, любовь…

Прощай любовь,Спалившая меняОгнем, в груди и пепла не оставив.Сгорев дотла,Цветком не встану я,Хотя б огонь разжечь вновьЦель поставил.

На сердце – туча.Не согнать – нет сил.И мысль в мозгу затихла,Как в неволе.Оставь все так,Как до тебя я жил,Коль проклял я любовь к тебе – Тем более.

Глупа любовь чувствительная,НоНе поняли друг друга –

Не судьба – мы. И не вернуть прошедшее давноИ то, что не сбывается с годами.

Оставь меня,Не приходя во сне.Забудь былое – Счастье встреч рассеется…Душевный жар певца дала ты мне,А что нельзя сказать, – Храню я в сердце.

Себя, как в зеркале, мы видим…

Моя печаль не связана с войнойИ не зависит от ее исхода…

Ш. Цуруев

Хотя в душе терзает совесть где-то(Не место здесь «ха-ха» или «хи-хи»!),К созданию слезливых строчек этихМеня «принудили» Цуруева стихи.

Поэт:– Ни капли радости в моей судьбине нету,И мне себя бывает часто жаль.

Ведь в жизни у меня (как у поэта)Хроническая, братцы, есть печаль!

Она, о люди, прет, как конь, галопом,Хотя пока не связана никакС Европой, с Азией (и даже с Азиопой),Не связана ни с миром, ни с потопом,Да и с войной не вяжется пока.

Любовь ли зла, война ли человечна,И нужен ли, в итоге, миру мир?..В конце концов, под солнцем все не вечно…Поэту впору пьедестал – Памир!

Хор поклонников:– Да что Памир! Да мы и ЭверестНадстроим на два метра в высоту,Чтоб видно было всем со всяких мест…Печаль, Поэта и его Мечту!

Машар Айдамирова

(1963)

О прошедших двух чеченских войнах не пишет только ленивый. Пишут о них много, пишут разное и по-разному. И это естественно, потому что у каждого свое видение войны, свои трагические случаи, памятные на всю жизнь. Как правило, все поступки героев этих рассказов, повестей, стихов, поэм неожиданные, неординарные, спонтанные. И, как правило, всегда они продиктованы долгом чести, милосердием, необходимостью спасти невинного…Я прочитал почти все публикации о войне – и документальные, и художественные – и воспринимал их по-разному: одни трогали меня, запоминались, другие, в которых я чувствовал фальшь, оставляли равнодушным, третьи удивляли неожиданными поворотами судеб героев.Но ни одно произведение, написанное о войне, не тронуло меня, как рассказ Машар Айдамировой «Судьба», опубликованный в журнале «Вайнах» в 2004–2005 годах. Я прочел его, не отрываясь, тем более что он небольшой. Меня до глубины души тронул самоотверженный поступок чеченской девушки, спасшей от задержания на блок-посту (а значит, от неминуемой смерти) парня, совершенного незнакомого ей, заявив, что он отец ее детей. Когда солдат не поверил ее словам, крикнула при всех дерзко?– А хочешь, я его поцелую?– Ну, целуй! – сказал солдат.И она поцеловала незнакомого парня во имя его спасения. И люди поняли ее поступок и молчаливо одобрили ее – в войну и не такое случалось, и поблагодарили за мужество. И спасенный был благодарен ей и решил, что она и есть та, которую он искал в жизни. И по возвращении домой послал сватов в ее дом…Машар Айдамирова – дочь Абузара Айдамирова, Народного писателя Чечено-Ингушской АССР – родилась в с. Мескиты 8 марта 1963 года. Закончила Мескитинскую среднюю школу в 1980 году и несколько лет проработала учительницей начальных классов, прежде чем поступила на национальное отделение филологического факультета Чеченского государственного университета, которое и окончила в 1991 году. И после университета она продолжала преподавать в школе до начала первой чеченской войны.Трудовую деятельность возобновила после второй чеченской войны, но уже в периодической печати. В 2005 году была избрана депутатом Народного собрания Парламента Чеченской Республики первого созыва. Она «Заслуженный учитель ЧР».Писать Машар Айдамирова начала еще в школе: она была активной и, может быть, наиболее одаренной участницей школьного литературного кружка, занятия которого вел вначале преподаватель родного языка и литературы, директор и писатель – ее отец Абузар Айдамиров, а позже – тоже преподаватель и директор, и тоже известный поэт и публицист Хасан Сайдулаев. Одним словом, было у кого учиться языку и писательскому делу.Естественно, первые публикации были в Ножай-Юртовской районной газете «Маяк коммунизма», затем – в альманахе «Аргун», республиканской газете «Ленинский путь». А с 2000 года рассказы Машар Айдамировой регулярно печатаются в журналах «Орга», «Вайнах» и «Нана».И, наконец, все это вылилось в собственные книги: вначале вышел в свет первый сборник рассказов Машар Айдамировой «Долгая дорога в ночи» (2004) на русском языке, затем большое литературоведческое исследование «Абузар Айдамиров: жизнь и творчество» (2007) на чеченском языке и в 2008 году – книга рассказов «Спой колыбельную, нана» на русском языке.Кроме писательского творчества М. Айдамирова увлекается живописью и музыкой. Она сама иллюстрировала многие книги отца и свои сборники рассказов. Некоторые ее рассказы переведены на французский и немецкий языки. К ним созданы иллюстрации в жанре комиксов французским художником Регисом Безанниром.Рассказы М. Айдамировой эмоционально насыщены, они – как сплошная боль терзаемого войнами народа. И написаны мастерски, ярко. О них так пишет ее коллега У. Юсупов в предисловии к книге «Спой колыбельную, нана»: произведения писательницы трудно читать, «потому что ужасы войны и страдания людей показаны в них с такой достоверностью, что читателю волей-неволей приходится пропускать эту боль через свое сердце. Она призывает каждого сделать все, чтобы спасти народ. Язык ее произведений лаконичен, но не беден».

Члену Союза писателей России и Чечни Машар Айдамировой еще писать и писать. И, надеемся, ее собрание составит в конце концов не менее шести больших томов, как у отца. Тем более что фантазии и умения ей не занимать.

И небо сыпалось счастьем(отрывок из рассказа)

...На центральной площади Грозного в немом удивлении к небу взметнулась наряженная елка, собрав вокруг себя не менее изумленную новогодним зрелищем детвору, хлопающую несмышлеными глазами и толпящуюся у весело подмигивающего разноцветными лампочками зеленого великана. Бросается в глаза, что дети послевоенной Чечни не умеют веселиться и радоваться жизни.Сегодня, 31 декабря, в канун Нового года все замерли в ожидании чуда. Вот-вот откроются таинственные врата, за которыми воочию произойдет исполнение всех заветных желаний.Малика тоже в томительном ожидании. Вот уже четыре года, как она приезжает в этот день из Нальчика в Грозный и целый день, коченея от холода и волнения, простаивает здесь, на площади, на одном и том же месте.Казалось бы, посмотри она чуть правее, сделай один шаг, протяни руку... и сбудется ее мечта, к которой она стремится столько лет и сердцем, и душой, но никак не может дотянуться.Малика вспомнила, как ей впервые объяснились в любви. И не кто-нибудь, а именно тот парень, из-за которого она давно потеряла душевный покой. Статный, красивый, в его манерах чувствовалась внутренняя сила, уверенность в себе. В нем удивительно сочетались самые лучшие качества истинного чеченского къонаха: хладнокровие, рассудительность, немногословность, отзывчивость, благородство. Улыбка, иногда мелькавшая на его красивом, мужественном лице, обезоруживала собеседника. Его уважали как ровесники, так и люди намного старше него. Он никогда не бросался словами, никому не прощал лжи, обмана, легкомысленного отношения к жизни. Его любили и... боялись.– Я люблю тебя!Малика вспыхнула. Как долго ждала она этих слов! Ждала, но так и не была готова принять их, поверить в услышанное.Ей стоило огромных усилий, чтобы успокоить клокотавшее неземным счастьем пылкое сердце, охладить огонь вскипевшей крови, потушить звездное сияние в глазах. Построить каменную плотину против огромной волны любви, пытающейся вырваться наружу потоком безудержной радости и замереть печатью счастья на светлом девичьем лике. Эти долгожданные слова, полные нежности, она не должна воспринимать как милостыню от мужчины, даже от любимого. А поскольку они сказаны достойным человеком, она и примет их с достоинством, должным образом – спокойно, гордо.Анвар, сильный, мужественный юноша, стоял перед любимой весь бледный, потерянный от своей неслыханной смелости. Он давно носил в своем сердце образ этой девушки, пленившей его не только изящной, хрупкой красотой, но и красотой духовной. Сколько раз он пытался произнести эти слова! Всего три слова! Ну почему их так трудно сказать? Сколько бессонных ночей он потерял из-за них, сколькими сомнениями отравлял себе душу, злился на себя, на свою слабость, сколько пытался убежать от этого всепожирающего чувства, испепеляющего его изнутри! Не смог, не выдержал муки самобичевания и... сдался на милость любви.Малика улыбнулась при этом воспоминании. В тот день они расстались, полные счастья, и условились встретиться 31 декабря, в канун Нового года, здесь, на центральной площади. Но встреча не состоялась. Грозный в очередной раз подвергся военному мору. Снежный покров 2000 года не смог уберечь его от новой кровоточащей раны. Малика с родными уехала в Нальчик, вскоре поступила в медицинский институт, и, как ни рвалась в родной город, к любимому, все было против нее. Родители решили остаться на чужбине до тех пор, пока она не закончит учебу.Но 31 декабря осталось в ее душе навсегда. Несостоявшаяся встреча остановила жизнь девушки, замкнув ее на этом дне. Связь с Анваром оборвалась. Ужасная весть чуть не свела ее с ума – с ним случилось несчастье: спасая ребенка, парень попал в беду, его накрыло бетонной плитой. Чудом остался жив, но тяжело повредил позвоночник. И теперь влачит жизнь – прикованный к инвалидной коляске.Отсутствие каких-либо вестей от него еще больше обрекало ее на страдания. Она любила его. Их разделяло расстояние, годы разлуки, но девушка чувствовала муки, испытываемые им. Сколько раз

Малика просыпалась глубокой ночью, ясно слыша его голос: прежде – такой сильный, грудной, теперь – явно беспомощный. Он звал ее.И сегодня она уже в четвертый раз приехала на эту затянувшуюся встречу.Анвар тоже здесь. Скрывается от нее там, за углом.Она прекрасно его понимает. Анвар, ее Анвар, такой красивый, статный, сильный, уверенный, мужественный, теперь – осунувшийся, сломленный, потерявший надежду на счастье, завтрашний день! Он не хочет выглядеть в ее глазах слабым и беззащитным.Малика давно бы побежала к нему, окружила любовью и заботой, стала верной спутницей жизни. Она готова была стать его глазами, руками, ногами, лишь бы быть рядом. Но не побежит, не упадет перед ним рабой любви! Она слишком хорошо знает Анвара – он не примет жертву, посчитает любовь унизительной жалостью. Страх потерять любимого навсегда удерживал ее от такого порыва....Анвар с грустью наблюдал за Маликой. Он ненавидел себя за свою нерешительность: и подойти не может... и отпустить ее не в силах. Он цеплялся за нее, как за последнюю соломинку.Как сейчас, помнил он свое первое признание в любви этой удивительной девушке, как долго шел он к ней... И теперь вынужден вновь повторить тот же путь! Этот путь сейчас полон боли – и физической, и душевной.Анвар прекрасно понимал Малику. Знал, чего она боится, что ее останавливает. Он ни на секунду не усомнился в истинности ее чувств. Иначе не находилась бы она здесь. Она ждала его. Надеялась, что Анвар сделает первый шаг, как настоящий мужчина.Боже, как же он хочет совершить этот подвиг! Но как?! Как показаться на глаза любимой в таком виде?! Несчастным, беспомощным калекой?! Будь его воля, горы перевернул бы ради ее счастья!Анвар с ненавистью посмотрел на свои беспомощные, неподвижные ноги. Как же он ненавидит их, но больше всего самого себя! Он презирает себя за свое слабоволие, малодушные сомнения.«Хватит восседать на этом железном троне!» – молодой человек решительно взялся за опостылевшие костыли и с их помощью, превозмогая невыносимую боль во всем теле, грузно поднялся. Полдела сделано – освободился от коляски.«И что дальше? Стал лучше, здоровее? Да с этими противными костылями я выгляжу еще глупее и несчастнее!»На помощь к нему бросился младший брат, сопровождавший его. Анвар лишь молча отстранил парня, тяжело вздохнул, собрал остатки сил – и физических, и духовных, заскрежетал зубами и решительно отбросил деревяшки. Брат заученными движениями поймал их на лету.Свинцовые ноги выдержали экзамен: Анвар крепко встал, чувствуя под собой твердь земли. Голова кружилась, от волнения пересохло во рту. Теперь осталось позвать любимую...«Нет, он и сегодня не позовет меня... Видно, не судьба. Я должна уйти... Но почему? Ведь я столько ждала, надеялась! Я не должна уходить, я не могу убежать от него, от себя... Пусть он отвернется от меня, пусть не примет... Теперь я сделаю первый, будь он последним, шаг навстречу своему счастью...»– Малика!Девушку будто оглушили собственным именем: «Что? Неужели зовут меня? Может, рядом стоит другая Малика, моя тезка?». Она не смела даже шелохнуться, боясь ошибиться, разочароваться.– Малика! – надрывный голос, полный безысходной тоски и волнения.Нет, ей больше не надо пытаться строить каменную плотину против огромной волны любви, пытающейся вырваться наружу потоком безудержной радости!Не стоит больше делать тщетных усилий, чтобы успокоить клокотавшее неземным счастьем пылкое сердце! Не надо охлаждать огонь разгоряченной крови! И пусть звездами засверкают глаза! И пусть фонтаном струится долгожданное счастье, усыпая жемчугом дорожку их чудесной любви! И пусть это мгновенье несмываемой печатью счастья засияет на светлом девичьем лике!– Анвар!– Малика! – Анвар!А небо сыпалось счастьем – узорчатыми снежинками, небесными дарами – к Новому году, к Новому Счастью!А почему бы и нет?! Ведь Анвар и Малика тоже искрятся, брызжут счастьем, жаждой жизни! Они дождались-таки этого пушкинского «чудного мгновенья»!

И пусть счастье мимолетно. Вспыхнет ярким метеором и... Нет, не угаснет, а навечно ляжет млечной дорожкой по трепетной душе!

Роза Талхигова(1965)

Она не была обойдена вниманием критики, читателей и почитателей ее поэзии и дара: о ней писали много и восторженно.«Наверное, со времен Раисы Ахматовой Чечня не знала столь искренней и открытой для читателя поэтессы. Ей удается говорить со временем во всех трех его гранях: вчера, сегодня и завтра. Роза Талхигова не ограничивается женской нежностью. Она сумела приобрести мужество, которое окрашивает ее творчество, создавая необычайный лирический образ…» – это строки из статьи Насрудина Ярычева-Денилбекова, лауреата Всероссийской молодежной независимой литературной премии «Лира».«Вначале было Слово. А потом появились люди, наделенные божественным талантом складывать слова в стихи. Их назвали поэтами. Роза Талхигова – одна из них. Ее поэзия соткана из одиночества, легкой грусти, светлой печали… В ее стихах есть все: любовь и разочарование, встречи и разлуки, радость и слезы. Нет лишь одного: безысходности. И это делает ее поэзию похожей на зимнее солнце: оно не греет, но на душе так светло и радостно, что тепло возникает из ниоткуда», – это из очерка журналистки Зареты Осмаевой.«Слушая ее стихи, я видел перед собой своих родных: мать, сестру, жену. Я до сегодняшнего дня не был знаком с ее творчеством, но те стихи, что я слышал сегодня, говорят о том, что только прекрасный человек сможет написать такие прекрасные строки» – это из выступления читателя на творческом вечере поэтессы.И главное: все эти восторженные и восхищенные слова заслужены ею, потому что поэзия, как она сама признается, – это ее жизнь.«Природа редко бывает настолько щедра, чтобы и внешность яркую, и душу утонченную, и талант объединить в одном человеке. У Розы как раз тот редкий случай – три в одном. А если прибавить ко всему этому еще и везение, которое имело место, то звездной судьбы не избежать», – писал о поэтессе ее первый наставник поэт Саид Чахкиев. Лучше, если даже и захочешь, не скажешь.Родилась Роза Талхигова 3 июля 1965 года в г. Грозный. Училась и закончила школу тут же в 1982 году. Поступила в ЧИГУ, проучилась три курса, когда в 1985 году жизнь ее сделала резкий разворот: в том году впервые по решению Союза писателей ЧИАССР формируется чечено-ингушская группа абитуриентов, которая по результатам творческого конкурса направляется в Москву для поступления в Литературный институт им. М. Горького. Из 13 посланцев республики экзамены на должном уровне сдали семеро и Роза в их числе. Цель их обучения – подготовить высококвалифицированных переводчиков для чеченской литературы, хорошо знающих и родной язык.Институт Роза Талхигова окончила перед самым началом парада суверенитетов, шел уже развал и в стране, и в Чечне. Выпускники его сразу же остались без работы. А тут началась первая чеченская война, которую поэтесса пережила беженкой в г. Нальчик, и вторая, от которой она бежала в Ингушетию. В начале 2002 года вернулась и стала работать редактором отдела поэзии возрожденного журнала «Вайнах». Сейчас работает в пресс-службе Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике.Писать стихи Роза Талхигова начала очень рано. Вот как она сама вспоминает об этом: «Я рано увлеклась поэзией. Заучивала наизусть понравившиеся стихи Сергея Есенина, Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Николая Гумилева и многих других авторов. Первое стихотворение написала в 10 лет. Всерьез занялась поэзией, когда начала посещать литературное творческое объединение «Искры Прометея», которым руководил Саид Чахкиев».Первые публикации Розы Талхиговой появились в школьные годы. Она только что окончила школу, когда ее стихи вышли в коллективном сборнике «Утреннее эхо». В 1985 году появился второй коллективный сборник «Восхождение к корням». К тому времени Роза уже принимала участие в республиканских литературных конкурсах, где всегда занимала призовые места, а в 1983 году заняла 2-е место в конкурсе им. С. Бадуева. Стихи ее выходят на страницах местных газет и журналов, она

частый гость на радио и телевидении. В 1995 году она принята в Союз писателей Чеченской Республики и России, в 2004 году – в члены Союза журналистов России. В 2007 году в г. Пятигорск вышел в свет ее первый персональный сборник стихов «Оглянувшись в листопад». Так что она вошла в большую литературу не робким новичком, а сформировавшимся мастером пера, со своим мировосприятием, выстраданным лирическим героем, оригинальным творческим почерком.Посудите сами, кто до нее писал так о разлуке:

Ушел, но все еще не верится,Гардину трогает рассвет…А мне бы каменное сердце,Чтоб не расплакаться вослед.Растаял ты в объятьях ночи,Средь шумных улиц городских…А мне бы каменные очи,Чтобы не выдать слез своих…

Лирика Талхиговой, по ее собственному признанию, вся автобиографична и связана с разными моментами ее жизни. Каждое произведение – выстрадано. «Стихотворение во мне может зародиться неожиданно, как отражение того или иного душевного состояния. Но вынашивается долго. Может, поэтому все свои стихи я помню наизусть», – говорит поэтесса. Поэтому каждое ее стихотворение сияет, как жемчужина чеченской поэзии.И еще: Роза Талхигова выполняет задачу, поставленную перед нею при направлении на учебу в Литературный институт – стать переводчицей. Не в пример другим сокурсникам Р. Талхигова много и прекрасно переводит на русский язык чеченских поэтов. Пожелаем ей успехов и в этом очень важном деле.

Встреча с ГрознымКак я боялась этой горькой встречи,Ты – боль моя и мой немой укор,Тяжелый взгляд твой давит мне на плечи,Прости, что я молчала до сих пор.Прости меня за боль своей утраты,За души неродившихся детей,В чем эти дети были виноваты,Что не познали Родины своей?Прости меня за грязь разбитых улиц,За страшный крик разбуженных домов…За тех, что спать легли и не проснулись…Прости меня за горечь этих слов.Прости за стон былых твоих проспектов,За все страданья женщин, стариков…Да будет трижды проклят этот Некто,Людей стравивший и проливший кровь.Глаза опять мне застилают слезы,Мне кажется, что это страшный сон.Что я проснусь и в радужные грезыМой город Грозный будет погружен.По переулкам Памяти несмелоПройдет душа, сгоревшая дотла…Прости меня за то, что не сумелаТебя, мой город, уберечь от зла.

Помни только хорошееДождь бросает горошины,По асфальту звеня…Помни только хорошее

Про себя и меня.Как под тяжкою ношеюЯ смотрю на зарю…«Помни только хорошее», –Вновь тебе говорю.

Сыплет небо порошею,Белый кружится снег…Помни только хорошее!В чудо верь, человек!Ну а если непрошеноК нам ворвется бедаИ заветное, прошлоеУнесет без следа…

Будет больно отчаяться,Будет трудно уйти…Но такое случаетсяУ людей на пути.Все равно, в мир огромныйПродолжая свой путь:Все хорошее – помни!Все плохое – забудь!

* * *Когда весна настанет вновьИ обо мне напомнит властно –Ты не ищи красивых словИ не тревожь меня напрасно.

Когда в ликующих лучахЗаблещет радостное лето –

Не жди, что снова зазвучатСлова любви перед рассветом.

Когда осенняя грозаНежданно в двери постучится –Не возвращай меня назад:Ты знаешь – чудо не случится.

Когда метели январяТвою дорогу запорошат –Не надо, не старайся зряКазаться добрым и хорошим.

* * *Я сегодня с Памятью однаПосреди разрушенной дороги…Чашу горя выпивший до дна,Мой народ опять живет в тревоге.

Вырастают дети без отцов,Старость одинокая больнее…Мой народ! Когда в конце концовМы сплотимся, чтобы стать сильнее?

Ночь за ночью, каждый день и часНас все меньше на пути к рассвету…

Мой народ! Неужто мы сейчас,Исчезая, молча канем в Лету?

Ничего вокруг не узнаю,Путаю дома, названья улиц…Как же мы в родном своем краюТак легко и глупо обманулись?

Юности шальные вечера,Музыки чарующие звуки…Край, что жизни полон был вчера,Словно музыкант застыл безрукий.

Усман Юсупов(1965)

Первая же публикация его в журнале 1 ошеломила, восхитила, удивила меня. Да, думаю, не только меня, но и всех, кто любит литературу и историю своего народа. Манерой изложения истории. Новизной сюжета. Чистотой и богатством языка, особенно удачным использованием архаизмов и забытых слов, многих из которых я услышал впервые, да и почти все читатели, я думаю, – тоже. Своеобразием стиля повествования. Одним словом, все было ново, неожиданно, как откровение, и – талантливо.Усман Юсупов вошел в чеченскую литературу стремительно и напористо, как метеор. Но, чувствуется, шел к своей первой публикации долго, терпеливо и неторопливо, как вулкан: упрямо изучая историю, собирая полевой материал, композиционно выстраивая его, строка за строкой заполняя страницы будущего грандиозного романа-трилогии. Трудился, чтобы однажды войти в чеченскую литературу раз и навсегда.Чего стоит одна сцена подготовки древних чеченцев к битве с иноземными захватчиками (по-видимому, греков или римлян) (перевод – мой):«На западных границах поднялся дым. Станы стражей, передавая друг другу, вестники, неся со скоростью стремительного орла, донесли до самого сердца Дегастана страшную весть – вражеское огромное войско идет покорять нашу землю. Враг – это не друг. Он никогда не несет ничего хорошего. Если ты слаб, если ты не готов к войне, напрасно говорить с врагом о мире. Войну останавливает только война! Поэтому войска, пришедшие из военных укреплений и крепостей-башен Дегастана, собрались на широкой боевой равнине. Под командой подруг, отмеченных особыми знаками лучших, стали амазонки, украсив свои полные груди специальным уборами, а правую прикрыв небольшой кольчугой, заковав свои статные тела в железные доспехи, одной рукой играя копьями с наконечниками, в другую взяв знаки отличия, с луками на плечах, колчанами стрел за спиной, с короткими мечами на поясах. Встали воинские группы мужчин в боевом строю, выработанном многими веками. Пехотинцы в шлемах, защитившие лица металлическими сетками, надевшие на мужественные тела кольчатые кольчуги, левой рукой держа щиты, в правой – копья, с мечом на поясе; всадники – с широкими мечами, копьями, с тяжелыми палицами. Среди основных войск выделяются отряды Шахты и Додуша, предназначенные для рейдов в тыл противника. Им доверялись самые трудные и опасные операции. Но какая честь была попасть в их ряды!..» 1

Все эти воинские подразделения, вооружение, боевые одежды, укрепления и т. д. названы своими исконными, ныне позабытыми чеченскими словами. В этом и заключается главная особенность и ценность языка повествования.Усман Юсупов родился в с. Майртуп Шалинского (сейчас – Курчалойского) района 9 декабря 1965 года. В 1983 году закончил среднюю школу в родном селе, а в 1991 году – филологический факультет Чеченского государственного педагогического института. В те же годы, заочно учась, окончил режиссерское отделение Московского народного университета искусств.Трудовая деятельность Усмана Юсупова началась сразу же по окончании школы. Работал и в школе (преподавал), и в сельском хозяйстве (в совхозе «Майртупский», где в основном люди занимались

садоводством и табаководством), и в строительстве (возводил объекты сельского хозяйства) и в редакциях газет (например, в Ножай-Юртовской районной «Маяк коммунизма») и т. д.С 2005 года на государственной службе – был помощником депутата Народного собрания Парламента Чеченской Республики первого созыва.Писать Усман Юсупов начал, как все одаренные люди его поколения, еще в школе. Но с публикацией своих произведений не спешил. Впервые один из его романов «Алхаст» после второй чеченской кампании попал к французским журналистам, которые были тогда в Чечне, и был издан во Франции на французском языке. Впервые же его роман «Летопись народа» на чеченском языке начал печататься в журнале «Орга», когда автор уже работал и жил в г. Грозный.И, наконец, первые две книги романа-трилогии «Летопись народа» (или «Народная тетрадь») Усмана Юсупова (предполагается, что томов будет шесть) увидели свет в г. Нальчик в 2008 году. Сейчас уже готовы к изданию еще четыре тома трилогии. Как видим, труд, в целом, фундаментальный, емкий, многосюжетный и «населенный» большим количеством героев.О значении романа Усмана Юсупова так пишет в предисловии к первой дилогии литературный критик, заслуженный журналист Чеченской Республики Дени Сумбулатов (перевод – мой): «Пришло время, когда мы должны собрать все свое самое чистое и значительное, подумать над ним и сделать выводы, если мы не хотим, снова поддавшись обману, погибнуть, если мы хотим, став народом, жить на этой земле. Настало время, когда надо возвести башню памяти из этих хороших дел, чтобы каждое новое подрастающее поколение народа могло извлечь пользу из нее. Усман Юсупов своим романом «Летопись народа», мне кажется, положил фундамент этой башни, подгоняя друг к другу слова, словно камни».К сожалению, произведения Усмана Юсупова не успели перевести на русский язык. А надо бы это сделать. Роман «Летопись народа» достоин этого.

Саид-Магомед Косумов(1965)

«Много лет шагает, не сбиваясь с пути, по дороге, ведущей к вершинам поэзии, Саид-Магомед Косумов», – пишет литературовед, кандидат филологических наук О. Джамбеков.Поэт С.-М. Косумов родился 22 апреля 1965 года в с. Азамат-Юрт Гудермесского района Чечни. Его родители выходцы из горного села Шуани. Там же закончил среднюю школу, а в 1988 году – Грозненское культпросветучилище, в 1998-м – юридический факультет Махачкалинского института управления, экономики и права.Трудовая деятельность Саид-Магомеда Косумова, начатая им в 1988 году, протекала в культурно-просветительских учреждениях Гудермесского района и республики. В 2001 году был избран председателем республиканского комитета профессионального союза работников культуры Чечни. С 2007 года – директор Гудермесского педагогического колледжа министерства образования и науки Чеченской Республики.Писать стихи и сочинять афоризмы С.-М. Косумов начал рано – еще в школе. Опыта стихотворства набирался в литературном объединении «Шовда» при редакции Гудермесской районной газеты «Красное знамя» («Гумс»).Саид-Магомед Косумов – автор четырех поэтических книжек: «Годы, оставившие шрамы» (2001), «Когда земля поворачивается» (2003), «В поисках счастья» (2004) и «Избранное» (2006).С.-М. Косумов – член Союза писателей России и Чечни, заслуженный работник культуры Чеченской Республики. Продолжает активную поэтическую деятельность.Стихи его всегда тщательно отделаны, содержательны, образны, написаны на хорошем и чистом чеченском языке. Биографичны, афористичны, полны философских раздумий, мелодичны.Тематика стихов и афоризмов С.-М. Косумова разнообразна, но главными все-таки являются любовь к Родине, к природе Притеречья, к созиданию и к молодеческой удали чеченцев и мудрости их. Они часто переводятся на русский язык Х. Акбиевым. На некоторые из них написана музыка, и они звучат с эстрады.Стихотворение «Завещание» привожу в своем переводе:

ЗавещаниеВ словах: «Страна,Народ,Винтовка», –Отец оставил завещанье сыну.Она стрелялаЗа свободу ловко,Виновных убиваяИ невинных.

В словах: «Народ,Язык,Отчизна», –Отец оставилЗавещанье сыну.Старик винтовкуВычеркнул из жизни,Поняв, что мудрость

Побеждает силу.

Саид-Хасан Кацаев(1966)

Скажу откровенно: мне нравится читать творения Саид-Хасана Кацаева, особенно его студенческие рассказы, а из них «Во тьме» мне особенно запомнился; он повествует о встрече ночью на трамвайной остановке героя с девушками, вышедшими после вечерней смены из швейной фабрики и разъехавшими разными трамваями по двое-трое, оставив подругу одну, и о проводах ее молодым человеком, студентом. Рассказ взволновал тем, что описанные места были до боли знакомыми: сразу представляешь себе и трамвайную остановку на трампарке, и среднюю школу рядом с тенистым двором, и швейную фабрику на углу улицы им. С.Я. Буачидзе и Лабораторной… Их теперь нет после двух разрушительных войн, прогремевших в Чечне, а рассказ, напоминая о них, навевает ностальгические воспоминания: «Было же, было!». И таких рассказов целый цикл у этого чеченского прозаика и журналиста.Кто же он, Саид-Хасан Кацаев, которому известный чеченский поэт Ш. Цуруев посвятил стихотворение «Размышления о сущем», в котором есть такие строки:

Теперь мы другие – прозрели,Мы молча пойдем до конца,Сильней во Всевышнего веря,Согласны с решеньем Творца.Отвергли сомненья,Как глупость,И в вере тверды,Как гранит…

Саид-Хасан Кацаев родился 11 июля 1966 года в с. Курчалой Чечено-Ингушской АССР. В 1973 году пошел в первый класс и в 1983 году с отличием окончил Курчалойскую среднюю школу №1. Сразу же поступив, в 1988 году закончил русско-вайнахское отделение филологического факультета Чечено-Ингушского госуниверситета.По окончании университета трудовой путь начал преподавателем в родной школе. Работа была прервана призывом в Советскую еще армию, службу проходил в 1990–1991 годах в г. Воронеж. После демобилизации, немного проработав в школе, устроился научным сотрудником Чечено-Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук, затем преподавал чеченскую

литературу в Чеченском госуниверситете, еще позже – заведовал Курчалойским районным отделом образования.В 2002 году Саид-Хасан Кацаев был приглашен на работу в редакцию журнала «Вайнах» на должность первого заместителя главного редактора. В 2004 году он назначен главным редактором Курчалойской районной газеты «Машар» («Мир»).Писать Саид-Хасан Кацаев начал еще будучи школьником. Первый его опубликованный в журнале «СтелаIад» («Радуга») рассказ назывался «В начале весны». Регулярно же печататься в газете «Даймохк», альманахе «Орга» он начал в 1988 году. Публиковались его рассказы и в коллективных сборниках прозаиков Чечни.Саид-Хасан Кацаев первые свои две книжки рассказов, притчей и эссе издал между двумя чеченскими войнами: «Зимний вечер» (1997), «Школа писателя» (1998), а вторые две – в начале XXI века: «Рассказы о Молле Насреддине» (2004), «Во тьме» (на рус. яз.; 2005). Особенный резонанс и множество откликов и комментариев вызывает эссе С.-Х. Кацаева «Писатель и война». О нем в своей небольшой статье «Война – агрессивная суть человечества» ученый, доктор философских наук, публицист В. Акаев писал:«Полагаю, что С.-Х. Кацаев впервые в чеченской литературе обращается к антропологии войны, пытается выявить потаенные стороны человеческого несовершенства. Правда о войне – страшна, жестока, бесчеловечна. И нужна ли такая правда людям? Ведь писателю следует рассказать о том, как уродуется личность, как человек убивает человека, в массовых количествах гибнут люди, реками льется кровь, сносятся с лица земли города, разрушается сотворенная человеческим разумом культура. Сюжетами писательского творчества не могут не стать факты разлетавшихся на мелкие части, в ходе ракетно-бомбовых ударов, человеческих тел, превращенные в пепел живые сердца людей. У войны бесконечно много кошмарных граней, и все их описать невозможно, но общие тенденции человеческого безумия писатель, художественными средствами, обязан выявить» (В кн. Кацаев С.-Х. Во тьме. Грозный, 2005. С. 102).Хочется привести тут и мнение читателя, учителя из с. Цоцин-Юрт И. Димеева об этом эссе и некоторых рассказах Саид-Хасана Кацаева. Вот что он пишет в письме в газету «Машар»:«Будучи глубоким знатоком творчества мировых классиков, Саид-Хасан Кацаев избирает свой путь. Без подражания кому-либо, но при этом отдавая дань уважения интеллектуальному богатству великих писателей, зачастую он обогащает свои произведения их изречениями и цитатами, относящимися к затрагиваемой тематике. Реалистическое направление его творчества ярко проявилось в книге «Во тьме», изданной в 2005 году. В рассказе «Машар» освещена трагическая судьба простой чеченской семьи. О том, как война вносит свои кровавые непредсказуемые коррективы в мирную жизнь отдельных людей, превращая их, вчерашних заботливых отцов, в боевиков, пополняющих ряды непримиримых. О беззаконии, творимом в хаосе непонятной для простого человека войны, повествует рассказ «Свидетель». В эссе «Писатель и война», раскрывая преступную сущность войны, писатель задается вопросом, почему многие известные в мировом масштабе писатели лезли в гущу военных событий, освещая пагубность разрешения создавшихся кризисных ситуаций языком оружия, но оставались не услышанными теми, кто начинал кровавые бойни?».В периоды творчества в годы первой и второй войны и между ними, упрямо работая, пренебрегая опасностями, Саид-Хасан Кацаев часто повторял слова К. Паустовского, которого очень любил, а его повесть «Золотая роза» считал учебным пособием для писателей: «Писатели не могут ни на минуту сдаться перед невзгодами и отступить перед преградами. Что бы ни случилось, они должны непрерывно делать свое дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками. Недаром М.Е. Салтыков-Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа» (Паустовский К.Г. Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3. М.: «Художественная литература, 1967. С. 299).И литература не замолкла, благодаря труду и С.-Х. Кацаева, члена Союзов писателей и журналистов России и Чечни, лауреата премий регионального отделения партии «Единая Россия» 2003 года за лучший рассказ о войне («Машар» – «Мир») и Союза журналистов Чечни за лучшие публикации о войне («Писатель и война», «Свидетель») в 2004 году.А вот и понравившийся мне рассказ. Уверен, что он понравится и вам, дорогие читатели.

Во тьме

(рассказ в сокращении; в моей редакции)

Лето. Тихая, нежная ночь. Мне восемнадцать лет.Последний трамвай, скользя и постукивая колесами, уходит в парк. За полночь. Ждать дальше не имеет смысла. На остановке, напротив школы, на длинной скамейке со мной сидят три девушки. Видно, что они с вечерней смены. Недалеко находится швейная фабрика. Много раз, реже в обед, чаще вечером, мне приходилось выходить здесь, где трамвай заворачивает в микрорайон. В это время, словно голуби из гнезда, девушки выходили из ворот фабрики и разлетались по всему городу.Я только подошел, и мы еще не знакомы. Хотя товарищ и уговаривал остаться у него на ночь, я пытаюсь добраться до общежития. Только на своей койке я могу спокойно уснуть.– Не поздновато ли для прогулки? – обращаюсь я к девушкам.Они молчат, и я более не пытаюсь завязать разговор. Они о чем-то шепчутся, посматривая в мою сторону. Одна еле слышно произносит: «нет», «нет», пытаясь за руку остановить одну из подруг. Та поворачивается ко мне.– Парень, как тебя зовут?Девушкам ни в чем не откажешь. В этом у них преимущество. Я называю свое имя.– Ты студент? – Да.– Мы идем с работы. Все равно больше трамвая не будет. Ты не мог бы проводить нашу подругу? Нам двоим нужно в микрорайон. Мы не хотели оставлять ее одну. Тебе можно доверять? Ты живешь на «Минутке»?– Я не пойду. Вы идите, – говорит девушка. – Я подожду.– Ты проводишь ее?– Не беспокойтесь, – говорю я им. И кричу вслед: – Если завтра ее не будет на работе, ждите стариков с калымом.Они, посмеиваясь, уходят, довольные шуткой. Мы остаемся одни.Немного погодя, я спрашиваю у притаившейся девушки:– Ну, что будем делать?– Ты иди, – отвечает она. – Я подожду.Но ждать нет смысла.Вокруг ни души. В случае чего, некому прийти на помощь, и поэтому она опасается меня.– Если хочешь, мы можем просидеть тут до рассвета. Утром мне надо быть на занятиях, но я не могу так уйти, – стараюсь я объясниться. – Ведь твои подруги думают, что ты со мной. И неизвестно, кто придет после меня.Я не пытаюсь ее напугать или принудить к чему-либо. Но нужно трезво оценивать обстановку. Меня задевает ее недоверие. Я могу, конечно, при взаимной симпатии, поухаживать за девушкой (в первые минуты, когда мы встретились, может быть, как романтик, я и подумал об этом!), но я никогда не злоупотреблю ситуацией и беззащитностью девушки. Возможно, мы никогда больше и не увидимся, но хочу, чтобы она доверилась мне. Я готов оказать ей братскую помощь. Она молча сидит, съежившись, как маленькая птичка. Я бы не заснул спокойно, оставив ее здесь одну.– У тебя есть брат? – спрашиваю я.– Нет, – отвечает она.– У меня есть сестра, – говорю я.Она, не говоря ни слова, встает со своего места и идет за мной...Калой, победивший на мужских соревнованиях, согласно древним языческим традициям, должен пройти последнее испытание: провести ночь в пещере наедине с первой красавицей села, сохранив чистые отношения, вспоминается мне сцена из романа И. Базоркина «Из тьмы веков». – Вот идут они по лесной тропинке, победитель и первая красавица, он – впереди, она – следом. Плотным кольцом их обступают вековые деревья. Калой давно влюблен в Зору, и больше смерти боялся, что права этой ночи удостоится другой. Зора окликает идущего впереди Калоя.– Что? – оборачивается он.– Можно мне идти впереди? У меня такое чувство, будто кто-то крадется сзади и хочет наброситься на меня.Идя за ней, Калою поневоле приходится смотреть на прекрасную Зору, любоваться ее молодым, стройным телом. Незаметно для девушки Калой острым кинжалом сделал надрез на ладони и

посыпал его солью, чтобы жгучей болью унять дьявольское влечение. Сжимая кровоточащую рану, он спрашивает:– Теперь ты не боишься, что кто-то сзади набросится на тебя?– Нет, теперь я не боюсь, – отвечает Зора....В небе много ярких звезд. Когда мы приближаемся к дорожным столбам, свет фонарей становится ярче, и звезд не видно, потом они появляются вновь. Улицы города пустынны. На этом промежутке почти нет жилых домов. Мы подходим к железнодорожному мосту. Я еще не спросил девушку, как ее зовут, и увижу ли ее еще. Пусть не считает себя обязанной. Если где-то в глубине души у нее еще остаются сомнения на мой счет, то я и их хочу рассеять. Я веду с ней непринужденную беседу, избегая двусмысленных слов, чтобы она не волновалась зря. Так и дорога покажется короткой. Я даже не пытаюсь заглянуть ей в лицо. Наверное, завтра при встрече я не узнаю ее. Но чувствую, что она молода и красива.– Ты пришел, – говорит она перед студенческим общежитием. – Дальше я пойду одна.– А мы что, провожали меня? – смеюсь я, и сопровождаю ее до самого дома.Прежде чем войти во двор, она чуть задержалась перед калиткой, словно ждала чего-то или каких-то слов на прощание...– …До свидания, – говорю я ей.– Спасибо тебе, – отвечает она, тихо открывая низкую калитку…

Бувайсар Шамсудинов(1972)

«Только сознание делает человека человеком. Оно дает память, сострадание, терпение. И, самое главное, – дает лицо. Да! В самую критическую минуту. Лицо, чтобы попросить помощи у Всевышнего, помолиться, воззвать к милосердию……Такая мысль возникла у меня, когда-то семь-восемь лет назад, когда с этими словами готовил я к изданию вот эти строки. Некоторые из этих страниц и начали публиковаться, но прекратились в силу известных событий. Эта публикация – боль, собранная мной в нашей жизни, которую мы себе осложнили» (Автор о себе).«В прозаике, поэте, публицисте (этом) мне, прежде всего, импонирует его умение делать свое дело терпеливо, глубоко вскапывая его, не рассыпаясь в мыслях и чувствах. Но одно терпение не делает человека писателем – у него должен быть талант, данный Богом. Среди своего поколения писателей с первых шагов Бувайсар Шамсудинов выделялся всегда своим ярким талантом…» (Л. Абдулаев, Народный писатель Чеченской Республики).«Главный долг писателя – помочь человеку жить, говорить ему: «сегодня сложилось так, завтра будет по-другому, научить человека жить, не ломаясь перед трудностями». Цитируемый нами писатель всем своим творчеством старается делать именно это» (М. Бексултанов, Народный писатель Чеченской Республики).Именно всем этим требованиям и отвечает прозаик, поэт и публицист Бувайсар Шамсудинов, член Союзов писателей и журналистов России и Чечни с 2000 года, бессменный заместитель председателя правления Союза писателей с 2004-го, член Правления Международных союзов писателей – с 2005-го.Только у талантливого поэта и рождаются такие непохожие ни на одни другие строки, как в стихотворении Б. Шамсудинова «На чурт обычный…» (перевод – мой):

На чурт обычный голову склонив,На холм могильный сердце положив,Тот, кто хотел, чтобы жила, Чечня, ты,Берет домой, хотя едва сам жив.Глаза затмив безумья черной тьмойИ ядом рот наполнив грязный свой,Тот, кто хотел сгорела чтоб, Чечня, ты,Сегодня день благословляет твой.

Бувайсар Шамсудинов родился в г. Шали 6 июля 1972 года. Закончил там же среднюю школу в 1989 году, в 1994-м – филологический факультет Чеченского государственного университета.Трудовая деятельность Б. Шамсудинова началась редактором в Шалинской районной газете, но вскоре ее прервали военные годы. С 2000 года он работал в редакциях различных изданий, а с 2003 года – первый заместитель главного редактора республиканской газеты «Даймохк» («Отечество»).Стихи и рассказы Бувайсар Шамсудинов начал писать еще в школе. Первые его произведения были опубликованы в Шалинской районной газете «Знамя коммунизма» в 1987 году, когда молодому писателю было всего пятнадцать лет. В годы учебы в университете его стихи и рассказы регулярно публиковались в альманахе «Аргун» и в коллективных сборниках литераторов Чечни. Позже, с 2000-го года, произведения печатались (и печатаются) в журналах «Орга», «Вайнах», «Нана». Шагнул поэт и за пределы республики – печатается в литературных журналах «Российский колокол» (Москва), «Дон» (Ростов-на-Дону) и других изданиях.Своеобразным шагом первого периода литературно-публицистической деятельности Бувайсара Шамсудинова стал сборник «Возвратись вместо меня», вышедший в 2006 году. В него вошли: большая драматическая поэма «Одна молитва», стихи и рассказы разных лет, публицистика.Об этом сборнике и об особенности поэзии Б. Шамсудинова в предисловии к нему М. Бексултанов пишет: «Вся эта книга – за исключением нескольких стихотворений и одного рассказа – чистые вопросы, риторические вопросы. Человек же, нашедший ответы, мне не встретился на этой земле, да и умеющих задавать вопросы очень мало сегодня. Автор же нашел вопросы, заданные себе самому, сомнение в самом себе, неверие самому себе: только неуверенность в себе направляет дорогу человека, настоящую дорогу».Подтвердим сказанное словом. Вот конец стихотворения «…Времени», который сплошной вопрос (перевод – мой):

Непогашен огонь, продолжается день –Снова все – как не раз и не дважды.В печь я сердце кладу, люди гибнут, как теньВ полдень – все, как и было однажды.

Сколько дней, сколько лет, знойным летом, зимойТы живешь, став жестоким до жути?То ли горе-беда и вопрос мой прямой,То ли крик мой несется повсюду???

Бувайсар Шамсудинов и сегодня в творческом горении. Читатель вправе ждать от него новых книг. Верим, что они будут.Его стихи в переводе М. Абдулаева под моей редакцией.

КаплиКапли –Из туч отжимая,

Рыдает гроза.Капли –Своих слез пугаясь,Плачут глаза.Капли –Глаза все плачут.Капли – Рыдают тучи.Мысли –Скулят – волчата,Жизнь же –Покоем объята,За наши –Грехи ночь распята.Люди –

Не шелохнуться,Крикнешь –Не протолкнуться,Всюду –Слепые лица,Капли –В земле укрыться,С неюСпешат слитьсяВеки –Глаза прикроют,Светел –Мир мглою скроет.Стынут –В глазах взорвутся,Капли –Из глаз сорвутся.Тени –Рыдают… ноют…Веки –Они прикроютНебо –Льет слезы… воет…

* * *И смех и плач –И дело лишь за малым.И мощи нетЗабыться и заснуть.Навзрыд хоть плачь,Слова здесь – снегом талым,Спасенья нет! –Легко теряют суть…Здесь так легко –Под дудочку любую,Споют, ещеК тому и пританцуют.Лже-клятву раюЗдесь предпочитают.Ни искорки добраНе знают тут.С конца и краюЖайны здесь читаютДруг другу – брату братЗдесь – волк и плут.Смешав – глазаБольные – кровь и сердце,Добавив зла,Добро вмешав усердно,Их за ненужностью,Прогнавши со двора –В час безысходности –Все в пляс, да пировать…Ну, налетай! –Купить здесь можно души,

Людей, их честь.Скупай, да не скуписьПриобретай! –За милую за душу,Коль деньги есть –Все можно здесь купить.

Использованная литература

Н.М. Айбулат-Розен1. Маркелов Н.В. Кавказские силуэты. Пятигорск: СНЕГ, 2006. С. 150.2. Записки А.П. Ермолова. 1798–1826. М.: «Высшая школа», 1991. С. 338.3. Там же. С. 338–339.4. Подробнее о П.З. Захарове: Кусаев А.Д. Чечня: годы и люди. Грозный, 2007. С. 352–362.5. Шабаньянц Н.Ш., Льянов Б. Портрет неизвестного. Грозный, 1977.6. Современник. Т. 9. СПб, 1838. С. 141–142.7. Маркелов Н.В. Указ. соч. С. 156.8. Вайнах. №3, ноябрь 2003. С. 11–14.9. Там же. С. 11–12.10. ГАРФ, ф. 109, 1 эксп. 1838 г., д. 188 (справка Ф.Л. Федорова).11. РГИА, ф. 1412, оп. 251, д. 410 (ф.с.); ф. 796, оп. 146, д. 698, л. 1 и др.12. РГИА, ф. 468, оп. 39, д. 300, л. 1, 5, 6, 6 об; ф. 1412, оп. 251, д. 410, л. 19.13. РГИА, ф. 468, оп. 39, д. 300, л. 6 об; ф. 796, оп. 146, д. 696, л. 1, 1 об, л. 2, 2 об.14. Гессен А.Н. Во глубине сибирских руд. Декабристы на каторге и в ссылке. М., 1976. С. 62, 63.15. Вайнах. №3, ноябрь 2003. С. 14.

Умалат Лаудаев1. Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). Вып. 6. Тифлис, 1872.2. Адуев М.Х. Предисловие к переизданию «Чеченского племени». Грозный, 1992.3. Туркаев Х.В., например, писал: «У. Лаудаев оставил после себя только одну крупную историко-этнографическую работу – «Чеченское племя», в которой предельно четко проявились его мировоззрение, взгляды на вопросы истории, этнографии и духовного наследия чеченского народа. Не вдаваясь в подробности его исторической концепции, отметим, однако, что в некоторых случаях У. Лаудаев оставался в плену бытовавшей в кругу царских чиновников точки зрения на вопросы истории и культуры чеченцев. Так, например, признавая наличие рабства в чеченском обществе, У. Лаудаев отрицал складывавшиеся феодальные отношения. Он писал: «Чеченцы не имели князей и все были равны, а если случалось, что инородцы высших сословий селились между ними, то и они утрачивали свой высокий род и сравнивались с чеченцами». Н.П. Гриценко совершенно правильно заметил, что такое утверждение У. Лаудаева продиктовано официальной точкой зрения царских чиновников («Исторические судьбы литератур чеченцев и ингушей». Грозный, 1978. С. 83). И в то же время он вынужден был признать: «У. Лаудаев, несмотря на узость его мировоззрения в некоторых вопросах, в истории просветительской мысли Чечни сыграл большую роль. То, что он, говоря его словами, «из чеченцев первым написал на русском языке о своей родине, еще так мало известной», дало широкому читателю представление об историко-этнографическом своеобразии, духовном богатстве чеченцев. В работе «Чеченское племя» видна озабоченность автора судьбой народа, он стремится дать читателям представление о лучших сторонах его характера и истории, и таким образом в меру своих возможностей рассеять неверное представление о его нравственном мире (Там же. С. 85).4. Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. Исследования и материалы 1892–1894 гг. М., ИМЛН РАН, 2008. С. 37.5. Шнирельман В.А. Быть аланами. Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в ХХ веке. Ч. III. Преодоление судьбы (чеченцы и ингуши). М., 2007. С. 205.Чеченский исследователь литературы Л. Ибрагимов писал об У. Лаудаеве в своей статье «Национальный художественный менталитет и русскоязычная литература Чечни»: «Главный труд У. Лаудаева – историко-этнографическая работа «Чеченское племя», написанная просветителем в тот период, когда царское правительство, упоенное победами в Кавказской войне, всячески пыталось идеологически обосновать и морально оправдать бесчеловечное обращение с мирным и беззащитным населением, которое характеризуется якобы прирожденной жестокостью и кровожадностью. Это была иезуитски продуманная

государственная концепция, идеологически оправдывающая геноцид русского самодержавия в отношении горцев Северного Кавказа, в первую очередь – чеченцев. У. Лаудаев ставил перед собой цель – дать широкому кругу российских читателей верные сведения о чеченцах. И с этой задачей он справился блестяще. В работе «Чеченское племя» видна озабоченность автора судьбой своего народа, стремление дать объективное представление о лучших сторонах его характера, рассеять тем самым предвзятые суждения о нем» (Нана. №7. 2008. С. 55).6. ССКГ. Вып. 6. Тифлис, 1872. Предисловие автора к рукописи.7. Лаудаев У. Чеченское племя. Переиздание. Грозный, 1992. С. 1.8. Там же. С. 1.9. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 407 («Список генералам, штаб и обер-офицерам и классным чиновникам Российской Армии по состоянию на 1 сентября 1904 года»). Оп. 1, д. 943, л. 171 об – 172; д. 942, л. 222 об – 223.10. Корнет – младший офицерский чин в кавалерии. В России введен в 1801 году, отменен в 1917 году (Военный энциклопедический словарь. М., 2002. С. 757).11. РГВИА. Ф. 407, оп. 1, д. 943, л. 171 об – 172.12. РГВИА. Ф. 407, оп. 1, д. 949, л. 222 об – 223.13. Лаудаев У. Чеченское племя. Переиздание. Предисловие. Грозный, 1992. С. 1.14. Там же. С. 1.

Ризван Хаджиев1. Хаджиев Р.Х. Колючие усы. Сатирические стихи. Грозный, 1981. С. 8–9.2. Там же. С. 19.3. Комсомол Чечено-Ингушетии в революционных, трудовых и ратных подвигах. Сборник документов и материалов. Грозный, 1979.4. Рабфак – рабочий факультет. Специальные учебные заведения, созданные при вузах в 20–30-е годы ХХ века, которые давали начальное специальное образование.5. Трунов И.В. Людские сердца. Стихи, поэмы, переводы. Грозный, 1988. С. 88–89.6. Хаджиев Р.Х. Колючие усы. Сатирические стихи. Грозный, 1981.7. Индербаев Г.В. Отражение времени. Сборник литературно-критических статей. Грозный, 2007. С. 115.8. Хаджиев Р.Х. Они поднимали целину. Грозный, 1973. С. 34.9. Индербаев Г.В. Указ. соч. С. 115.10. Там же. С. 117, 124.11. Хаджиев Р.Х. Указ. соч. С. 5, 6.

Мовла Ясаев1. Орга. 2003. №11–12.2. Там же.3. Орга. 2003. №2. С. 33–34.4. Там же. С. 36.5. Грозненский рабочий. Октябрь 1941.6. Гать – настил из бревен или хвороста для перехода через топкое место (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2002. С. 126).7. Военный энциклопедический словарь. М.: «Рипол классик», 2002. С. 583.9. Сулаев М.А. Созданное Октябрем. Сборник статей. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1968. С. 65–68.9. Там же. С. 67.10. Орга. 2004. №7. С. 22–32.11. Там же.

Руслан Нашхоев1. Газета «Сельская жизнь». 14 июня 2003.2. Газета «Даймохк» («Отечество»). 10 мая 2005.3. «Объединенная газета». Январь 2002.4. Газета «Вести республики». 18 апреля 2006.5. Там же.6. Там же.7. Айдаев Ю.А. Чечено-Ингушская литература 1975 года. В кн. «Грани жизни». Грозный, 1976. С. 22.8. Газета «Вести республики». 18 апреля 2006.9. Карамзин Н.М. Собр. соч. в 2-х т. Т. 2. Л., 1984. С. 89–90.10. Цит. по: Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 90. (Перевод с французского – Карамзина Н.М.).

Асланбек Шерипов1. Подробнее о братьях Шериповых Назарбеке, Заурбеке и Майрбеке читайте в кн. Кусаев А.Д. «Чечня: годы и люди». Ч. 1. «Наша столица – страницы истории». Грозный, 2007. С. 11–159; о Денилбеке – в кн. Хоруев Ю.В. 109 голосов. Справочник периодических изданий на Тереке (1863–1917 гг.). Орджоникидзе (Владикавказ), 1966. С. 74. Вот что в ней написано: «Терец. Ежедневная литературно-общественная и политико-экономическая газета. Грозный (Терск. обл.). 1911–1912. Ежедневно: с №14 – три раза в неделю. Ц. отд. номера 3 коп. Ред. Д.Д. Шерипов. Изд. М.С. Лембич. Коммерческая типография Н.С. Тюкова. 44 см, 4 стр. Первый номер газеты вышел 19 декабря 1911 года, последний – 29 июля 1912. 1 июля 1912 года «Терец» слился с газетой «Терский край», основанной Я.Н. Орловым. «Терец» не сумел выйти за рамки либерально-радикального издания. Газета пыталась критиковать неполадки в области, особенно после слияния с прогрессивной газетой «Терский край». Она закрыта по распоряжению Колюбакина, временного генерал-губернатора Терской области.2. Город Грозный. Сб. популярных очерков. Составитель Казаков А.И., Грозный, 1984. С. 66.3. Лукин М.Т. Грозненский фронт. Исторический роман. Грозный, 1983. С. 228.4. Киреев Е.П. Бесстрашный борец за победу революции. В кн.: Асланбек Шерипов. Статьи и речи. Грозный, 1972. С. 7–8.5. Там же. С. 10.6. Ибрагимов Л. Национальный художественный менталитет и русскоязычная литература Чечни. Нана. 2008, №7. С. 57.7. Там же. С. 57.8. Там же. С. 57.9. Там же. С. 57.10. Там же. С. 5711. Там же. С. 57.12. Шерипов А.Д. Статьи и речи. Грозный, 1972. С. 71–73.

СОДЕРЖАНИЕ

О себе ...................................................................................5Человек, который удивляет ....................................................7Адиз Кусаев и его творчество ...............................................9

Айбулат-Розен К.М. ..............................................................12Лаудаев У. ............................................................................22Шерипов А. ..........................................................................30Мехтиев Х. ...........................................................................44Хаджиев Р. ............................................................................51Ясаев М. ..............................................................................59Чалаев Б. ..............................................................................68Трунов И. ..............................................................................77Дадуев А. ............................................................................83Прядко В. ..............................................................................91Матиев В. ............................................................................100Николаенко И. .....................................................................102Сулейманов Ю. ...................................................................107Передреев А. ......................................................................113Маргошвили С. ....................................................................123Нинциев У.-П. .....................................................................129Нашхоев Р. ..........................................................................133

Эдильгериев Х. ...................................................................140Гелагаев С.-М. ...................................................................142Айсханов С. ........................................................................144Цуев Я. ...............................................................................150Гайрбеков Ч. .......................................................................152Сагаипов А. .......................................................................158Юсупов А. ..........................................................................166Гешаев М. ..........................................................................174Итаев В. .............................................................................179Богданов В. ........................................................................185Макалов Ш. ........................................................................198Яшуркаев С. .......................................................................207Осмаев А. ..........................................................................216Джабиров И. .......................................................................227Шайхиев А. ........................................................................234Супаев Р. ............................................................................240Сайдулаев Х. ......................................................................242Байхаджиев З. ....................................................................248Саидов С.-С. .......................................................................253Исмаилов А. ......................................................................259Алиев Г. .............................................................................268Гапураев Х. .......................................................................274Пашаев Н. .........................................................................280Сулейманова З. ....................................................................283Ибрагимов Л. .....................................................................293Дакаев С.-Б. ......................................................................301Исаев Т. .............................................................................308Нунуев С.-Х. ......................................................................311Хатуев А. ...........................................................................320Абдулаев Л. .......................................................................325Бексултанов М. ..................................................................332Уциев А. ............................................................................340Минкаилов Э. .....................................................................345Яралиев Ю. ........................................................................354Юсупов Р. ..........................................................................358Ахмадов М. .......................................................................363Абдурахманов Д. ...............................................................374Борхаджиев Х.-Б. ...............................................................380Юнусов Х. .........................................................................382Эльсанов И. .......................................................................391Саиев У. .............................................................................401Жумалаева Л. ....................................................................407Ибрагимов К. .....................................................................413Ахматукаев А. ...................................................................419Дагалаева М. .....................................................................425Амаев В.-Х. .......................................................................430Цуруев Ш. ..........................................................................437Тагаев С.-Х. .......................................................................444Матаев А. ..........................................................................450Айдамирова М. ...................................................................455

Талхигова Р. .......................................................................463Юсупов У. ...........................................................................469Косумов С.-М. ...................................................................472Кацаев С.-Х. ......................................................................474Шамсудинов Б. ..................................................................481Использованная литература .............................................487

Адиз Кусаев

ПИСАТЕЛИ ЧЕЧНИ/Био-библиографические очерки/

Редактор Хасиева А.В.Корректор Бараханова Л.Л.

Дизайн и верстка – Туруева С.С.

Сдано в набор 24.08.2009. Подписано в печать 02.11.2009.Формат 84х108 1/32 . Усл. печ. л. 26,04. Тираж 1000 экз.

ГУП «Книжное издательство»364051 ЧР, г. Грозный, ул. Маяковского, 92

Тел./факс: 8(8712) 22-24-25.e-mail: grozizdat@mail.ru